<<<     ΛΛΛ     >>>   

67

Примеры такого рода нетрудно было бы умножить.

Особенно знаменательно распространенное представление болезни в виде червя, проникающего в тело73, ср. типичный мотив изгнания червей в заговорах от болезни (Топоров, 1969, с. 24— 30; Потебня, 1914, с. 220), а также такие названия болезней, как змеевик, змееныш, змеев, змеева, змеёвец, змеёвиц, змеёвица, змеевка, змеевник, змеенка (СРНГ, V, с. 59; СРНГ, XI, с. 297—299; Подвысоцкий, 1885, с. 56; Сокольников, 1911, с. 110; Макаренко, 1897, № 1, с. 78; Зеленин, 1914—1916, с. 233), змиев глаз (Буслаев, 1861, стб. 1351), червь (Змеев, 1896, с. 195) 74, ящер (Даль, IV, с. 683) и вместе с тем жаба (Даль, I, с. 523; СРНГ, IX, с. 49; Скалозубов, 1904, с. 8; Островская, 1975, с. 135), чешек, mys (Топоров, 19776, с. 54, примеч. 75, ср. с. 78, примеч. 142) и т. п. Отсюда же объясняется распространенное представление о том, что при лечении болезни из больного выскакивают черви, а также лягушки, мыши и т. п.; все это не что иное, как разновидности Змея. Равным образом полагают, что наведение порчи (болезни) осуществляется

68

именно в виде насылания червей на человека75. Ср. убивание змеи во время падежа скота, имевшее целью остановить эпидемию (Архангельский, 1854, с. 28). Соответственно в одном черном заговоре (“Слово грыжу напущать”), дошедшем до нас в записи первой половины XVIII в., к болезни обращаются именно как к змее: “О еси ты злая лютая змея тяжелая болезнь красная грыжа...” (ЦГАДА, ф. 7, № 567, л. 17). В лечебниках XVII в. сообщается, как лечить, “аще змея влезет в горло” (Лахтин, 1912, с. XXVI). Характерно также представление о чуме как о существе змеиной породы (Афанасьев, I, с. 528).

Подобному представлению о природе болезни соответствует хорошо известная роль змеи в народной медицине, ср. змеиную шкуру, змеиную голову, змеиную кровь, змеиный яд и т. п. как медицинские средства (см., например: Демич, 1912; Афанасьев, II, с. 563—569, 634; Афанасьев, III, с. 432; Цейтлин, 1912, с. 163; Макаренко, 1897, № 3—4, с. 413; Зеленин, 1914—1916, с. 746, 754, 1098, 1244). О соответствующих способах лечения сообщается, между прочим, в киевском печатном Номоканоне 1624 г.: “...или змiя обносятъ въ недрехъ, или на очи или на уста своя, привлачатъ сихъ кожици, яко за здравiе негде непщующе” (Буслаев, 1861, стб. 1052). Равным образом больному для излечения могут привешивать на грудь лягушек, летучих мышей и т. д. (Островская, 1975, с. 137, 139; Зеленин, 1914—1916, с. 163, 1114); все эти существа ассоциируются со змеем, т. е. им приписывается змеиная природа. Ср. такие названия целебных трав, как змеица (Змеев, 1896, с. 221), змеевик, змеевник, змеева трава (СРНГ, XI, с. 298), змеиный корень, змеиные головки, змеиный укус (Афанасьев, II, с. 569), а также волосник (СРНГ, VI, с. 62; Романов, V, с. 123), волоснись (Зеленин, 1914—1916, с. 274), златые власы (Змеев, 1896, с. 9) и т. п.; как видим, название снадобья может совпадать с названием болезни — так, в частности, трава волосьник лечит болезнь волосьник (Романов, V, с. 123), трава змеевик лечит от змеиного укуса (Макаренко, 1897, № I. с. 89, № 3— 4, с. 397) и т. п.

Ввиду констатированной выше (§ III.1.1) соотнесенности с Волосом св. Василия, следует отметить, что в медицинских заговорах болезнь может называться “Василием”: “Чирий Василий, поди с моего тела в чистое поле, в зеленые луга, с буйными ветрами, вихрями...” (Мордовцев, XX, с. 22).

Примечательно, что болезнь, которая в первую очередь связана с Волосом, может перифрастически именоваться Божья воля

69

(Афанасьев, III, с. 59; ср.: Буслаев, I, с. 198; Буслаев, 1848, с. 123), ср. также такие названия болезни, как божье и т. п. (Афанасьев, III, с. 59; Буслаев, I. с. 198; Даль, I, с. 107; Зеленин, 1914—1916, с. 534). Таким образом, наименование болезни, которая исходит от Волоса, совпадает с наименованием грома и молнии, которые насылаются Перуном (ср. выше, § III.1.4). Так же как и смерть от удара молнии, смерть от болезни может считаться благом, ср. именно такое отношение к смерти от оспы (Зеленин, 1914—1916, с. 758); этому соответствует представление о том, что умерший от оспы будет на том свете ходить в золотых ризах, а также украсится жемчугом и т. п. (Буслаев, I, с. 114, 243; Афанасьев, I, с. 204; Зеленин, 1914—1916, с. 755, 758; ср. о лечении оспы с помощью золота: Афанасьев, I, с. 205), которое естественно сопоставить с поверьем, что смерть от грома приводит в царство небесное (ом. § III.1.4). Соответственно лечение болезней нередко считается грехом, поскольку нездоровье посылается человеку от Бога (Зеленин, 1914—1916, с. 740, 748, ср. с. 1243).

Отношение к Громовержцу и к его противнику оказывается в этих случаях совершенно тождественным; это наглядный пример дуализма славянских языческих представлений*.

3.2. НИКОЛА И ЗАГРОБНЫЙ МИР: СВЯЗЬ С БОГАТСТВОМ. ОБИЛИЕМ, ПЛОДОРОДИЕМ, ВРАЧЕВАНИЕМ

Все, сказанное сейчас о Волосе, находит более или менее близкое соответствие в образе русского Николы.

Относительно связи Николы с загробным миром мы уже говорили выше (§ 11.3). Можно, в частности, предположить, что в результате рассмотренного ранее отождествления с архангелом Михаилом Никола получает функцию охранителя загробного мира и водителя душ и в дальнейшем в этой своей функции объединяется с Волосом; не исключена, однако, и обратная последовательность событий, т. е. объединение с Волосом в принципе могло и предшествовать отождествлению со св. Михаилом (ср. ниже, § III.5.2, § III.5.4.1 и § III.7, некоторые западнославянские и южнославянские показания, которые могут говорить именно в пользу такого решения вопроса). В этом же плане заслуживает специального внимания связь Николы с поминанием так называемых “заложных” покойников (т. е. нечистых, умерших без покаяния), которая может проявляться в семицких и троицких обрядах. Ср., например, описание семицких обрядов в Переяславском уезде Ярославской губернии: “Подойдя к ржаному полю, ставили на лугу принесенную березу, укрепляли ее, а затем под ней клали взятые из дома кушанья, — становились кругом ее хороводом с платками и пели:

70

— Свет, свету купальница,
Миколе племянница,
На чем ты, Миколушка, На чем ты приехала?
— На овсяном снопике.
— На пшеничном зернышке.
После этого кумились...” (М. Смирнов, 1927, с. 31) 76; о связи Никольских и троицких обрядов см.: Добровольский, 1900, с. 49—51 (см. между тем относительно поминального характера как семицких, так и троицких обрядов у Зеленина, 1916). В Поморье Никольские и троицкие хороводы назывались на майдан, где майдан, видимо, означает курган, древнюю могилу (Бернштам, 1977, с. 94); поскольку языческие захоронения ассоциировались вообще с могилами “заложных” покойников (Лотман и Успенский, 1977, с. 17), для которых к тому же могли насыпаться и специальные курганы (Максимов, VIII, с. 294), постольку данное название может отражать обычай ходить на Николин день и на Троицу на такие могилы. В некоторых местах 9 мая, т. е. на Николин день, или же в канун этого дня справлялся обряд “крещения кукушки” (Зеленин, 1914—1916, с. 658; Зеленин, 1916, с. 274; Сухотин, 1912, с. 98—100; Соколова, 1979, с. 225, примеч. 17), который в других местах справляется на Семик и смысл которого заключается именно в поминании “заложных” (Афанасьев, III, с. 226—229; Зеленин, 1916, с. 269—274) 77. При этом Николин день мог отмечаться специальным обрядовым шумом, принятым при поминании “заложных” покойников; так, в селе Никола-Дудник Ростовского уезда Ярославской губернии на вешнего Николу (в престольный праздник) продавались детские глиняные дудки и колокольчики особенного устройства, “и всякий богомолец поставлял себе г. обязанность купить для своих детей у дудника ту или иную игрушку” (Зеленин, 1916, с. 105; ср. также: Артынов, 1889, с. 42);

71

Д. К. Зеленин усматривает здесь непосредственную аналогию с поминальными обрядами в честь “заложных” покойников. Любопытно, что в польских хелминско-добжинских говорах слова gwizd, gwizdor означают “sw. Mikolaj”, ср. gwizdac “свистеть” (Мачеевский, 1969, с. 253; из приводимых здесь примеров, иллюстрирующих употребление данных слов, следует, что gwizd может, в частности, обозначать ряженого в св. Николая, a gwizdor— сахарную фигурку с изображением этого святого); ср. в этой связи данные об обрядовом свисте языческого происхождения, в частности, на могилах “заложных” покойников, собранные Зелениным (1916, с. 102, 104—105, 108, 109, 294).

Специальная связь Николы с обилием и накоплением может быть проиллюстрирована следующей подблюдной песней:
Еще ходит Никола по погребу,
Еще ищет Никола неполного,
Что неполного, непокрытого
Еще хочет Никола дополнити.
(Земцовский, 1970, с.148—149, № 138; ср.: Макаренко, 1913, с. 43—44)
Ср. также пословицу: “До Миколы — нет добра николи” (Каравелов, 1861, с. 274).

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Топоров
1916 богатырев п
Зеленин
Ixv толстой л
Зеленин