<<<     ΛΛΛ     >>>   

Нечто подобное мы увидим и позднее, в центральном догмате православия — халкидонском, который описывает образ соединения двух природ — Божественной и человеческой — во Христе сугубо апофатически: «неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно».

Позднее мы видим очень характерный пример «техники» формулирования догматических оросов в работе Тридентского собора (далеко не все суждения которого, впрочем, безупречны с точки зрения православного богословия): «Кто скажет, что согласие на христианскую веру не свободно, а с необходимостью вызывается доводами человеческого разума, да будет анафема!» Но: «Кто скажет, что человеческий разум настолько независим, что не может ему быть от Бога повеления верить, да будет анафема!» 62

А зачем формулируется догмат, хорошо видно на примере антиоригеновских анафематизмов Пятого Вселенного Собора б3. Дело в том, что лишь в 6 веке Церковь осудила учение о перевоплощении. Теософы, узнав об этом факте, немедленно с радостью бросились утверждать, что раз метемпсихоз был отвергнут лишь на Пятом Соборе, то до этого все христиане именно так и веровали.

Действительно, Церковь, при случае вступая в полемику с идеями перевоплощения, не осуждала их официально до 5-го века. Но это отнюдь не значит, что она их ранее признавала. Дело в том, что анафема не возглашается посторонним. Анафема — это отлучение от Церкви (а не «проклятие»). Отлучить от Церкви можно только принадлежащих уже к ней. Пока некое учение существует вне Церкви — Церковь не формулирует догматического суждения о нем, предоставляя отдельным полемистам вести дискуссию со «внешней мудростью». Но если собственно церковные люди вдруг начали принимать эту идею и даже проповедовать ее как собственно церковную — вот тут Церковь уже должна предупредить: это не мое!

Анафема оригенизму была провозглашена столь поздно потому, что до этого был один Оригсн, но не было вульгарного оригенизма. В Церкви до сих пор нет анафемы марксизму или конфуцианству. Вот если придет в Россию ультрапротестантская «теология смерти Бога» и появятся христианские богословы, уверяющие, что Бога нет, да и вообще не было — тогда Церковь отделит этих богословов от себя — их, а отнюдь не профессиональных пропагандистов научного атеизма, которые и не делали вида, будто они выступают от имени Церкви.

А затем, лет через тысячу, найдется новая пророчица, которая глубокомысленно заметит: смотрите, православные лишь в конце XX в. анафематствовали марксизм — а, значит, до этого все христиане были марксистами!

60 Честертон Г. К Вечный человек. М., 1991. С. 148.

И для св. Иоанна Златоуста эти определения прямо являются «догматами» — см.: св. Иоанн Златоуст. Творения. СПб., 1896. Т. 2. Кн. 1. С. 195.

62 Карсавин Л. П. Католичество. Пг., 1918. С. 61.

Например, 12 анафематизм: «Кто говорит, что будущий суд возвещает об уничтожении тела и что концом будет нематериальная природа, после чего не будет больше материи, а будут лишь чистые духи — тому анафема».

В этой связи стоит вспомнить полемику между И. Ильиным и Н. Бердяевым по вопросу о вооруженном сопротивлении большевикам. Ильин эпиграфом к своей книге «О сопротивлении злу силою» вынес евангельский рассказ о Христе, бичом изгоняющем торговцев из храма. Бердяев в ответ небезосновательно заметил, что к большевикам этот образ приложить уж никак нельзя: их нельзя силой выгнать из храма по той простой причине, что они в нем и не находятся. Они извне разрушают Храм 64.

Так же и здесь: поздняя анафема проповедникам реинкарнации означает лишь то, что сами эти проповедники лишь очень поздно появились внутри церковной ограды.

Церковные богословы кажутся ленивыми. Они не ставят сами вопросы и начинают рефлектировать свою веру лишь в ответ на внешние вопросы. Но это, конечно, не леность. Просто пока реальность видна и не оспариваема, можно не заботиться о словах. Женщина может впервые задуматься о том, как она любит своего ребенка — лишь если ее спросит телекорреспондент. Но это не значит, что она не любила его прежде, хотя у нее и не было раньше повода подобрать надлежащие слова... Или, ближе к реалиям церковной истории: только если появится некий «педагог», который скажет, что «любить ребенка — значит каждое утро его избивать, ни в коем случае не кормить его чаще одного раза в три дня», педсовет скажет: «говорящего подобное да не подпускают к детям!» Но не означает же это, что ранее педсовет придерживался иной точки зрения!

А в остальном — еще ап. Варнава говорил об умении не давать чрезмерных ответов: «Душа моя надеется, что я объяснил сколько мог и как мог просто и ничего не опустил из того, что служит к вашему спасению и что относится только к предметам настоящего времени» б5. (Кстати все послание Варнавы — на уже знакомую нам тему о ненеобходимости удерживать иудейские установления.)

Как способен догмат освобождать место для творческого движения мысли, видно на примере анафем, возглашенных Платону в Константинополе XI века, и Аристотелю в Париже XIII века. Отголоски тех споров и анафем церковный человек слышит и поныне.

Константинопольский Собор на философа-гуманиста Иоанна Итала в 1076 г. провозгласил: «Обещавшимся быть благочестивыми и вводящим бесстыдно злочестивые эллинские учения в православную и соборную Церковь о человеческих душах, о небе, земле и других творениях—анафема» (Второй анафематизм). Седьмой анафематизм: «Проходящим эллинские учения и обучающимися им не ради обучения, но и следующим их суетным мнениям и верующим в них как в истинные и учащих им — анафема».

Для Запада же исходным пунктом средневековой науки стало Великое осуждение аристотелизма в 1227 г.

Надо ли специально пояснять, что этим отвергались не вообще суждение о существовании душ, неба и земли, а конкретные, язычески-философские, дохристианские воззрения на них?

Эти анафемы были событиями, освободившими человеческий разум и поиск. Дело в том, что в Библии нет ясной и развернутой космологии. В ней нет ни астрономии, ни физики. Средневековый мир пользовался аристотелевской физикой 66. Призыв Церкви следовать только Библии и не придавать значения

64 Бердяев Н. А. Кошмар злого добра//Путь. Париж, 1926. № 4. С. 81.

65 Послание Варнавы, 17//Настольная книга священнослужителя. М., 1988. Т. 8. С. 762.

66 Показательно, что даже в XIV веке в пражском университете изложению «Метафизики» Аристотеля отводилось всего 20—36 лекционных недель, в то время как естественнонаучным сочинениям Стагирита — 92 недели.— Герольд В. Философия и теология в европейской культурно-образовательной среде XIV — начала XV века/УНовые идеи в философии. Ежегодник Философского Общества СССР. 1991. М., 1991. С. 70.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Занятые из неписаного предания отцев ek tis ag
Суть предания в том
Творения
Человек открывает как раз свою несводимость к своему личному прошлому