Пиши и продавай! |
- В ночь воры взломали лавку твоего сына, но я взял метелку, и стал мести около лавки, и они ушли. Действительно, поутру все запоры были найдены вырванными, но лавка – целой и нетронутой. В 1865 году, в доме некоей г-жи Бар..., перед Рождеством, когда там раздавали, по обычаю, пособия нуждающимся, преподобный явился в виде согбенного, седого старца. Раздатчице подаяний он объяснил, что пришел не за подаянием, а ему нужно самому видеть хозяйку. Когда одна прислуга шепнула другой, что это, вероятно, бродяга, старец, обещая вскоре зайти, когда будет хозяйка, ушел. На раздатчицу напала раскаяние, и она бросилась за ним на крыльцо. Но он исчез, а от хозяйки все скрыли. Подозрительной же слуге кто-то сказал во сне: - Ты напрасно говорила: у вас в городе был не бродяга, а великий старец Божий. На следующее же утро г-же Бар… была принесена по почте посылка с изображением преподобного Серафима кормящим медведя, в каковом изображении беседовавшие накануне со святым старцем узнали его. Много и иных чудесных знамений и исцелений являл преподобный Серафим по блаженном своем преставлении. В продолжение семидесяти лет со дня кончины преподобного Серафима совершались непрерывно исцеления по вере прибегающих к нему с молитвой и с верой в предстательство его пред Господом. В 1891 году над гробницей преподобного Серафима выстроена была часовня. Память о высоком подвижнеческом житии святого старца и вера в силу его молитвенного предстательства, с течением времени, не только не ослабевала, но все более и более возрастала и утверждалась среди православного народа во всех его сословиях. Вполне разделяя народную веру в святость старца Серафима, Святейший Синод неоднократно признавал необходимым приступить к надлежащим распоряжениям о прославлении угодника Божия. В 1895 году преосвященным Тамбовским было представлено в Святейший Синод произведенное особою комиссиею расследование о чудесных знамениях и исцелениях, явленных по молитвам старца Серафима, коих обследовано было до 94 случаев. После того преосвященным Тамбовским дважды, в начале и в конце 1897 года, представлялись в Святейший Синод собрания копий письменных заявлений разных лиц о чудесных знамениях и исцелениях, совершавшихся по молитвам святого Серафима. Наконец в 1902 году 19 июля, в день рождения старца Серафима, Его Императорскому Величеству, Государю Императору Николаю Александровичу благоугодно было воспомянуть и молитвенные подвиги почившего и всенародное к памяти его усердие, и выразить желание, дабы доведено было до конца начатое уже в Святейшем Синоде дело о прославлении благоговейного старца. В начале следующего 1903 года Святейший Синод, в полном убеждении в истинности и достоверности чудес, совершающихся по молитвам старца Серафима, определил признать его в лике святых, благодатью Божией прославленных, а всечестные останки его- святыми мощами. Иждивением Их Императорских Величеств для них была изготовлена богатая сребропозлащенная рака. Торжественное прославление новоявленного угодника Божия было совершено, в присутствии Их Императорских Величеств Государя Императора и Государынь Императриц и других членов Августейшей фамилии и многотысячных масс народа, 19 июля 1903 года и сопровождалось многочисленными исцелениями, истекавшими по молитвенному предстательству преподобного Серафима, Саровского чудотворца. Молитвами его до сохранит Господь Бог и нас всех от всякой скорби и болезни! Богу же, дивному во святых Своих, да будет всякая честь, слава и поклонение – всегда, ныне и присно, и во веки веков. Аминь. Изнеможение о. СерафимаПримеры прозорливости его и исцеленияЗа год до смерти о. Серафим почувствовал крайнее изнеможение сил душевных и телесных. Ему было теперь около 72 лет. Обыкновенный порядок жизни его, заведенный с окончания затвора, неминуемо подвергся теперь изменению. Старец стал реже ходить в пустынную келлию. В монастыре также тяготился постоянно принимать посетителей. Народ, свыкшийся с мыслью беспрепятственно видеть о. Серафима во всякое время, скорбел, что теперь он начал уклоняться от взоров. Однакоже усердие к нему заставляло многих не малое время проживать на монастырской гостинице, чтобы изыскать необременительный для глубокого старца случай увидеть его и выслушать из уст его желаемое слово назидания или утешения. Старец о. Серафим, как и в прежние годы, продолжал, хотя изредка, наставлять людей, больным подавал молитвами своими исцеления и предвозвещал будущие события. К этому году относятся следующие замечательные случаи из отношений его к посетителям. Рясофорный монах Нижегородского Печерского монастыря Василий рассказывал следующее обстоятельство о свидании своем с Саровским подвижником: «В 1825 году отец мой, Владимирской губернии, Муромского уезда, села Зяблицкого погоста, крестьянин графини Юлии Самойловой, отправился с двумя малолетними своими детьми, мною, 6-летним Василием, и братом моим Кириллом в Саровскую пустынь помолиться и принять благословение от о. Серафима. Мы прибыли туда накануне праздника Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня, и на другой день, после ранней обедни, отправились к о. Серафиму. Богоугодный старец, благословляя нас, сказал обо мне отцу моему, что я не буду его кормильцем, и попросил его купить для меня Евангелие; а о брате моем сказал, что он будет жить при родителях и помогать им. С тех пор отец и мать моя часто напоминали мне об этом предсказании. На 14-м году возраста я пожелал сам удостовериться в словах прозорливого старца и с этой целью испросил у своих родителей позволение побывать в Саровской пустыни у о. Серафима; это было в 1832 году. Когда я пришел к старцу и хотел спросить его о будущей своей жизни, он сам, предупреждая слова мои, сказал мне: «радость моя, тебе следует поступить в монастырь». Когда же я отвечал ему, что я человек господский, он сказал: «гряди: Божия Матерь тебе поможет, и графиня, помещица твоя, чрез ходатайство великих людей, отпустит тебя на волю». С этим утешительным предсказанием и с благословением о. Серафима я возвратился домой. Достигши же 17-летнего возраста, я получил, наконец, от своих родителей согласие на поступление в монашество, и будучи еще господским человеком, поступил в Саровскую пустынь. По прошествии двух лет, игумен Саровский, о. Нифонт, благословил меня, как оказавшегося по искусе, способным к монастырским послушаниям, хлопотать об увольнении из крепостного состояния. Это побудило меня отправиться в С.-Петербург, и здесь промысл Божий указал мне обратиться с просьбой об исходатайствовании столь желаемого мною увольнения к настоятелю Сергиевской пустыни, о. Архимандриту Игнатию. Добрый настоятель тотчас же согласился на мою просьбу, и вскоре действительно исхлопотал мне это увольнение. По представлении его о. Нифонту, я был принят в Саровской пустыни послушником, а оттуда перешел в Нижегородский Печерский монастырь, где и поныне нахожусь под покровом Царицы Небесной. Таким образом исполнилось в точности предсказание о. Серафима. Родные сестры, из дворян, девицы Екатерина и Анна Васильевны Ладыженские (1), находившиеся в числе сестер Дивеевской обители, повествовали следующее: «В 1832 году родной брат наш О. В-ч Ладыженский, находящийся ныне председателем военной комиссии в Оренбурге, был послан в Китай, для сопровождения духовной миссии. Так как дорога эта лежала через Нижний Новгород, где мы имели родную бабушку, чтимую всеми знающими ее, и даже отцом Серафимом, так равно и повидаться с нами, сестрами своими, жившими тогда в Пензе еще в мире, брат наш вызвал нас в Нижний Новгород. Сам он прибыл туда на страстной неделе Великого поста, в самую распутицу, и по необходимости должен был дожидаться здесь лучшего пути, тем более, что от дурной дороги занемог. В последнюю турецкую компанию он был ранен в левую руку, и теперь боль в руке возобновилась и заставила его лечиться и брать ванны. Мы же, четыре сестры, имея счастье знать и питая горячую веру к молитвам преподобного о. Серафима, воспользовались этой невольной остановкой брата и начали убеждать его съездить с нами в Саровскую обитель, чтобы удостоиться видеть и получить благословение о. Серафима на такой долгий и опасный путь. После многих усилий он, наконец, склонился на нашу просьбу, но не по вере в святость жизни и прозорливость о. Серафима, которого хотя и уважал, но далеко не разделял к нему наших чувств, а единственно для успокоения нашего, по любви к ним, так как мы твердили ему беспрестанно, что только тогда будем спокойны на его счет, когда он посетит с благоговением чтимого нами старца. Он перестал посещать даже саровскую обитель по воскресным |
|
|
|