<<<     ΛΛΛ     >>>   

Наши древнейшие свидетельства о греческой магии связаны с женщинами.17 В комедии Аристофана "Облака" Стрепсиад, стремящийся избежать уплаты долга, приходит к мысли стащить луну с неба и таким образом избежать роста процентов, говоря:

"Что если я колдунью фессалиянку
Найму, и месяц в час ночной с небес сведу,
И в круглом сундуке запрячу накрепко,
Как зеркало, и буду сторожить его?"

(748 - 751; пер. С. Апта)

В диалоге Платона "Горгий" Сократ, увещевая Калликла не уподобляться толпе, возражает ему:

"только разочти, любезный, будет ли нам от этого прок, и тебе и мне, и не случится ли с нами того же, что бывает, как говорят, с фессалийскими ведьмами, когда они сводят луну с неба: захват этой власти в городе может стоить нам самого дорогого на свете" (513 a; пер. С. П. Маркиша).

Из этих свидетельств, конечно, не многое можно с надежностью вывести относительно специфики действий фессалийских колдуний, однако, кое-что можно достаточно основательно предположить. Во-первых, ночное время колдовских действий и, во-вторых, их опасный характер. Кроме [104] того, цель этих действий, видимо, приготовление зелья, на что указывает фрагмент утраченой софокловской трагедии <...> сохраненный Макробием (Sat., V, 19, 8-11):

Отвращая свой взор от работы руки,
Она (sc. Медея) сок мутно-белый, стекающий с ран
Ядовитого зелья, в сосуд медяной
Осторожно приемлет...
А в ларцах сокровенных хранятся пучки
Ею срезанных трав.
Их она с причитанием громким <в ночи>,
Обнаженная, медным ссекала серпом.

(Фр. 489 Nauck = 534 Radt. Пер. Ф. Ф. Зелинского)

Характер приготовляемого из трав, напоенных соком сведенной с неба луны, зелья определить невозможно, но и не нужно: используемый термин <...> означал равным образом лекарство, яд и колдовской напиток, причем одновременно18.

Менее надежны относящиеся к тому же времени свидетельства о колдовской деятельности мужчин:19 у комического поэта Антифана:

"мне хорошо сейчас и я надеюсь, что будет, но если скрутит мне желудок или кишечник, на этот случай есть у меня кольцо, купленное у Фарата за драхму" (fr. 117 Nock)

и в аристофановском "Плутосе":

"Я не боюсь тебя, я ношу это кольцо, купленное у Евдама за драхму" говорит справедливый человек, преследуемый сикофантом, а его раб замечает: "но на нем нет надписи: "против укуса сикофанта" (v. 883 - 885)20

Таким образом мы можем указать на некоторую специфичность женской магической деятельности по древнейшим свидетельствам: она происходит ночью, связана с приготовлением зелья и является скорее вредоносной, чем апотропеической, как деятельность мужская. Можно добавить, что если фессалиянки, как женский специфически колдовской [106] народ специализируются на изготовлении зелий (по смыслу самого слова, вещи, скорее, вредоносной, чем добродетельной), то мужские колдовские народы - марсы и псиллы, характеризуются способностью укрощать змей и противодействовать змеиному яду.21 Не следует, однако переоценивать важности такой дихотомии. Во-первых, амулеты изготовлялись (или как минимум использовались) и женщинами и при том в апотропеических целях, как об это свидетельствует Теофраст у Плутарха:

"Теофраст, например, в своем "Моральном трактате", где он ставит вопрос, не изменяется ли духовная природа человека, под влиянием внешних обстоятельств и не теряет ли он мужество под давлением телесных страданий, рассказывает, что Перикл показал одному своему другу, навестившему его, ладанку, которую женщины надели ему на шею: он хотел этим сказать, что ему очень плохо, раз уж он согласен терпеть и такую нелепость." (Pericl., 38, 2; пер. С. И. Соболевского)

Во-вторых, трудно предположить, чтобы в разяд колдовской деятельности женщин не попали столь часто упоминаемые в более поздних источниках разного рода <...>.22 Однако, она весьма симптоматична, что будет наиболее ясно из анализа литературного образа женщины-колдуньи, а отчасти выяснится и при обращении к античной традиции о магах в целом.

Если мы обратимся к более поздним свидетельствам, то без труда найдем то общее, что, объединяя женщин-колдуний, одновременно отличает их от колдунов-мужчин. В первую очередь, это, безусловно, любовная магия. Дидона у Вергилия обращается к массилиянке-жрице (сила которой характеризуется традиционным воздействием на звезды и реки23), поскольку

"Жрица сулит от любви заклинаньями душу избавить
Иль, коль захочет, вселить заботы тяжкие в сердце"

(Aen., 487-488)

У Овидия в "Героидах" Ипсипила объясняет Ясону природу охватившего его чувства к Медее: [107]

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Единодушной традиции последствии вероятно
Петров А. Женщина в религии и философии в античности истории культуры