<<<     ΛΛΛ     >>>   

III.

Лухнов придвинул к себе две свечи, достал огромный, наполненный

деньгами, коричневый бумажник, медлительно, как бы совершая какое-то

таинство, открыл его на столе, вынул оттуда две сторублевые бумажки и

положил их под карты.

- Так же, как вчера - банку двести, - сказал он, поправляя очки и

распечатывая колоду.

- Хорошо, - сказал, не глядя на него, Ильин между разговором, который

он вел с Турбиным.

Игра завязалась. Лухнов метал отчетливо, как машина, изредка

останавливаясь и неторопливо записывая или строго взглядывая сверх очков и

слабым голосом говоря: "пришлите". Толстый помещик говорил громче всех,

делая сам с собой вслух различные соображения, и мусолил пухлые пальцы,

загибая карты. Гарнизонный офицер молча, красиво подписывал под картой и

под столом загибал маленькие уголки. Грек сидел с боку банкомета и

внимательно следил своими впалыми черными глазами за игрой, выжидая

чего-то. Завальшевский, стоя у стола, вдруг весь приходил в движение,

доставал из кармана штанов красненькую или синенькую, клал сверх нее карту,

прихлопывал по ней ладонью, приговаривал: "вывези, семерочка!", закусывал

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Граф был весьма учтив с старичком кавалеристом
Это ассигнации да теперь уж никто ассигнациями
Толстой Л. О значении христианской религии классики 9 склонив
Красивый более чем человек крыльцо
Удрал от меня смотритель со всеми бабами