Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
Туркмены всегда защищали свою свободу, честь, достоинство, и это никогда не давалось им легко. Только в XIX веке они пережили две Каракалинские войны, Мервскую, Серахскую, Балканскую, Иолотанскую войны. В советское время от нас были сокрыты военные столкновения, случившиеся в Туркменабате и Дашогузе. Войны были обычным делом на свободолюбивой туркменской земле. Все шедевры туркменской литературы посвящены патриотизму туркмен. Их героизм, мужество, беспримерная отвага, любовь к своей земле воспета в книге «Горкут ата», в эпосах «Гёроглы» и «Довлетяр», в произведениях Юнуса Эмре, Гараджаоглана, Бурханетдина Сиваслы, Байрам хана, Шабенде, Андалиба, Абдурахим хана, Магрупы, Махтумкули, Сейди, Зелили, Молланепеса, Кемине, Мятаджи и многих, многих других замечательных туркменских поэтов. И что самое удивительное – ни в одном литературном памятнике я не встретил слова «предатель», а потому нет в них и свидетельств осуждения измены. Трусость, малодушие осуждаются, а вот о предательстве – ни строчки! Предатель – слово, не имеющее ни одного синонима в туркменском языке! Туркменский мужчина, если он, конечно, мужчина, по определению не может быть предателем, потому что так устроено туркменское общество. После нашествия Чингисхана каждый туркменский род и каждое племя обосновывались в определенном месте, громя налетчиков. Если враг имел численное преимущество, на помощь призывали живущих по соседству. Бои длились неделю, самое большое – месяц. Война сразу же выявляла бесстрашных и трусов. Если ты струсил, то как собираешься жить в своем ауле, смотреть в глаза родителям, односельчанам, любимой девушке?.. Если ты попробуешь убежать в соседний аул, он тоже не примет тебя, потому что и там вначале выяснят: не вор ли ты, не пролил ли чью-то кровь, не струсил ли в бою?.. И так в любом селе! Так что от позора никуда не убежишь. А если и умрешь, тебя по-человечески и не похоронят! Вот почему туркмены в дни битвы обо всем на свете забывают. Трусость, измена для них равносильны предательству памяти предков. Именно поэтому туркменские парни проявляли в бою безоглядное бесстрашие, не боялись смерти – они попросту не думали о ней, за что их и называли безглазыми батырами. Редкостные для иноземцев единодушие и честность сквозят в признаниях очевидцев Геоктепинской войны и даже тех, кто развязал эту бойню. Словно сговорившись, все они утверждают, что им не удалось встретить среди туркмен не то что бы предателя – человека, который мог бы указать дорогу, сообщить о чем-то семнадцатистепенном. Да, если речь идет о чести страны, Родины, никакие блага не имели для туркмена никакого значения. Я не идеализирую свой народ: были среди него и свои иуды, продававшиеся за тридцать сребреников, в том числе и в Геоктепинской войне. В семье не без урода. Судьба сама расправилась с этими людьми!
Туркменская земля не носит предателей, она забрасывает их камнями презрения! Туркмены, милые мои люди! Что бы ни говорили о нас, что бы ни думали, мы должны оставаться такими, какими создал нас Господь, наш дух и наша история. Нам не за что краснеть перед Богом, нечего вымаливать у духа – нам воздано сполна, и за это Благодарение Всевышнему, да будет всегда так! Единственное, чего мы недополучили от истории, вернее, что сами по доверчивости отдали ей, – свою самооценку. Мы занизили ее, чем сами навредили себе. Но и это пошло нам в плюс: время доказало, что к туркмену никакая грязь не пристанет. Туркмены – народ, сумевший провести незыблемую границу между добром и злом. Посмотрите в глаза туркмена, и вы увидите, как чисты они, словно родниковая вода, словно небо над их головами… Душа туркмена так же красива, как орнамент его ковра, свежа, как кетени, чутка и тонка, как его музыка, естественна, как окружающая его природа… Туркмены обладают врожденной скромностью, но ведь это жизнь… И так уж устроен человек, что иногда он позволяет себе показаться лучше, чем он есть… …Одуревший от сытой и благополучной жизни у огузов Дэли Домрул бесится с жиру. «Не найдется ли другой такой дэли, с которым можно было бы помериться силами, размять косточки?» – восклицает он и, не зная куда девать свою энергию, строит над высохшим оврагом мост. С каждого, кто проходит по мосту, он берет по тридцать пулов, с тех же, кто пытается пройти через овраг, побоями сдирает по сорок пулов. Как-то из соседнего аула доносятся крики, плач. Домрул отправляется туда, чтобы узнать, что случилось. Выясняется, что умер хороший парень, и родственники горячо оплакивают его. – Кто убил вашего сына? – спрашивает Домрул в предвкушении того, что у него наконец-то появился противник, с которым он может сразиться. Отца туркмен |
|
|
|
|
