<<<     ΛΛΛ     >>>   

заколыхался на высоких рессорах, освещенные окна дома побежали одно за

другим мимо окна кареты.

- Смотри, ежели ты, шельма, скажешь лакею, что я здесь, - сказал граф,

высовываясь в переднее окошко к кучеру, - я тебя вздую, а не скажешь - еще

десять рублей.

Едва он успел опустить окно, как кузов уж снова сильнее закачался, и

карета остановилась. Он прижался к углу, перестал дышать, даже зажмурился:

так ему страшно было, что почему-нибудь не сбудется его страстное ожидание.

Дверцы отворились, одна за другой с шумом попадали ступеньки, зашумело

женское платье, в затхлую карету ворвался запах жасминных духов, быстрые

ножки взбежали по ступенькам, и Анна Федоровна, задев полой распахнувшегося

салопа по ноге графа, молча, но тяжело дыша, опустилась на сиденье подле

него.

Видела ли она его или нет, этого никто бы не мог решить, даже сама

Анна Федоровна; но когда он взял ее за руку и сказал: "ну, уж теперь

поцалую-таки вашу ручку", она очень мало изъявила испуга, ничего не

отвечала, но отдала ему руку, которую он покрыл поцалуями гораздо выше

перчатки. Карета тронулась.

- Скажи ж что-нибудь. Ты не сердишься? - говорил он ей.

Она молча прижалась в свой угол, но вдруг отчего-то заплакала и сама

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Анна федоровна почувствовала
По службе молодой граф шел славно двадцати трех лет уже был поручиком
Говорил молодой офицер в шубе огромную воротнике
Толстой Л. О значении христианской религии классики 8 красивый
Толстой Л. О значении христианской религии классики 4 искусством