ΛΛΛ     >>>   

История античной эстетики, том V
М.: "Искусство", 1979

Источник: http://psylib.kiev.ua/

Предлагаемое сочинение1 посвящено критическому обзору античной эстетики эллинистически-римского периода. Этот огромный период, охватывающий чуть ли не тысячу лет, изучен несравненно меньше, чем период греческой классики. Многие авторы из этого огромного периода и многие трактаты еще до сих пор остаются для науки нетронутой целиной. Многие такие авторы и многие такие трактаты анализируются в нашей работе впервые. Однако претендовать на исчерпывающий анализ или хотя бы даже на более или менее подробное изложение всех эллинистически-римских материалов могут только те, кто вообще мало знаком с этим предметом. Поэтому от многого пришлось временно отказаться и многое изложить только кратко или конспективно. Нельзя считать окончательно установленным даже самое понятие эллинизма.

В таких случаях не удивительно, что многие исследователи, и даже достаточно крупные, характеризуют эллинизм односторонне, выдвигая на первый план одно и отодвигая на последнее место другое, для эллинизма столь же существенное. Уже накопилась масса всякого рода предрассудков; одни исследователи хотят стереть всякую существенную разницу между классическим эллинством кончая IV в. до н.э. и последующим эллинизмом, другие, наоборот, видят в эллинизме неимоверный прогресс, вполне тождественный с капитализмом нового времени, третьи вздыхают о цельности и героическом устроении греческого полиса периода классики и никак не могут найти достаточно ярких слов для характеристики падения, разложения, развала классической Греции в период эллинизма, выдвигая на первый план черты упадка, разочарования и духовного измельчания века эллинизма. Наш настоящий труд будет построен на учете в первую очередь всего оригинального, яркого, специфического, далеко ушедшего от простоты и наивности классического греческого полиса. Этот полис не знал всех глубин индивидуализма, субъективизма и вообще психологизма. Он для этого был слишком сдержан, слишком суров и аскетичен. Для развязывания этих глубин индивидуальной жизни были необходимы совершенно новые социально-исторические условия, которые отнюдь не поддаются легкой и простой характеристике и в науке часто отличаются слишком отвлеченной и чересчур обобщенной исторической структурой. Но мы не будем забывать и того, что вся эта новизна и специфика эллинистически-римской эстетики и культуры вообще обязательно развивалась только в пределах все той же общеантичной рабовладельческой формации.

Такая точка зрения является весьма характерной как раз для советской историографии эллинизма, в отличие от подавляющего большинства зарубежных исследований. По этому поводу А.Б.Ранович пишет следующее: "Изучить эллинизм как историческую эпоху и понять его во всем его своеобразии нельзя без учета того основного факта, что эллинизм – этап в истории античного рабовладельческого общества, что он, следовательно, не представляет какого-то неисповедимого сцепления случайностей, а был исторически необходимым результатом всего предшествующего развития античной Греции с ее специфическими закономерностями рабовладельческого строя жизни. Конечно, многое эллинизм сохранил от классического периода. Эллинизм же в целом представлял хотя общественный переворот, но не революцию, так как оставил в неприкосновенности основную структуру общества, и изучать его следует в связи с историей рабовладельческого общества в целом"2. "Отрицание социально-экономических формаций – основной порок буржуазной историографии. Тщательность исследования при эмпирическом рассмотрении деталей сменяется полной беспомощностью, когда дело доходит до широких исторических обобщений; здесь детали заслоняют целое, которое оказывается бесцветным, лишенным исторического своеобразия; история превращается в сумму отдельных событий, не связанных какими-либо историческими закономерностями. Это все равно, как если бы сводить сложные машины различной конструкции к сумме колес, рычагов и т.д."3.

Таким образом, эллинистически-римский период эстетики принес с собою в мир всякого рода небывалые новости, резко отличающие его от предыдущего периода греческой классики.

С другой стороны, однако, все эти небывалые новости эллинистически-римской эстетики мы будем рассматривать как оригинальный этап все того же общеантичного рабовладения, ставшего теперь на новые и раньше неизведанные пути экономического развития. Сначала, однако, необходимо отмежеваться хотя бы от некоторых, наиболее назойливых предрассудков в понимании эллинизма, все еще бытующих не только среди широкого круга читателей, но иной раз даже и среди самостоятельных исследователей эллинизма.

§1. Общий очерк эллинистически-римской эстетики
1. Вопрос об упадочном характере эпохи эллинизма

Наступающий в IV в. период эллинизма, в отличие от предыдущего периода эллинства, характеризуется очень часто как век упадка классической строгости греческой культуры, век политического и общественного разложения, зависевший, как тоже обычно говорится, в значительной мере от краха эфемерной монархии Александра Македонского. Едва ли, однако, с современной точки зрения может что-нибудь объяснить такой термин, как "упадок", так как ведь он сам требует для себя своего объяснения и обоснования. Этот термин во многих отношениях не выдерживает ровно никакой критики.

Начнем с того, что самый смысл этого термина не научно-объективный, а оценочный. Дескать: там вот было очень хорошо жить, а вот тут очень плохо. Другими словами, предполагается, что у вас есть свой вкус к одним фактам и свое отвращение к другим фактам. Едва ли, однако, это есть научная история. Общеизвестно, что для историка-философа все эпохи совершенно одинаково ценны, одинаково "вкусны". Все они суть логическая и историческая необходимость, и задача историка философии заключается только в установлении этой необходимости, и больше ничего, и только уже после этого можно и нужно ставить вопрос об оценках тех или иных эпох. Далее, период эллинизма, если угодно, даже ближе к европейской действительности, поскольку современный новоевропейский человек все-таки вырос в индивидуалистической культуре. Эллинизм интерпретирует для нас предыдущую эпоху классического эллинства, и без него, пожалуй, Гераклит, Демокрит, Платон и Аристотель были бы еще дальше от нас и еще непонятнее. Эллинизм субъективирует эллинские духовные ценности, психологизирует их, насколько, конечно, античность была к этому способна. И нам меньше всего удобно считать эллинизм "упадком" эллинства. Если угодно, уже Сократ есть упадок эллинства. Однако если на эллинство ушло каких-нибудь один-два века, то на этот "декаданс", по крайней мере, веков девять, так как он характеризует собою решительно всю последующую античную философию, вплоть до ее последнего завершения. Поэтому, вообще говоря, едва ли удобен термин "упадок" в отношении столь огромного периода философии. А период этот длился почти тысячу лет, начиная от завоеваний Греции Александром Македонским и кончая падением Западной Римской империи.

2. Дифференцированный индивидуализм

Гораздо важнее охарактеризовать этот период по существу. Мы уже видели в конце изложения эстетики Аристотеля, к чему пришло классическое эллинство. В силу своей собственной исторической диалектики оно пришло к дифференциации Ума как космического принципа, пришло к индивидууму (с его становящейся душой); и в этом смысле надо интерпретировать теперь все основные принципы общегреческой философии. Необходимо указать и на то, что эта историческая диалектика не могла совершиться только в одной философии. Это, разумеется, общая диалектика всей эпохи. Однако надо уметь диалектически связывать с этим первопринципом эпохи и все остальные, более частные ее особенности.

Индивидуализм – основная черта эллинистической культуры – сказывается в политико-социальной области очень осязательными, очень чувствительными моментами. Прежде всего, республиканская, олигархическая, совершенно разъединенная Греция объединилась под властью одного лица, одной личности; наступила эпоха монархии. Уже после Пелопоннесской войны стало ясно, что идее гегемонии одного греческого государства над другими пришел серьезный конец, что Греция больше не в силах жить этим сепаратизмом, этой семьей то дружественных, то враждебных отдельных мелких государств-городов. Когда пала гегемония Афин после Пелопоннесской войны, то Спарта мало выиграла от этого. Тут же поднимаются Коринф и Фивы, которые вступают в союз с разбитыми Афинами, и в результате чего Фивы и получают перевес, что опять сближает Афины и Спарту, и т.д. Стало ясно, что централизующее единство, с одной стороны, являлось исторической необходимостью, вместо обычного партикуляризма и обособленности отдельных греческих полисов, а с другой стороны, это единство уже не могло зародиться в самой Греции. И вот оно пришло из Македонии в последней четверти IV в. до н.э.

Не является решающим обстоятельством то, что монархия Македонского просуществовала всего несколько лет. Пусть она распалась на три самостоятельные монархии. Дух эллинистического монархизма, однако, не распался, а в дальнейшем только прогрессировал. Греция уже получила в эту эпоху опыт единоначалия, и с тех пор он утвердился в Европе по крайней мере на два тысячелетия.

Поскольку наша настоящая работа не является работой чисто историографической, мы не можем здесь входить в изложение и тем более в анализ всей той невероятной путаницы, которую историки наблюдают решительно во всей истории раннего эллинизма после смерти Александра Македонского. Здесь появилась масса претендентов на монархическую власть в завоеванной империи, которые бесконечно боролись один с другим, бесконечно делили управляемые ими территории, вели всякие войны, большие и малые, и обладали самой разнообразной властью в своих землях, начиная от крайнего абсолютизма и кончая более или менее выраженной демократией. Например, греческие полисы еще, по мысли Александра, очень долго обладали местным самоуправлением и подчинялись македонскому завоевателю почти только в общеполитическом смысле. Были такие союзы городов, как Это-лийский, которые вообще никого не признавали и жили вполне самостоятельно, сами организуя свои собственные дела и не испытывая никакой ни необходимости, ни охоты кому-нибудь подчиняться, от кого-то зависеть и признавать над собой какого-нибудь абсолютного монарха. Если читателю недосуг читать большие труды по истории эллинизма, то пусть он прочитает хотя бы первые две главы из труда В.Тарна "Эллинистическая цивилизация"4. Уже при ознакомлении с этими небольшими материалами начинает кружиться голова от бесконечного нагромождения событий, связанных в эту эпоху раннего эллинизма с монархическим принципом. Однако заниматься всеми этими материалами должны только историки.

Что же касается нас, то для нас важно здесь только одно, а именно тот самый общественно-политический и вообще тот самый исторический принцип, который явился для самостоятельных и разъединенных греческих полисов периода классики небывалой новостью, как, впрочем, и для всех негреческих племен. Это был межплеменной принцип военно-монархической организации. Никакие детали фактического осуществления этого принципа нисколько не могут нас здесь интересовать. Но самый принцип этот для Греции периода классики, повторяем, – небывалая новость. И как именно принцип, он требует от нас самого глубокого внимания и изучения, если только мы всерьез хотим понять эллинизм в его социально-исторической специфике. Если дифференцированный индивидуализм вообще был в те времена требованием эпохи, то он коснулся прежде всего системы общественно-политического управления; возникла неожиданная потребность в огромных завоеваниях, которые можно было осуществлять только при помощи талантливых полководцев, необычно широко ориентированных и исторически, и географически, а также необходимо было управлять огромными завоеванными территориями и их организовать, чего можно было в те времена достигнуть только на путях абсолютизации завоевателя и большого индивидуального развития небывалого по размерам государственного чиновничества и торгово-промышленного аппарата.

С этим политическим "индивидуализмом" весьма гармонировало и соответствующее экономическое развитие. Историки указывают на необычное расширение в это время единоличных торговых предприятий. Растут большие города – Александрия в Египте, Антиохия в Сирии, Пергам в Малой Азии, Сиракузы в Сицилии. Увеличивается класс зажиточных предпринимателей, причем происходил процесс, общеизвестный для подобных условий: рабы становились все дороже и дороже по мере развития торгово-промышленной конкуренции, а свободный труд становился все дешевле и дешевле ввиду роста городов и населения. Такой процесс всегда налицо в эпоху развивающегося индивидуализма. Прежняя обособленная, наивная хозяйственная единица, которую воспевал еще Ксенофонт, уже миновала. Взамен старой патриархальности тут возникли небывалые горизонты в связи с восточными завоеваниями Александра Македонского.

 ΛΛΛ     >>>   

Суждения их о стоическом понятии природы достаточно легкомысленны природе суждение
Такая особенность стоицизма вполне вяжется с его основной историко философской позицией
Качества эти могут быть как положительными
Более могучих философских построениях
Гармоническая системы
Дрю Лоней. Эти странные испанцы