<<<     ΛΛΛ     >>>   

Сущность техники, по его мнению, кроется не в ней самой (в этом отношении он развивает хайдеггерианскую концепцию). Ее «онтологическая природа» раскрывается через рассмотрение культурных и духовных особенностей современного мира. На этом основании Эллюль проводит различие между машиной и техникой. Он подчеркивает, что техника как социальное явление порождена машиной, но было бы неверно отождествлять их. Машина не является сущностью техники, ибо последняя представляет собой качественно новую ценность.

Эллюль связывает технику со всеобщей рационализацией мира, в ходе которой происходит вытеснение из мышления, из общественного сознания эмоциональных элементов, фиксируется детерминированная последова­тельность явлений, утрачивается универсальность, полнота сознания за счет закрепления в нем сугубо реф­лективных элементов. По мнению французского автора, именно панлогизм порождает технику и придает ей не­оборимую силу. Она выступает, таким образом, в качестве исторической судьбы современной цивилизации.

Вот почему Эллюль рассматривает феномен техники как самую опасную форму детерминизма. Техника, по его словам, превращает средства в цель, стандартизирует человеческое поведение и, следовательно, не просто делает человека объектом научного исследования, но объектом «калькуляций и манипуляций». Здесь у Эллюля намечаются две темы, которые становятся ведущими в его исследованиях. Во-первых, он оценивает техническую цивилизацию с таких позиций, которые исключают правомерность научно-технической революции, оценивают ее негативно и, таким образом, ставят вопрос о возможной поливариантности социального развития. Во-вторых, французский автор рассуждает от имени человека, которого воспринимает как меру всех вещей и судьбу которого как исходный момент всякого философствования.

Эллюль не просто объявляет мировой исторический Процесс «обессмысленным», он не только ставит под сомнение прогрессивно-поступательный характер общественного развития. Программа французского исследователя шире: он приступает к развернутому изучению прогресса в его различных формах. Положительный идеал Эллюля, разумеется, включает в определенную идею поступательного развития общества, но она предполагает возрождение утраченных форм социального устроения, создание таких условий при которых окажется возможным богатое человече кое творчество.

Фактором культурного отчуждения человека, мнению Эллюля, является централизованное бюрократическое государство, превратившееся в автономную; независимую силу, и существующая техническая система как средство реализации власти и угнетет Поэтому, полагает Эллюль, для освобождения человека необходимо ликвидировать государство, a tcxhi кий прогресс поставить под контроль.

Но как обуздать технический прогресс? При ответе на этот вопрос обнаруживается крайняя противоречивость концепции Эллюля. Он полагает, что koнтроля над техническим прогрессом можно достичь посредством автоматизации производственных процессов и развития информационных систем. Техника, оказывается, может в конечном счете удовлетворить все потребности и наделить человека властью над природой. Эллюль, выступая в качестве критика техники формы мышления, в конечном счете отступает от традиций Хайдеггера и Ясперса, поскольку усматривает именно в ней возможность выработки альтернатив цивилизации. Но каким образом техника в своем поступательном развитии способна создавать собственные контртенденции? Отчего в ходе смены техник возникает радикальное смещение ее основ? Что приводит к отрицанию тех приобретений, которые создала техника Почему ее воздействие на социальную жизнь многомерно и противоречиво?

Одна из закономерностей научно-технического прогресса проявляется в революционном, «скачков характере ее развертывания. Разумеется, в развитии техники происходит приращение ее достояний. Этот процесс, сохраняя в основном свою преемственность, чреват радикальными сдвигами, глубинными изменениями. Время от времени происходит как своеобразный сброс привычных канонов, традиционных установлений. Техника устремляется в нов русло. И здесь поступательность утрачивает присущую ей плавность. Новое состояние техники неожиданно оказывается как бы в известном противостоянии отношению к предшествующему этапу.

Идея радикальных переворотов в развитии техники издавна присутствует в философской литературе. Многие западные исследователи отмечали, что промышленная революция XVIII в., заменив ремесленное производство машинным, произвела крутой сдвиг в производительных силах общества. В философской литературе возникла также догадка, что научно-техническая революция развертывается как бы на прототипической основе. Иначе говоря, в истории техники на качественно новой базе имеют место некоторые явления минувших веков. Подобно тому как в науке в ходе плавного накопления знаний происходит вдруг смена основных ее принципов — в куновском варианте — парадигм, так и в технике можно обозначить целые эпохи, отличающиеся качественно новым содержанием. При этом происходит не растворение традиции, а ее возобновление, преображение. Нововведения возрождают утраченное.

Наука и техника раскрыли величие человеческого разума. Они изменили мир и представления о нем. К.Маркс отмечал, что греческая мифология невозможна при наличии сельфакторов и электрического телеграфа. Но столь же внушительная дистанция отделяет лазер от локомотива, компьютер от компаса, ракету от ткацкого станка. Техника действительно может характеризовать тот или иной этап развития человечества.

Культурные мутации

В 90-е гг. в философии техники усилилось внимание к человеческому измерению прогресса. Многие современные философы пришли к выводу, что нельзя понять феномен «технологических переворотов», оставаясь в русле истории машин и технологий. Здесь необходимо некое погружение в стихию духовно-культурных факторов, в сферу гуманизации техники. Американский философ Х.Сколимовский пытается понять, всегда ли развитие техники сопряже­но с культурными мутациями, с глубинными социальными переменами. Он обращает внимание на тот факт, что техника достигла расцвета в Китае в XIV столетии, то есть до западного Ренессанса и европейской научной революции. Стало быть, по мнению философа, научная революция вовсе необязательно необходимая предпосылка процветания техники, а развертывание потенциала техники не всегда ведет к общественным переменам.

Х.Сколимовский задается вопросом: почему так внезапно возникла философия техники? Почему европейцы озабочены будущим техники? По его мнению, возникновение данной сферы философских исследований отражает запоздалое признание роли техники в сотворении и разрушении европейской цивилизации. Философия техники соотнесена с ключевыми понятиями философской рефлексии — прогресс, природа, рациональность, эффективность. Это философия человека, который осознал раздробленность и мозаичность технической культуры и поэтому убежден, что фаустовская цивилизация выбрала неправильный способ своего общения с природой. Х.Сколимовский также ставит вопрос о переоценке тех оснований, на которых зиждется европейская цивилизация. На карту поставлен вопрос о способности западного человека и присущего ему мировоззрения управлять экологической системой, поддерживать развитие человеческих существ и сохранение сложившегося общества. Техника, как подчеркивает Сколимовский, превратилась, если использовать хайдеггеровский термин, в часть бытия человека.

Х.Сколимовский предлагает понимать философию техники как философию человека. Техника, по его мнению, должна быть подчинена человеческому императиву, а не человек императиву техническому. Человеческое понятие прогресса должно, как подчеркивает философ, означать не вымирание других творений природы, не омертвение духовных и чувственных потенций человека, но, скорее всего, углубление своеобразия человека, расширение его духовности.

Многие современные философы видят резервы гуманизации техники в развертывании самого технического прогресса. Они убеждены в том, что очередная волна культурных нововведений устранит внутренние противоречия и коллизии этого процесса и обеспечит гармонию с миром человека. Идея технических мутаций, оказывающих многомерное воздействие на социальный прогресс, давно уже получила признание в философии и социологии. Наиболее последовательно ее развивают Д.Белл, Дж.Грант, О.Тоффлер.

По мнению Олвина Тоффлера, развитие науки и техники осуществляется рывками, точнее сказать, волнами. Почему в так называемый век информации, спрашивает он, мы вступаем именно сегодня, а не сто лет назад? Отчего этот процесс не мог «опоздать» еще на столетие? Тоффлер отмечает, что примерно с середины 50-х гг. промышленное производство стало приобретать новые черты. Во множестве областей технологии все более обнаруживается разнообразие типов техники, образцов товаров, видов услуг. Все большее дробление получает специализация труда. Расширяются организационные формы управления. Возрастает объем публикаций. По мнению Тоффлера, все это привело к чрезвычайной дробности показателей, что и обусловило появление информатики.

О.Тоффлер полагает, что тенденция к унификации породила контртенденцию. Появился запрос на новую технологию. «Информационный взрыв» рассматривается им как порождение отживших структур. Однако почему прежние социальные структуры стали разрушаться? Откуда взялись новые запросы и потребности? Что, вообще говоря, порождает грандиозные технологические сдвиги? Тоффлер отвечает на эти вопросы культурологически, хотя и подчеркивает великую роль техники в истории человечества.

Современные культурологи выделяют в истории человечества три стадии: «традиционное, аграрное общество, «индустриальное общество» и «постиндустриальное, информационное» общество. Американский культуролог пытается обрисовать будущее общество как возврат к доиндустриальной цивилизации на новой технологической основе. Рассматривая историю как непрерывное волновое движение, Тоффлер анализирует особенности грядущего мира, экономическим костяком которого станет, по его мнению, электроника и ЭВМ, космическое производство, использование глубин океана и биоиндустрия. Это и есть «третья волна», которая завершает аграрную («первая волна») и промышленную («вторая волна»).

Нет сомнений в том, что компьютеры углубят понимание причинно-следственных связей нашей культуры в целом, на что указывает Тоффлер. Обработка информации поможет создать осмысленные «целостности» из бессвязных, роящихся вокруг нас явлений. Но компьютер только в том случае окажет воздействие на общественный организм, когда его применение будет продуманным, соотнесенным с характером общественных связей.

Тоффлер правильно указывает на некоторые признаки современного производства, которые изживают себя. Речь идет, в частности, о том, что стандартизация охватила не только производство, но также рынок труда и другие сферы жизни. Справедливо отмечается, что во всех индустриальных обществах развивается нечто вроде «техничес­кой болезни» — фетишизация величины и размеров. Во многом верны рассуждения американского социолога о недостатках централизации и концентрации.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Через отдельные цивилизации
Дионис влечет человека к раскрытию глубинных истоков жизни
Характерное для техники к
Понятие культура относится к числу фундаментальных в современном обществознании
После человека