<<<     ΛΛΛ   

В самом деле, трудно сильнее ошельмовать масштабное творение скульптора З. Церетели, чем это сделал московский бард в этих стихах. Кстати, есть такая же жесткая строка, правда, о неперсонифицированном монументе, но об одушевленном городском объекте, и у петербургского барда Александра Розенбаума: «В горло Невскому проспекту пятигранный штык воткнули». Помимо анекдотов о монументах, которые делают их частью некоторого культурного и словесного текста и одновременно участниками ситуации, вокруг многих памятников складываются устные рассказы, сюжетами которых являются вполне реальные ситуации, настолько неожиданные и нестандартные по своему содержанию, что они вполне могут рассказываться как анекдоты, и единственным отличием таких рассказов от анекдотов является их абсолютная реалистичность. Приведем некоторые из таких рассказов. В Москве конный памятник Юрию Долгорукому стоит на том же месте, где раньше стоял конный памятник генералу М.Д. Скобелеву. После того, как в 1947 году был установлен памятник Юрию Долгорукому, московские старожилы спрашивали: «Почему Скобелев сидел на жеребце, а Юрий Долгорукий сидит на мерине?». Молодые жители Москвы памятника Скобелеву не помнят, поэтому памятник Юрию Долгорукому для них не составляет семантической оппозиции монументу, стоявшему на том

[59]

же месте ранее. Справедливости ради можно обратить внимание, что мерином коня у основателя Москвы сделали, кажется, уже после того, как монумент был отлит в бронзе, по какой причине — неизвестно. В Великом Новгороде памятник освободителям города от гитлеровской армии представляет собой возвышающегося над берегом Волхова воина на коне, но стоит он как раз на западном берегу, со стороны которого наступала одна из немногих на этом фронте немецких конных дивизий, что служит поводом для разнообразных и постоянных шуток горожан — сразу же вспоминается известный амбивалентный лозунг «Привет освободителям города от немецко-фашистских захватчиков». Множество анекдотических трактовок вызывает памятник Батюшкову в Вологде — скульптурная группа, занимающая большую площадку перед кремлем на берегу реки Вологды и состоящая из поэта, ведущего под уздцы лошадь, и расположенных по разные стороны от него Афины Паллады и сельской девки с дудочкой — видимо, музы. Истории, рассказываемые об этом памятнике делятся на те, которые обыгрывают безумие Батюшкова и сюжеты его поздних рисунков (на которых изображалась лошадь), и те, которые повествуют о выигравшем конкурс скульпторе, который совершенно не хотел ваять Батюшкова, но всю жизнь мечтал создавать изображения женщин и лошадей. В Санкт-Петербурге в Кировском районе на проспекте Стачек установлен памятник С.М. Кирову. Благодаря почти невероятному совпадению фамилий скульптора и архитектора складывается поистине анекдотическая ситуация — памятник верному партийцу Кирову создавали скульптор по фамилии Томский и архитектор по фамилии Троцкий. Комментарии здесь, видимо, излишни, вся история из разряда «Нарочно не придумаешь». О памятнике Александру III работы Паоло Трубецкого, ранее располагавшемся на Знаменской площади (ныне площади Восстания), а теперь стоящем во дворике Мраморного Дворца, много было написано и много рассказывалось («Стоит комод, на комоде бегемот…»), при этом достойно примечания, что такие декламировали в 1960-е годы школьники, толком не ведавшие, где в ту пору находился памятник — немногие знали, что он стоял во дворе Русского музея и был виден из стеклянного перехода. В наши дни почти никто не помнит, что в какое-то время этот памятник, когда он еще находился на своем месте напротив Московского вокзала, получил наименование «Пугало». Профессор филологического факультета СПбГУ Н.А. Мещерский (1906-1987) рассказывал

[60]

одному из авторов, что в конце 1910-х — начале 1920-х годов горожане, желавшие ехать на извозчике на Московский вокзал, кричали: «Извозчик! К пугалу!». Когда у Финляндского вокзала был поставлен памятник В.И. Ленину, извозчики стали спрашивать у седоков: «К какому, ваше-ство? К Московскому аль к Финляндскому?». На недоуменный вопрос автора, а что такое Финляндское пугало, профессор, происходивший из княжеского рода, улыбнулся, посмотрел добрым взглядом сквозь очки на своего непонятливого ученика, и спросил: «А ты разве не знаешь? Оно и сейчас там стоит!». Между прочим, шел 1982 или 1983 год… Вот перед нами сюжет из реальной истории города, который вполне может стать устным рассказом из истории Санкт-Петербургского университета, а с течением времени или при расширении аудитории может превратиться в анекдот, сущность которого будет восприниматься как заведомый вымысел.

Появление и бытование анекдотов о монументах в городском архитектурном тексте представляет собой проблему, далеко выходящую за рамки филологического или культурно-исторического анализа анекдота. Это общая для многих искусствоведческих дисциплин проблема текстопорождения, такого процесса, который может охватывать объекты, принадлежащие к разным сферам культуры и разным видам искусства. Сам по себе факт порождения такого межвидового текста далеко не очевиден в частных искусствоведческих дисциплинах, однако городские анекдоты показывают, что подобный интердисциплинарный текст, имеющий к тому же словесное выражение, является объективной реальностью.

 <<<     ΛΛΛ