<<<     ΛΛΛ     >>>   

Мало того, часто отмечали, что идея избрания по свободной благодати внесла немалый вклад в то, чтобы заинтересовать искусство скрытой важностью малого и неприметного. Если обычного человека, которого мир и не замечает, ценит и даже избирает Бог, то это должно побудить художника заняться обычным и повседневным, обращая внимание на чувства и движения человеческого сердца, улавливая художественным дарованием его возвышенные порывы, и, наконец, с помощью кисти являя миру свои открытия. Даже глупости и злые причуды стали сюжетами искусства, просто как порывы человеческого сердца и проявления человеческой жизни. Человеку следует показать его собственное безумие, чтобы он отошел от зла. До того времени художник занимался только идеализированными фигурами пророков и апостолов, святых и священников; теперь же, когда он увидел, как Бог избирает грузчика и рабочего, он стал проявлять внимание не только к голове или фигуре обычного человека, но и воспроизводить то, что выражает жизнь человека любого социального положения и состояния. До той поры глаза были прикованы к страданиям «Мужа Скорбей», теперь некоторые начали понимать, что есть и скрытое страдание. Общее горе открывает доселе неисследованные глубины человеческого сердца и, тем самым, дает возможность гораздо лучше изобразить еще более глубокую бездну голгофских страданий. Церковная власть больше не сдерживала художника, золото королей не сковывало его цепями. Художник был человеком, свободно пребывающим среди людей и открывающим внутри и за пределами человеческой жизни совсем не то, что до сих пор показывали его взору дворец и замок. Открывшееся ему оказалось намного более ценным, чем то, что до сих пор видел самый острый взгляд. Как выразительно сказал Тэн, для Рембрандта человеческая жизнь прятала свое лицо за многими мрачными тонами, но даже в этой светотени его взгляд на жизнь был глубоко реалистичным и значительным. Признав зрелость человека и любовь к свободе, которую кальвинизм пробудил в сердцах народов, повседневная, но одновременно и богатая человеческая жизнь открыла искусству совершенно новый мир. Открывая глазам малое и неприметное, открывая сердцу страдания человечества, голландская школа живописи создала из этого новооткрытого мира те удивительные произведения, которые сохраняют в бессмертии ее славу, показав всем народам путь к новым достижениям.

Что касается значения кальвинизма для музыки, мы сталкиваемся с одной из тех его превосходных сторон, которая менее известна, но чрезвычайно важна, как показал нам Дуэн десять лет назад в двух объемных томах, посвященных Маро. Музыка и живопись идут рука об руку. Подобно тому, как в церковно-аристократический период мастеров кисти интересовало лишь высокое и святое, так и в музыке доминировало однообразное григорианское пение, которое упразднило ритм, презрело гармонию, и, по мнению профессиональных критиков, своим намеренным консерватизмом преграждало музыке путь к дальнейшему развитию. Много ниже этого величественного уровня звучала, увы, весьма фривольная песня простого народа, которая во время так называемых «ослиных фестивалей», к большому огорчению Церкви, проникала даже в храмы, где происходили те отталкивающие сцены, которые удалось запретить только Тридентскому Собору. Привилегией сочинять музыку обладала Церковь, а то, что сочинял народ, презирали как нечто, недостойное искусства. Слушать священную музыку не возбранялось, но народ не имел права присоединяться к пению. Таким образом, как отдельный вид искусства музыка была почти полностью лишена независимости. Ей разрешалось процветать только в той мере, в какой она могла служить Церкви. То, что она делала на свой страх и риск, оставалось лишь в народном употреблении. Подобно тому, как в каждой сфере жизни протестантизм вообще, а кальвинизм — более последовательно, обуздал попечительство Церкви, так освободил он и музыку, открыв путь ее блистательному развитию. Те, кто первыми писал музыку для кальвинистских псалмов, были отважными героями. Обрезая канаты, привязывающие нас к григорианскому пению, они выбирали свои мелодии из свободного мира музыки. Конечно, они адаптировали народные напевы, но, как справедливо замечает Дуэн, только для того, чтобы вернуть их народу очищенными и крещеными христианской серьезностью. Музыка стала процветать не в узких границах особой благодати, а на широких и плодоносных полях благодати общей. Хор был упразднен, народ пел сам, и потому Буржуа4* и тем кальвинистским мастерам, которые последовали за ним, пришлось выбирать из народных мелодий; но ставя перед собой определенную цель — чтобы народ пел не в кабаке и не на улице, а в церкви, и, таким образом, сердечная серьезность торжествовала над низкими страстями.

Если в этом и состоит общая заслуга кальвинизма или, скорее, то изменение, которое он осуществил в сфере музыки, сделав так, что деление на мирян и клир уступило место всеобщему священству верующих, то историческая точность требует рассмотреть все более подробно. Буржуа был великим мастером, чьи работы все еще обеспечивают ему место в первом ряду самых знаменитых композиторов протестантской Европы. При этом следует указать на то, что он жил и работал в Женеве, рядом с Кальвином и даже отчасти под его руководством. Этот был тот Буржуа, который посмел ввести ритм и заменить восемь ладов григорианского пения на два — мажор и минор, — взятые из народной музыки; а кроме того, имел мужество возвысить народное искусство до священных гимнов, придав достоинство той музыкальной гармонии, из которой возникла вся современная музыка. Точно так же Буржуа ввел созвучие и песню, состоящую из нескольких частей. Он обручил мелодию со стихом посредством того, что зовется выразительностью. Сольфеджио, т. е. пение по нотам, уменьшение количества аккордов, более ясное разделение нескольких диапазонов и многое другое, посредством чего изучение музыки значительно упростилось, обязано стойкости и настойчивости этого композитора-кальвиниста. Когда Гудимель5*, его кальвинистский коллега, учивший некогда в Риме великого Палестрину, слушал, как поет народ в церкви, и обнаружил, что детские голоса перекрывают тенор, который до той поры играл главную роль, он первым передал эту ведущую роль сопрано. Данное далеко идущее изменение с тех пор прочно сохраняется.

Простите, если я утомил вас этими подробностями, но музыкальные заслуги протестантизма, и в частности кальвинизма, слишком значительны, чтобы и дальше мириться с их недооценкой. Я полностью признаю, что кальвинизм оказывал на отдельные искусства лишь косвенное влияние, просто признавая их зрелость и предоставляя им свободу процветать в своей собственной сфере. На музыку же кальвинизм повлиял основательно, благодаря духовному поклонению Богу, которое дало новую роль пению и музыке, создавая мелодии и песнопения для народа. Что бы старая школа ни делала для того, чтобы присоединиться к развитию музыки в новые времена, современная музыка плохо сочеталась с cantus firmus, потому что происходила из совершенно другого корня. Кальвинизм же не только присоединился к этому развитию, но и под руководством Буржуа и Гудимеля дал ему первый импульс, так что даже католическим авторам пришлось признать, что превосходное развитие нашей музыки в прошлом и нынешнем столетиях в очень большой мере обязано еретическим церковным гимнам.

Нельзя отрицать, что позже кальвинизм почти полностью утратил влияние на эту сферу. У нас долго преобладал нездоровый спиритуализм, и анабаптизм заражал многих своими дуалистическими предубеждениями. Но когда по этой причине, с полным невниманием к нашему великому музыкальному прошлому, Рим обвиняет кальвинистов в эстетической тупости, полезно вспомнить, что великий Гудимель был убит римскими фанатиками в Варфоломеевскую ночь. Этот факт значим, и мы можем спросить вместе с Дуэном: «Вправе ли жаловаться на безмолвие леса тот, кто своею рукой поймал и убил соловья?»

Примечания

1* Искусство определяли как воплощение прекрасной мысли в чувственной форме, например, в мраморе или речи. В Calvinisme en Kunst д-р Кайпер утверждает: «Как носитель образа Божиего человек обладает способностью создавать прекрасное и наслаждаться им. Это „kunstvermogen“ („способность к искусству“) — не отдельная способность души, но непрерывное выражение образа Божиего».

2* Эстетику можно определить как науку о прекрасном и о вкусе; отраслью знания, которая относится к прекрасным искусствам и искусству критики. Общепринятой эстетики нет. Есть три школы: сенсуалистская (Хогарт), эмпирическая (Гельмгольц) и идеалистическая, обязанная своим происхождением Канту.

3* Гарибальди, итальянский патриот и освободитель (1807—1882).

4* Луи Буржуа родился около 1510 г. в Париже, в 1541 г. последовал за Кальвином в Женеву, где и стал церковным «chartre». Он одним из первых стал сочинять мелодии к псалмам. Но поскольку он желал ввести еще более «meerstemmige» псалмы, он вошел в конфликт с Кальвином и его консисторией и в 1557 г. возвратился в Париж. Он опубликовал свой «vierstemmige» Псалтырь в Лионе (1547) и Париже (1554). Написал он и «Le droict chemin de musique» (1550).

5* Клод Гудимель родился в Безансоне, Франция, в 1505 или 1510 г. Около 1540 г. он открыл Школу музыки. Обычно отрицают, что Палестрина одно время был его учеником. Он принял реформатскую веру и поселился в Лионе, где был убит во время Варфоломеевской ночи (1572). Он писал музыку к псалмам (1562) и опубликовал мелодии, которые все еще используются.

<< НАЗАД  ДАЛЕЕ >>

Кайпер Абрахам. Христианское мировоззрение

<< >>

Лекция 6
Кальвинизм и будущее

Главной целью моих лекций в вашей стране было искоренить ложную идею, что кальвинизм представляет собой исключительно догматическое и церковное движение.

Кальвинизм не остановился на церковном устройстве, но расширился до системы воззрений на мир. Он не исчерпал свою энергию в догматических построениях, но создал свой собственный взгляд на жизнь и мир, а потому способен приспосабливаться к нуждам каждой стадии человеческого развития, к каждой области жизни. Он возвысил нашу христианскую религию до ее высшего духовного блеска; он создал церковный порядок, который стал прообразом государственной конфедерации; он оказался ангелом-хранителем науки; он освободил искусство; он утверждал политическую систему, которая породила конституционное правление и в Европе, и в Америке; он поощрял развитие сельского хозяйства и промышленности, торговли и мореплавания; он наложил христианский отпечаток на домашнюю жизнь и семейные узы; благодаря своим высоким нравственным стандартам он способствовал утверждению чистоты в общественных отношениях. Все эти многообразные достижения стали возможны потому, что он заложил в основание Церкви и государства, в основание общества и домашнего очага фундаментальную философскую концепцию, непосредственно выведенную из его основного принципа, и поэтому полностью ему принадлежащую.

Это само по себе исключает всякую мысль о подражании. Потомки старых голландских кальвинистов и отцов-пилигримов должны не копировать прошлое, словно кальвинизм — застывшая глыба, а возвратиться к живому корню, очистить и омыть его, чтобы он вновь расцветал и плодоносил, теперь уже — в полном согласии с нашей современной жизнью и требованиями грядущего века.

Это объясняет тему моей заключительной лекции. Будущему нужно новое развитие кальвинизма.

Как признает всякий, изучавший социологию, перспективы этого будущего не представляются нам в розовых тонах. Я не пойду столь далеко, чтобы утверждать, что мы — на пороге всеобщего социального краха, но и того факта, что приметы времени зловещи, отрицать нельзя. Конечно, в области контроля над природой и ее силами год за годом отмечаются грандиозные успехи, и самое смелое воображение не в состоянии предсказать, каких высот могущества в этом отношении может достичь человечество в следующей половине столетия. В результате у нас появляется все больше жизненных удобств. Средства связи и сообщения становятся все более скорыми и всеохватными. Азия и Африка, до недавнего времени пребывавшие во сне, постепенно ощущают, что вовлечены в более широкий круг пробуждающейся жизни. Принципы гигиены, получив помощь от спорта, оказывают возрастающее влияние. Мы физически сильнее, чем предыдущее поколение. Мы живем дольше. В борьбе против недугов и болезней, которые отягощают нашу телесную жизнь, хирургическая наука достигла поразительных успехов. Короче говоря, материальная, осязаемая сторона жизни обещает самое прекрасное будущее.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Таким образом господа христос
10 система
1 человека
Было никакой церковной власти выше власти местных церквей