<<<     ΛΛΛ     >>>   

185

Однако, наряду с этой традиционной характеристикой прелюбодеяния и
вопреки ей, некоторые рассуждения, посвященные браку, содержат намного более
строгие (в обоих смыслах) требования, все чаще использующие принцип
симметрии между мужчиной и женщиной, оправдывая его тем уважением, которое
питают друг к другу супруги, связанные тесными узами. Касаясь такого рода
"спасительных истин", известных в общих чертах, но на деле усвоенных плохо и
потому не оказывающих воздействия на наши поступки, Сенека напоминает
адресату о •строгой симметричности дружеских обязательств и долга
супружеской верности: "Ты знаешь, что дружбу нужно чтить свято, но не
делаешь этого. Знаешь, и что бесчестно требовать от жены целомудрия, а
самому совращать чужих жен. Знаешь, и что ни ей нельзя иметь дело с
любовником, ни тебе с наложницей,-- а сам не поступаешь так"1.

Наиболее же четко принцип симметричности супружеской верности
сформулирует Мусоний в пространном рассуждении из трактата Peri aphrodisia,
посвященном доказательству того, что только брак может превратить половые
отношения в естественную законную связь2. Он рассматривает так
называемую "проблему служанки": рабыня как сексуальный объект считалась
настолько несомненной принадлежностью дома, что казалось едва ли возможным
запретить пользоваться ею женатому мужчине. Однако Мусоний как раз и хочет
ввести такой запрет,-- если даже, замечает он, рабыня не замужем (заключаем
отсюда, что семья рабов пользовалась в доме правом на некоторое уважение).
Обоснованию его требования служит принцип симметрии, точнее, весьма сложная
игра между симметрией в порядке права и превосходством в порядке
обязанности. С одной стороны, допустима ли связь мужа со служанкой, если он
не признает за своей супругой права вступать в отношения со слугой? Правом,
которое не признается за одной из сторон, не может обладать и другая
сторона. И если Мусоний считает законным и естественным, что в руководстве
семьей у мужчины больше прав, чем у женщины, то в сексуальных отношениях и
удовольствиях он сторонник строгой симметрии. С другой сто-

______________
1 Сенека. Нравственные письма, XCIV, 26.
2 Musonius Rufus. Reliquiae, XII.
186

роны, такая симметрия прав дополняется необходимостью четко обозначить
ведущую роль мужчины в вопросе о моральном превосходстве. Действительно,
если муж, вступая в отношения со служанкой, позволяет себе то, что считает
недопустимым в отношениях жены с рабом, значит женщина способна владеть
собой и управлять своими страстями лучше мужчины, и та, кому назначено быть
ведомой, оказывается сильнее своего предводителя. Поэтому, коль скоро
мужчина хочет и в самом деле первенствовать, ему нужно отказался от всего
того, что запрещено женщине. Это стоическое искусство брака, столь строгую
модель которого создал Мусоний, нуждается в совершенно определенной форме
верности, которая в равной степени обязывала б и жену и мужа: не
довольствуясь запретом на действия, ущемляющие права других мужчин, не
ограничиваясь защитой супруги в ее привилегированном качестве хозяйки дома и
матери от угрозы бесчестья, она представляет супружеский союз как систему,
строго уравновешивающую обязательства сторон в использовании удовольствий.
Предложенное Мусонием полное осупружествление сексуальной практики, и
требование строгой монополии, закрепляющее aphrodisia за браком,
представляют собой несомненное исключение: отсюда кажется, будто искусство
матримониальной жизни целиком стоит на формальном принципе, законе двойного
запрета. Но требование верности, предполагающее известное изменение
модальности поведения и образа действий, проникает и в тексты, авторы
которых не склонны провозглашать излишне суровые правила и озабочены не
столько выработкой тех или иных запретов, сколько укреплением супружеских уз
и сохранением присущих им личностных отношений, любви и взаимоуважения между
мужем и женой. Такого рода верность определяется не законом, но, скорее,
стилем отношений с супругой,-- образом совместной жизни, манерой обращения,
принятой в семье. Полный, насколько это возможно, отказ от внебрачных связей
призван был засвидетельствовать стремление мужа к отношениям нежным и
искренним, требующим умения и, вместе с тем, чуткости; тогда как от жены
ожидали определенной тонкости и даже терпимости в обстоятельствах, с
которыми она обязана была мириться, если уж не могла их совершенно
игнорировать.

187

Так, в довольно позднем латинском тексте, который долгое время считался
переводом Псевдо-Аристотелевой Экономики,, традиционная точка зрения на
положение супруги дополнена призывом к благоразумию и уступчивости. С одной
стороны, автор предписывает мужу заботиться о жене, которая приходит в его
дом "как бы союзницей в рождении детей", и не лишать ее причитающейся
"чести"1. Но он требует также, чтобы супруги удерживали друг
друга от низких, бесчестных поступков и советует мужу относиться к жене "с
уважением, с большой воздержанностью и скромностью" (cum. honestate et cum
multa modestia et timore), избегая как "беспечности", так и "суровости" (пес
neglegens пес severus),-- чувств, которые бывают "между проституткой и
любовником"; "разумный" же муж со своей женой, напротив, справедлив и
"доверчив", а супруга отвечает ему любовью вкупе с подобающей "боязнью",
почтительностью и скромностью2... Отмечая такую верность, автор
текста прямо указывает, что жена должна уступать супругу, когда речь идет о
его ошибках и не таить зла, если он "сгоряча в чем-то был несправедлив к
ней" (si quid vir animae passione ad i psam peccaverit): "Пусть совсем не
жалуется, будто это сделал он, а припишет это болезни и неведению, и
случайным заблуждениям", и чем большее внимание она выкажет в таких случаях,
"тем благодарнее будет тот, за кем ухаживали, после избавления от
болезни"3.

Подобным же образом основания взаимной верности полагает и Наставление
супругам, не прибегая, однако, к формально симметрическим и ригористическим
требованиям: так, если супружескую верность текст вменяет жене в обязанность
как нечто само собою разумеющееся, то, понятно, что и муж, который ищет
удовольствий на стороне, также совершает проступок, впрочем, не слишком
серьезный, хотя, пожалуй, и широко распространенный. И как бы то ни было,
проблему эту семья должна решать сама в своем кругу, исходя из того, какие
чувства связывают супругов, а не из их прав и прерогатив. Мужа Плутарх
призывает воздерживаться от внебрачных связей не только из опасения уронить
достоинство законной супруги, но

____________
1 /Аристотель/. Экономика, III, 2.
2 Там же, III, 3.
3 Там же, III, 1.
188

и дабы не оскорбить и не огорчить ее. Подобно тому, как кошки свирепеют
и бесятся от запаха благовоний,-- говорит Плутарх,-- женщины впадают в
ярость и бешенство от измен своих мужей, потому-то и "несправедливо"
(adikon) причинять им столько горя и страданий ради "мимолетной прихоти";
лучше приближаться к ним непорочным, "чистым" от чужих прикосновений, как
подходят к пчелам, которые "негодуют и бросаются на того, кто только что
имел дело с женщиной"1. В то же время, женщинам он ставит в
пример персидских цариц, которые принимали участие в трапезах вместе, с
мужьями, но уходили, когда те, захмелев, приглашали музыкантш и наложниц:
такая терпимость пристала супруге, и если ее "обыкновенный" муж "иной
раз и согрешит" с гетерой или рабыней, она должна не браниться и
возмущаться, но счесть, что только из уважения к ней супруг сделал
участницей "непристойной разнузданной пьянки" другую2. Таким
образом, супружеский союз, основанный на любви и уважении, гораздо
взыскательней относится к сексуальной деятельности и много строже к
различным формам внебрачной близости, нежели брак как уставная структура.
Требуя от партнеров симметрической верности, он, вместе с тем, создает некое
пространство "полюбовного соглашения", в рамках которого преданность мужа и
благоразумие жены дополняют друг друга, а внебрачные удовольствия мужчины в
этом случае рассматриваются уже не в качестве допустимого осуществления
статусного превосходства, но как своего рода слабость, требующая
преодоления, в частности, еще и потому, что жена относится к ней терпимо,
идет на уступки, которые, не нанося ущерба чести, быть может,
свидетельствуют о любви.

____________
1 Плутарх. Наставление супругам, 44, 144с-- d.
2 Там же, 16, 140b.

3. УДОВОЛЬСТВИЯ В БРАКЕ

Представление о браке как о единственном типе связи, допускающем
aphrodisia, порождает (или должно порождать) ряд вопросов, касающихся места,
роли, формы, предназначения половых актов в игре любовных или уставных
отношений между мужчиной и женщиной.

Действительно, следует признать: даже в тех формах рефлексии, где браку
отведено достойное место, отношение к экономике супружеских удовольствий
отличается крайней сдержанностью. Эта строгая мораль, которой, впрочем,
придерживаются немногие, оставляет за браком монополию на плотские
наслаждения, но не указывает, какие из них допустимы, а каких надлежит
избегать.
И все же два общих принципа упоминаются часто. Первый из них признает,
что супружеские узы, подвластные Афродите, не чужды и Эроту, любовь которого
иные философы пытались было связать лишь с мальчиками. Мусоний, полагавший,
что брак для философа не только не препятствие, но и, напротив, долг,
превозносил величие и достоинство матримониума, напоминая, какие
могущественные боги ему покровительствуют: Гера, прозванная "заступницей
супругов", Афродита, ибо "плотскую связь мужа с женой" именуют Aphrodision
ergon, и, наконец, Эрот (и действительно, где он более уместен, как не в
"законном союзе мужчины и женщины?"). Действуя сообща, три эти силы призваны
"соединить супругов во имя порожденья потомства"1. Плутарх
подобным же образом определял место Афродиты и Эрота в том, что составляет
сущность супружеских уз2.
__________
1 Musonius Rufus. Reliquiae, XIV.
2 Плутарх. Об Эроте, 759е-- f.

190

С наличием в браке любовной страсти и плотского наслаждения связан
второй принцип, обратный первому, но столь же общий: супруга требует иного
обращения с собой, нежели любовница, и супруг обязан вести себя как подобает
мужу, а не любовнику1. Очевидно, значение старого принципа
супружеской благопристойности возрастает по мере того, как усиливается
тенденция к превращению брака в единственно законное условие сексуальных
удовольствий. Афродита и Эрот должны присутствовать только в брачном союзе и
нигде более; с другой стороны, супружеские отношения следует отделять от
любовной связи. Принцип этот принимает множество форм. Иногда он встречается
в виде вполне традиционного наставления в умеренности и здравомыслии:
приучая жену к слишком острым наслаждениям, муж рискует преподать ей урок, о
котором впоследствии будет жалеть, поскольку жена может злоупотребить
полученной наукой2. Иногда это совет, обращенный к обоим
супругам: нужно избегать как чрезмерной строгости, так и распутных,
"уличных" манер, а муж обязан постоянно помнить о том, что нельзя "в одной и
той же иметь и супругу, и гетеру [hos gamete kai hos hetaira]"3.
Наконец, иногда мы сталкиваемся с общим тезисом: излишняя пылкость в
отношениях с женой сродни прелюбодеянию4. Это весьма важная тема:
очень рано проникнув в христианскую традицию (Климент Александрийский
говорит о ней в Строматах5), она долго останется актуальной (так,
еще Франциск Сальский будет развивать ее в Руководстве к благочестивой
жизни6). Для того, чтобы понять, какой смысл вкладывали в эту
формулу стоики, необходимо, разумеется, помнить, что с их точки зрения брак
по своей естественной и рациональной сути призван, соединив в произведении
потомства два существования, принести пользу родному полису и тем самым
сослужить добрую службу

______________
1 Seneca. Supplementum (ed. Haase), fr. 85.
2 Плутарх. Наставление супругам, 47, 144f-- 145a; ср. также 17,
140с.*
* В Наставлении 47 Плутарх пишет, ссылаясь на Платона: "Муж пусть ведет
себя по отношению к жене <...> скромно, понимая, что спальня может
стать школою как добродетели, так и распущенности".-- Прим. ред.
3 Там же, 29, 142а-- с.
4 Seneca. Supplementum, fr. 85.
5 Климент Александрийский. Строматы, II, 143, 1.
6 Франциск Сальский. Руководство к благочестивой жизни, III,
XXXIX.

191

всему человечеству; тот, кто ищет в браке прежде всего плотских
ощущений, удовольствия, тот преступает закон, смешивает цели и нарушает
принцип, который должен соединить в одну супружескую чету мужчину и женщину.
Конкретная же проблема заключается в том, чтобы, определив приемлемые
для супружеских отношений статус и формы практики удовольствий, установить
основания, на которые могут опираться их внутренние ограничительные правила.
Каким образом матримониальная структура сможет исполнять роль регулятивного
принципа, если супружеский союз неизбежно вынужден выступать и как в высшей
степени ценная личностная связь, и, вместе с тем, как исключительная сфера
осуществления связей половых, отныне безусловно допустимых для женатого
мужчины только в рамках брака? Каким образом установить надлежащую степень
строгости этого брака, если наиболее прочная форма индивидуальной связи
одновременно представляет собой единственный законный источник плотских
удовольствий?
Ответы большей частью оказываются очень общими и расплывчатыми,
наподобие тех, что встречаются в латинском тексте, считающимся третьей
книгой Экономики, приписываемой Аристотелю. В этом сочинении автор призывает
мужа относится к жене "с уважением" (cum honestate), "с большой
воздержанностью и скромностью" (cum multa modestia et timore), обращаться к
ней "с дружественными словами, свойственными благорасположенному человеку,
держащемуся в пределах дозволенного и почтительного", выказывая
"сдержанность и доверчивость" (verecundia et pudore)1.

Точнее говоря, строгость в супружеских отношениях оправдана двумя
великими и естественными целями, стоящими перед браком. Прежде всего, это,
разумеется, продолжения рода. Нельзя удовольствие почитать конечной целью
акта, который самой природой предназначен в основном для произведения
потомства, подчеркивает Сенека (и в этом с ним соглашаются многие врачи), и
если природа наделила людей любовным влечением, то вовсе не затем, чтоб они
предавались сладострастным наслаждениям блуда, но дабы продолжали свой род

_____________
1 /Аристотель/. Экономика, III, 3.

192
(поп voluptatis causa, sed propagandi generis)1. Из этого
общего принципа Мусоний заключает, что плотская связь и законна и
справедлива в том только и только том случае, если она направлена на
продолжение рода; если же ее цель -- одно лишь удовольствие, то она
"нечестива и противна закону, пусть даже и осуществляется в
браке"2. Это правило, известное также и неопифагорейцам, видимо,
служило оправданием ряда традиционных запретов, в частности, ограничения
половых сношений на время месячных (по мнению медиков, они завершаются
бесплодной растратой семени) и на период беременности (не только из-за их
бесплодности, но, главным образом, потому, что они могут угрожать развитию
плода). Но помимо этих общих замечаний, мы, несмотря на тождественность
исходных принципов, едва ли встретим здесь известные из практики
христианского пастырства сомнения в допустимости плотской связи при
заведомом бесплодии или после наступления климакса, равно как не найдем и
вопросов, касающихся намерений, которые могли быть накануне либо во время
самого акта у одного из партнеров. Наиболее строгие моралисты, безусловно,
требовали отказа от полагания удовольствий в качестве конечной цели, но это
требование было все же скорее принципиальной позицией, нежели рабочей
схемой, позволяющей и регулировать отношения, и строго кодифицировать их
дозволенные или запретные формы.
Вторая важнейшая цель брака -- обустройство совместной жизни --
составляет еще один принцип, требующий строгости в супружеских отношениях. И
хотя пределы дозволенного и запретного разграничены здесь немногим более
четко, нежели когда речь идет о продолжении рода, многие авторы (и прежде
всего Плутарх) принципу этому отводят весьма тонкую и ответственную роль в
вычленении плотской связи из комплекса супружеских отношений.
Так, с одной стороны, потребность обрести в лице своей супруги друга,
спутника жизни, которому можно раскрыть душу, вынуждает мужа уважать не
только положение и статус, но и личное достоинство жены; следовательно,
режим aphrodisia
______________
1 Seneca. Consolatio ad Helvia, 13, 4.
2 Musonius Rufus, Reliquiae, XII.
193

сталкивается здесь с принципом внутреннего ограничения. Но, с другой
стороны, если жизнь в браке направлена на создание совершенной общности
(настоящего "сплава существований"), то становится очевидно, что сексуальные
отношения и, соответственно, плотские удовольствия, коль скоро муж с женой
разделяют их и дарят друг другу, становятся фактором сближения супругов.
Установление прочной связи и ее укрепление не просто позволяет использовать
aphrodisia, но и весьма им благоприятствует. Поэтому высокая оценка
сексуальных удовольствий (разумеется, если они встроены в систему
матримониальных отношений и занимают в ней надлежащее место) сочетается с
призывами к проявлению строгости в их практике, что, собственно, и позволяет
им играть положительную роль в брачном союзе.
Эта двойная спираль необходимой строгости и желательной напряженности
определенно присутствует в Наставление супругам; процесс ее развертывания
даже образует один из смысловых векторов текста, который вновь обращается к
старым и давно известным принципам: атмосфера сдержанности и целомудрия,
стыдливости и тайны должна окружать не только сам акт зачатия, но и простые
жесты удовольствия, в роде поцелуя и объятий1. Он опровергает
Геродота, полагавшего, будто женщина вместе с одеждой совлекает с себя
стыд2, и напоминает, что зазорно под покровом ночи скрывать какую
бы то ни было распущенность. Рассказав о девушке, которая, стремясь избежать
притязаний Филиппа, заявила ему, что-де "в темноте все женщины одинаковы",
Плутарх замечает: после того, как гаснет светильник, законная супруга менее
всего может походить на первых встречных женщин; напротив, пока тело ее
невидимо, она должна сиять всеми своими добродетелями (to sophron autes) --
стыдливостью, послушанием и нежностью,-- то есть именно теми достоинствами,
которые связывают ее с мужем и предназначены ему одному3.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Возможно философов редактор
Фуко М. История сексуальностиIII Забота о себе истории культуры 13 истории
Популярный греческий писатель
Маленьким мальчикам стороны отношений