Пиши и продавай! |
>
Андерсен Г. Жаба
Старой лягушке довелось разок совершить путешествие в ведре, когда его поднимали наверх. Но там ей показалось чересчур ярко — у нее даже глаза заломило. Ее счастье, что исхитрилась выпрыгнуть из ведра. Она с такой силой шлепнулась об воду, что потом слегла на три дня с болью в спине. Много о мире наверху она рассказать, конечно, не могла, но, во всяком случае, и она, и все остальные знали, что колодец-это еще не весь мир. Вот старая жаба, та могла бы кое-что рассказать, но она никогда не отве- чала на вопросы, ну ее и спрашивать перестали. — Старуха-толстуха, бородавчатое брюхо! — говорили про жабу моло- денькие зеленые лягушки. — И дети все в нее. — Очень может быть, — отзывалась жаба. — Зато у когонибудь из них, а то и у меня самой спрятан в голове драгоценный камень. Зеленые лягушки слушали, таращили глаза и с досады передразнивали жа- бу, а потом бухались на дно колодца. А молодые жабы гордо вытягивали задние лапки. Каждая воображала, что драгоценный камень спрятан именно у нее. Они сидели смирнехонько, боясь даже голову повернуть, но в конце концов спросили, чем же им, собственно, гордиться и что это за драгоцен- ный камень. — Он такой дорогой и такой красивый, что и не описать, — отвечала старая жаба. — А носят его для собственного удовольствия, другим на за- висть. Больше ни о чем не спрашивайте, не стану отвечать. — Ну, уж у меня-то его нет, — сказала самая младшая из жаб, такая бе- зобразная, что дальше некуда. — Да и откуда бы ему взяться у меня? А ес- ли другие завидуют, мне это вовсе не доставляет радости. Нет, чего бы мне хотелось, так это добраться когда-нибудь до края колодца и выглянуть на свет. То-то, должно быть, красота! — Хорошо там, где нас нет, — сказала старая жаба. — Ты все тут зна- ешь, все тебе знакомо. Берегись ведра, оно может тебя раздавить. А уж если попадешь в него, так скорее выскакивай. Правда, не всем удается упасть так удачно, как мне, — и кожа и кости целы. — Ква! — сказала младшая жаба, а это все равно что «Ах!» по-нашему. Уж очень ей хотелось побывать наверху, поглядеть на белый свет, на зе- лень. И вот наутро, когда полное ведро проходило мимо камня, на котором си- дела молодая жаба, все внутри у нее так и затрепетало. Она прыгнула в ведро и упала на его дно. Ведро вытянули наверх и тут же выплеснули. — Ах ты, чтоб тебя!.. — воскликнул работник, увидев жабу. — Сроду не видывал такой гадины! — И он так пнул ее носком деревянного башмака, что чуть не изувечил, но она все-таки успела забиться в высокую крапиву и стала озираться вокруг. Крапива была густая — стебель к стеблю, и вот жаба посмотрела наверх. Солнце просвечивало сквозь листья крапивы, и для нее эти заросли были все равно что для нас лесная чаща со сверкающим между листьями и ветвями солнцем. — Тут гораздо красивее, чем в колодце! Право, я готова остаться тут на всю жизнь! — сказала жаба. Прошел час, другой. — Интересно, а что вокруг? Уж если я забралась так далеко, надо пос- мотреть и что дальше. И она поползла что было сил и выползла к дороге. Солнце светило на жабу, пыль припудривала, а она знай себе ползла да ползла через дорогу. — Вот где суша-то! — сказала она. — Пожалуй, тут даже слишком сухо. У меня першит в горле. Так добралась она до канавы. Здесь голубели незабудки, цвела таволга. Вдоль канавы тянулась живая изгородь из бузины и боярышника. Словно лиа- ны, вился белый вьюнок. Залюбоваться можно было всей этой пестротой. А еще порхала здесь бабочка. Жаба решила, что это тоже цветок, только он оторвался от стебля и хочет полетать по свету — чего же тут непонятного! Андерсен Г. Жаба Школьная 10 натуралиста |
|
|
|