Пиши и продавай! |
Однако в определенных случаях интолерантность оказывается для культуры полезной и даже спасительной. Во-первых, при помощи интолерантности «очищается» выдохшаяся, кризисная общественная культура — так было, например, во время петровских преобразований в России. На интолерантности построены между прочим все великие революции, она лежит в основе диссидентского движения и т.п. Во-вторых, интолерантность служит способом самозащиты неустойчивых культур, как личных, так и общественных. Это культуры либо молодые, находящиеся в стадии становления (раннее христианство, культура североамериканских поселенцев эпохи борьбы за независимость), либо кризисные (Китай эпохи «культурной революции», Австро-Венгрия периода рубежа XIX—XX вв.). Для личностной же культуры интолерантность как способ самозащиты актуальна прежде всего при декомпенсации или неправильной компенсации эмоционально-ценностных ориентаций; сколько можно судить, такой личностью был, например, президент США Гарри Трумэн, во всяком случае, его политика «холодной войны» обнаруживала явный перевес инвективы над героикой. Следующие два противоположных свойства культуры — открытость и замкнутость. Открытостью называется готовность данной культуры к контакту с другими культурами. Исторически это очень ценное и плодотворное свойство. Когда встречаются две открытые культуры, происходит, как правило, их взаимное обогащение. При этом в начале контакта одна культура обыкновенно выполняет роль культурного лидера, ведущего, а другая — ведомого. Таким образом, открытость означает не только способность и готовность брать чужое, но и щедро делиться своим. В процессе более или менее длительного контакта культурные уровни выравниваются, и тогда уже происходит подлинное взаимообогащение культур. Примером такой контактности общественных культур могут служить широкие взаимосвязи стран Европы, где практически все национальные культуры Нового времени являются открытыми. Таким образом складываются наднациональные, региональные общности. Лишь в одном случае открытость контактирующих культур оборачивается не благом, а злом: когда разница в культурном уровне слишком велика и превращается в пропасть. В этом случае менее развитая культура переживает «культурный шок». Его суть состоит в том, что, осознавая превосходство иной культуры, низшая культура не в силах освоить ее богатства и поэтому стремится их попросту уничтожить (в других случаях — цинически посмеяться над ними, надругаться, изгадить и т.п.), чтобы избавиться от чувства культурной неполноценности. Типичной ситуацией культурного шока были развал Римской империи и победоносное шествие варваров по Европе. Варвары систематически уничтожали и портили культурные ценности античности не потому, что не понимали их значения, а именно потому, что слишком хорошо понимали. Для открытой культуры варваров наступила ситуация культурного шока, и преодолеть ее можно было лишь с помощью крайнего цинизма, который в данном случае играл роль защиты культурной самобытности. Гораздо более позднюю исторически, но совершенно аналогичную с точки зрения культурологии ситуацию описывает М. Горький в очерке «В.И. Ленин»: «Мне отвратительно памятен такой факт: в 19-ом году, в Петербурге, был съезд «деревенской бедноты». Из северных губерний России явилось несколько тысяч крестьян, и сотни из них были помещены в Зимнем дворце Романовых. Когда съезд кончился и эти люди уехали, то оказалось, что они не только все ванны дворца, но и огромное количество ценнейших севрских, саксонских и восточных ваз загадили, употребляя их в качестве ночных горшков. Это было сделано не по силе нужды, — уборные дворца оказались в порядке, водопровод действовал. Нет, это хулиганство было выражением желания испортить, опорочить красивые вещи. За время двух революций и войны я сотни раз наблюдал это темное, мстительное стремление людей ломать, искажать, осмеивать, порочить прекрасное». Подобных ситуаций культурного шока в произведениях Горького действительно много, — особенно в повестях «Детство», «В людях», в книге «Несвоевременные мысли». Во взаимодействии личностных культур открытость также играет положительную роль; она, в частности, лежит в основе таких важных человеческих чувств, как любовь, дружба, симпатия. Открытость здесь выступает как фактор, стабилизирующий и обогащающий культуру личности, что, по-видимому, каждый знает по себе. Однако и здесь не исключена ситуация культурного шока, и почти с теми же негативными последствиями. Как на ближайший пример можно указать на кризисы в семейной жизни, возникающие при большой разнице в культурных уровнях супругов. В отличие от открытости замкнутость предполагает принципиальный отказ от контактов с другими культурами и расчет на собственные внутренние источники развития. Замкнутость исходит из посылки самодостаточности данной культуры. В истории человечества замкнутость играла различную роль и по своей значимости была неодинаковой. На ранней стадии развития культуры замкнутость была по преимуществу вынужденной за отсутствием средств оперативной коммуникации. В дальнейшем замкнутость становится сознательной и в основном играет отрицательную роль, лишая культуру такого важного фактора развития, как внешние импульсы. Практика показывает, что замкнутость в культурах новейшего времени тормозит развитие культуры и вызывает ее отставание от мирового уровня (например, в Китае времен Мао, в СССР во времена «железного занавеса» и т.п.). Но в то же время нельзя не отметить и тот факт, что замкнутость способствует сохранению самобытности культуры, прежде всего национальной, а внутренние резервы могут быть достаточно сильны, чтобы обеспечить ее прогрессивное развитие — как пример можно привести русскую культуру XX в. На уровне личностных культур замкнутость не играет столь отрицательной роли. Здесь она имеет две основные функции: во-первых, функцию самозащиты неустойчивых культур, и во-вторых, функцию обеспечения стабильности культур, достигших относительного комфорта, на этом остановившихся и в определенной степени действительно самодостаточных. В качестве примера первого варианта можно указать на Ивана Карамазова Достоевского, второго — на пушкинского Евгения Онегина первых семи глав романа. Очень сложную проблему представляет собой соотношение таких свойств культуры, как демократизм и элитарность. Демократическая культура рассчитана на самые широкие слои общества. Она либо является порождением этих кругов (фольклор), либо создается культурными верхами (писателями, деятелями искусства, религии, политиками и пр.) в расчете на восприятие любым, даже специально неподготовленным реципиентом (например, комедии Гоголя, стихотворения Никитина и Кольцова, публицистика «Колокола» Герцена, манифеста и программы большинства политических партий, нередко религиозные проповеди и т.п.). В целом демократизм играет положительную роль в развитии общества, поскольку, с одной стороны, повышает общий культурный уровень нации, а с другой — опирается на огромный культурный опыт народа. Однако и здесь бывают исключения, когда демократическая культура утверждает устаревшие ценности и нормы, как, например, «Домострой» в эпоху становления буржуазных отношений. В связи с демократичностью возникает очень непростая проблема народности культуры. Начать хотя бы с того, что до сих пор неясно, что же такое подлинная народность, так как этот термин употребляется разными по ценностной ориентации культурными группировками и соответственно обозначает разные понятия. Романтики конца XVIII — начала XIX в. понимали под народностью всего лишь «местный колорит» в произведениях искусства. Пушкин, Гоголь, Белинский уже говорили о народности как об отражении национального духа. Добролюбов видел народность в создании «партии народа в литературе», подразумевая под народом почти исключительно мужика. Приблизительно в то же время понятие народности входило в формулу официальной культуры «верхов»: «православие, самодержавие, народность». Очевидно, что ни к какому общему знаменателю столь разные трактовки привести невозможно. В то же время следует учитывать еще и использование лозунга народности в явно демагогических целях. Так, например, в СССР вся культура обязывалась быть народной, хотя очевидно, что далеко не все созданные в это время ценности подходили под эту категорию, как бы ее ни трактовать. Кроме того, демагогичность данного лозунга заключалась главным образом в том, что понятие народности использовалось в оценочном смысле: народное — значит хорошее. Естественно, что вся не народная культура мыслилась как антинародная, то есть плохая. Однако если всерьез поставить вопрос о том, хороша или плоха народная культура, то следует вспомнить и то, что, например, Пушкин в своем позднем творчестве практически отождествлял народ с «чернью», с «непосвященными», которым недоступно и непонятно высокое искусство, — хотя в народности Пушкина как раз сомневаться не приходится. Впрочем, при жизни Пушкин народным-то и не был или, вернее, он был народен потенциально, а не реально. Собственно народ, то есть подавляющее большинство населения России, «потреблял» не «Евгения Онегина» и даже не «Черную шаль», а лубочную и подобную ей литературу, что, в частности, отражено в известных строках Некрасова: «Эх! Эх! придет ли времячко <...> когда мужик не Блюхера и не милорда глупого — Белинского и Гоголя с базара понесет?» Очевидно, возникла ситуация, когда между культурными «верхами», творческой интеллигенцией, с одной стороны, и собственно народом — с другой, возник разрыв. Следуя требованию народности, надо было, по-видимому, упрощать культуру, приспосабливая ее к народному уровню понимания. В 80-х — 90-х гг. XIX в. это и пытались сделать в России Толстой и некоторые его последователи, значительная часть народников, некоторые другие деятели культуры. Это привело к «сползанию» культуры к простонародному уровню, она начала смыкаться с массовой культурой, резко проигрывая в качестве. Против народности такого рода с полной определенностью высказался тогда Чехов: «И народные театры, и народная литература — все это глупость, все это народная карамель. Надо не Гоголя опускать до народа, а народ поднимать к Гоголю». В современном понятии народности интегрируются разные значения этого термина, отражающие в основном положительные стороны этого культурного феномена. Во-первых, народность предполагает выражение национальной самобытности (так, для французов народен Лафонтен, а для русских — Крылов). Во-вторых, народная культура абсолютно демократична, то есть не требует для своего адекватного восприятия специальной подготовки. И наконец, народность культуры проявляется в признании ее самим народом (то есть основной массой населения данного этноса, данной нации). При этом такое признание в одних случаях происходит сразу («Василий Теркин» Твардовского), а в других — лишь через определенный исторический срок, с возрастанием культуры народа (творчество Пушкина). Важно заметить, что современная наука, сохраняя за категорией народности положительную оценочность, противопоставляет ей не «антинародность», а другое свойство культуры — элитарность, которая не мыслится уже как нечто безусловно отрицательное. Элитарность представляет собой особое свойство культуры, которое характеризуется тем, что культурные ценности создаются, во-первых, вне народной среды и без опоры на народную культуру, и, во-вторых, создаются для «избранных» в расчете на интеллектуальную верхушку общества. На практике это означает, что для адекватного восприятия элитарной культуры необходима специальная подготовка, овладение некоторым запасом культурных знаний и навыков, которые не приходят сами собой. Элитарность — категория исторически подвижная: так, например, музыка Бетховена, романы Тургенева, живопись Пикассо, доктрина марксизма, теория Фрейда и пр. в свое время были безусловно элитарны, но с развитием общей культуры народа, под влиянием пропаганды, под действием системы образования и т.п. постепенно во многом свою элитарность утратили. Элитарность (как и демократичность) культуры имеет свои сильные и слабые стороны. Главное позитивное свойство элитарности — это обеспечение прогрессивного развития культуры, создание новых культурных ценностей, а следовательно, расширение культурного диапазона национальной и мировой культуры. Далее, элитарность поддерживает интеллектуальный уровень культуры, выполняя в обществе роль культурного лидера. Практически ни одна общественная культура не может обойтись без интеллектуальной верхушки: при отсутствии таковой общество захлестнет волна массовой культуры. Отрицательная сторона элитарности состоит прежде всего в опасности непоправимого отрыва от народных, национальных основ культуры, так сказать, культурное высокомерие. Такой разрыв может оказаться роковым для культуры в целом; хороший пример этому — Римская империя эпохи упадка. Развитие культуры выработало особую, крайнюю форму элитарности — эзотеризм, особенно распространенный в религии и искусстве. Эзотерические образы содержат в себе иносказательность, смысл которой нельзя постичь, не владея «ключом» — знанием «тайного языка». Такая культура может восприниматься адекватно только малым кружком избранных, которые, по сути, создают особую знаковую систему, шифр, тайнопись. Без предварительного посвящения и обучения тайному языку невозможно понять, например, знаки и символы ордена иезуитов, масонства, лирику символистов в России и т.п. Для культуры личности демократизм и элитарность играют также неоднозначную роль. Исконно, с самого раннего детства человек оказывается причастным к демократической культуре. Для большинства приобщение к культуре этим и ограничивается. Возможность же освоения человеком элитарной культуры зависит от его интеллектуальной зрелости — с одной стороны, и от особенностей воспитания и образования — с другой. И в той и в другой культуре человек может чувствовать себя как комфортно, так и дискомфортно — здесь все зависит от каждого конкретного случая. Идеалом же, вероятно, является полноценная причастность личности как к демократической, так и к элитарной культуре. Нам осталось рассмотреть последние три свойства культуры — прогрессивность, регрессивность и консервативность. Прежде всего следует сказать, что мы будем употреблять эти термины безоценочно, то есть иметь в виду, что прогрессивность в принципе ничем не лучше регрессивности и консервативности, и наоборот. Это просто разные качества культуры, означающие ориентацию на разные системы ценностей. Второе, что следует иметь в виду: названные категории характеризуют в основном культуру общества, а не отдельной личности, хотя есть и исключения.
|
|
|
|