<<<     ΛΛΛ     >>>   

изречения, собранные в книге Золотые слова. Вот несколько изречений Пифагора: «Благоразумная супруга! Если желаешь, чтоб муж твой свободное время проводил подле тебя, то постарайся, чтоб он нигде больше не находил столько приятности, удовольствия, скромности и нежности»; «Что самое мудрое? Число. Что второе по мудрости? Давать имена вещам. Что самое прекрасное? Гармония. Что всего сильнее? Неизбежность. Она неколебима»; «Будь другом истины до мученичества, но не будь ее защитником до нетерпимости»; «Избери себе друга; ты не можешь быть счастлив один: счастье есть дело двоих»; «Молчи или говори то, что получше молчания»; «Пьянство есть упражнение в безумстве».

В предыдущей главе мы рассмотрели индуктивный метод рассуждений, послуживший основой для становления современной науки. Как нам стало известно, использование индукции сопряжено с различными трудностями, это подметили Юм, а также Гудмен (см. об изумрудах «зелубого» цвета, с. 95—96). Сам процесс вывода и пересмотра законов природы был далеко не простым.

Во второй половине ХХ века продолжались дискуссии о том, как движется прогресс в науке, как законы и гипотезы сменяют друг друга, можно ли вообще определить, какие из них вернее и на основании какого критерия.

В настоящей главе мы рассмотрим различные мнения по этим вопросам, отметим некоторые важные моменты исследований в данной области Поппера и Куна, коснемся взглядов Фейерабенда и Лакатоса. Еще два вопроса, касающихся этой темы, мы не будем рассматривать здесь, поскольку им посвящены отдельные главы («Научный реализм» и «Релятивизм, инструментализм и релевантность»). При их освещении мы затронем сходные темы, но под другими углами зрения.

Однако, прежде чем охарактеризовать общий подход в науке, сформировавшийся во второй половине

110

ХХ века, уместно было бы разобраться в том, что подразумевалось под самим понятием «научный закон», составляющим подоплеку многих современных споров в философии науки.

ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ

К концу XIX века общее представление о науке как о здании, возведенном после принятия ньютонова миропорядка со всеми его пристройками, состояло из механистической и материалистической системы оценок. Мир мыслился совершенно независимым от наблюдающего и воспринимающего его человека. Представление о мире утверждалось законами, которые определяли функционирование и взаимодействие составляющих этот мир частей. Наука была способна отбросить любые метафизические домыслы, чтобы обрести полное и упорядоченное знание о физическом мире. Последний казался движущимся механизмом, созданным человеком для его измерения и исчисления. В научном знании должны были отсутствовать априорные элементы, все предположения должны были быть устранены. От ученого требовались объективный взгляд на материю и выработка теории для объяснения ее функционирования. Немецкий философ Людвиг Бюхнер1 (1824—-1899) мог, не боясь впасть в противоречия, утверждать: «Не существует силы без материи, как и материи без силы». Эрнст Геккель2 (1834—1919) был убежден, что наука познала почти все об этом мире и уже вытеснила суеверия прошлого.

Но наряду с этим самонадеянным взглядом существовал и другой, в итоге возобладавший в научном мышлении на пороге ХХ века. Иммануил Кант, немецкий философ-идеалист XVIII века, доказывал, что между вещами-в-себе

111

(ноуменами) и вещами, данными нам в ощущениях (феноменами, явлениями), существует непреодолимая пропасть. Все свидетельства, которые дают нам наши органы чувств, суть феномены: познаваемо лишь то, что мы воспринимаем. Мы можем допустить бытие отдельной реальности «вовне», служащей причиной появления у нас этих ощущений, но мы никогда не сможем непосредственно соприкоснуться с ней.

С появлением работ Германа Гельмгольца 3 (1821— 1894) и Эрнста Кассирера 4 (1874—1945) приходит понимание того, что наука рассматривает не вещи-в-себе, а структуру явлений, то есть наука изучает то, как мы воспринимаем мир.

Философ и логик Эрнст Max 5 (1838—1916) в книге Анализ ощущений и отношение физического к психическому (1886) утверждал, что наука отражает содержимое сознания, воспроизводящего мир в ощущениях. Нет никаких предопределенных структур, все должно быть сведено к суждениям об ощущениях. Единственным исключением он считал логические и математические утверждения. Таким образом, с точки зрения Маха, научная теория оказывалась описанием некой упорядоченности среди объектов чувственного восприятия.

Логический позитивизм

Этих же позиций придерживались и логические позитивисты Венского кружка, среди которых, пожалуй, наиболее известны Мориц Шлик6 (1882—1936) и Рудольф Карнап7 (1891—1970). Это были ученые, испытавшие на себе влияние идей раннего Витгенштейна и Бертрана Рассела. Они считали, что задача философии — определить, что составляет достоверность высказываний, и стремились установить правила соот-

112 304

45

ветствия, посредством которых употребляемые нами слова связываются с наблюдениями. Они также пытались общие и теоретические понятия (например, массу и силу) сделать доступными восприятию (так называемая процедура протокольных предложений). Иначе говоря, масса тела определяется в понятиях измерений, которые можно проделать с данным телом.

В общем, позиция приверженцев логического позитивизма заключалась в том, что смысл суждения и есть способ его верификации. Если я называю какой-то предмет зеленым, я уверен, что вы сами можете увидеть, что он зеленый. Если вы не можете увидеть или подтвердить посредством чувственного опыта некое высказывание, значит, данное высказывание бессмысленно.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

В современной геологии используется метод актуализма
Для логических позитивистов истинность высказывания зависит от возможности
49 приложение своей теории к человеческой эволюции дарвин представил позднее в трудах происхождение человека
Открыть три закона их движения
59 комментарий