<<<     ΛΛΛ     >>>   

Количественные соотношения в употреблении разных префиксов и суффиксов неодинаковы по славянским язы­кам. Суффикс -арь, заимствованный в глубокой древности из латыни, широко известный уже в старославянском язы­ке в составе названий действующих лиц, в русском встре­чается гораздо реже, чем в чешском: ср. чеш. rybar, rezbar, kovar и рус. рыбак, резчик, кузнец 28. Древний сла­вянский суффикс -ьба (ср. рус. борьба) почти совсем от­сутствует в польском языке, тогда как в других языках слов с этим суффиксом довольно много. Для болгарского языка не типичны имена существительные с абстрактным значением, образованные при помощи суффикса -ка (ср. рус. страховка) 29.

Расхождение в морфологической структуре слов при общности запаса словообразовательных элементов и моде­лей словообразования также сообщают славянским языкам заметную индивидуальную окраску.

* *

*

На основе языков славянских народностей в резуль­тате развития самих народностей в нации с появлением и укреплением капитализма складывались национальные языки славян.

Общественно-политические и культурно-исторические условия, в которых протекал процесс образования нацио­нальных языков у разных славянских народов, были неод­нородны, темпы протекания этого процесса неравномерны, эпохи неодинаковы. Поэтому и возраст современных сла­вянских национальных языков различен. Окончательное формирование большинства национальных языков относит­ся к периоду XVIII—XIX вв. Значительно позже развива­ется македонский литературный язык. Его образование началось с 40-х годов текущего столетия, когда в ходе борьбы против фашизма было принято решение о превра­щении Югославии в федеративное государство на основе национального равноправия всех ее народов, в том числе и македонцев.

В связи с образованием национальных языков посте­пенно прекращается возникновение в них новых диалект­ных явлений, а затем постепенно начинается стирание диа­лектных различий под воздействием литературной нормы языка.

Расширение и развитие словарного состава в этот пе­риод происходит как за счет словопроизводства от слов старого славянского запаса, так и за счет различных заим­ствований. Местные диалекты постепенно наполняются элементами национального языка и в то же время вносят свои элементы в его общий запас, преимущественно в области лексики и фразеологии. „Такие привычные рус­ские слова, — пишет акад. В. В. Виноградов, — как зем­ляника, клубника, паук, цапля, пахарь, вспашка, вер­ховье, задор, такие, как улыбаться, хилый, напускной, назойливый, огорошить, чепуха, очень, прикорнуть, попрошайка, очуметь, гуртом, кулак, батрак, мироед, наобум, неуклюжий, мямлить и т. д., по своему проис­хождению являются областными... выражениями“ 30.

Сливаясь в единый язык в процессе развития общена­циональной языковой нормы, часть диалектных явлений (особенно в области лексики) входит в национальный язык, другая же часть сохраняется в течение некоторого вре­мени, а затем постепенно вытесняется из обращения. В той или иной мере диалектно-областные различия длитель­ное время сохраняются и в составе национального языка, особенно у некоторой части сельского населения.

Представление о близком родстве славянских языков оказывается еще более полным и всесторонним, если при их сравнении помимо фактов национальных литературных языков привлечь языковой (в особенности словарный) ма­териал диалектов (местных наречий) во всем его много­образии, т. е. учесть факты языка, которые не вошли в национальные литературные языки при их формировании. Совершенно ясно, что лексика литературного языка на­много богаче лексики диалектов, мало подвергавшихся влиянию книжного языка. Но в сфере диалектной речи родство славянских языков можно проиллюстрировать мно­гими дополнительными примерами, которые обнаруживают сложность взаимопроникновения и взаимосвязей элементов разных славянских языков в наше время. Так, отдельные говоры русского языка, часто сохраняющие следы глубо­кой древности, по некоторым своим лексическим чертам являются более близкими к южнославянским или к запад­нославянским языкам, чем литературный язык. Эта бли­зость обнаруживается в названиях конкретных действий, старинных орудий и предметов домашнего обихода, назва­ниях животных, растений, явлений природы, в качествен­ных характеристиках и т. д.

При сравнении лексики некоторых старославянских па­мятников с данными русского языка и его диалектов ока­залось, что в русских диалектах можно отыскать парал­лели к очень многим старославянским словам 31.

Таким образом, изучение разнообразных диалектов сла­вянских языков позволяет исследователю наблюдать все новые и новые отношения между языками. Дальнейшее изучение лексики диалектов много даст для уточнения этих отношений.

Укажем некоторые соответствия между русским диа­лектным словарным материалом и данными славянских языков.

Болгарскому ведро (наречие) „ясно“ (о погоде) близко укр. ведро и рус. ведро (имя сущ.) „ясная, тихая, сухая и вообще хорошая погода“. В русских диалектах это слово имеет очень широкое распространение. Оно отме­чено в Московской, Калининской, Великолукской, Ленин­градской, Псковской, Новгородской, Вологодской областях. Дореволюционные исследователи зафиксировали его в Ар­хангельской, Вятской губерниях.

Ср. также чеш. loni, пол. loni, верхнелуж. loni, ниж­нелуж. loni „в прошлом году“ (этому слову родственны также болг. лани, сербохорв. лане, словен. lani) и рус­ское диалектное лони, лонись „в прошлом году“, отме­ченное в пермских, тверских, архангельских, вологодских, вятских, новогородских, заонежских, ярославских, смолен­ских, тобольских говорах Урала, приамурских говорах Дальнего Востока. Это слово известно также в украин­ских карпатских говорах.

Ср. чеш. obili „зерновые продукты“, „хлеб в зерне или на корню“, словац. obilie „хлебные злаки“, „хлеба на поле“, „хлеб как товар“ и рус. диалектное обилье, отме­ченное в архангельских говорах в значении „всякий хлеб на корню“, в заонежских говорах в значении „зерновой хлеб“, в ярославских говорах в значении „хлебные семена“.

Ср. пол. zawora „деревянная задвижка“, „засов“, „за­пор“, чеш. zavora, „засов, задвижка“, сербохорв. заворница „задвижка“, укр. завора „задвижка“ и русские ди­алектные формы заворница, заворина, завор, заворка, заворня, завирка и т. д. В архангельских говорах отме­чено заворница „жердь, которой закладывают изгородь“, заворы „закладываемый жердями проезд между изго­родью“, в заонежских говорах — заворница, завор „го­ризонтальные колья в изгороди“, в вологодских говорах — завор „ворота в изгороди“, заворницы и заворины „жер­ди“, в новгородских говорах — завор и заворы „ворота при полевых изгородях“, в тверских говорах — завор „одно из прясел изгороди, которое легко разбирают и собирают“, завор, заворка, заворня, заворина „жердь, закладываемая в проход загородки“, в бывшей Вятской губернии — заворина „обтесанная жердь, вставляемая в заворки, т. е. в проход в изгороди“, в ярославских гово­рах — завор „часть перекладин в изгороди, вынимаемых для проезда телег“, в тобольских говорах — заворы „жер­ди в огороде, которые можно разобрать для проезда“.

Ср. болг. гъба, чеш. houba, словац. huba, словен. goba „гриб“ и архангельское, костромское, пермское губа „вся­кий съедобный гриб“ или „гриб из породы груздей, но худшего по вкусу качества“, вятское губы, „грибы всяких родов“, ярославское губы „грибы“, губина „ягоды, огород­ные овощи и грибы, употребляемые в пищу“, вологодское губина „грибы и ягоды“, смоленское губяшичка „грибной нарост на деревьях“.

Ср. пол. korec, чеш. korec, укр. корець „мера сыпучих тел“ и новгородское корец „кувшин“, „ковш“, заонежское корец „ковш“, ярославское, калининское, рязанское, смо­ленское корец, брянское корец, корчик, тульское и калуж­ское корец, корчик.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Донской словарь

Утрата первоначального значения пыль
Среди названий домашних животных славянские