<<<     ΛΛΛ     >>>   

Вместе с тем анализ уже экономико-технологических данных показывает,
что усложнение картины вовсе не обязательно должно давать пищу пессимизму.
Из фактов видно, что путь, который пройден англичанами за 300 лет,
американцам удалось преодолеть за 150, японцам – за 60, нам – за 30 лет.
Так что даже если на переход в современных условиях потребуется не три – четыре года попыток преодолеть
собственную голову в больших скачках» и «великих культурных революциях», а тридцать –
сорок лет тяжелой и упорной работы по освоению и применения накопленного
человечеством опыта и по действительному преобразованию культуры, то не такая уж это большая цена за пробуждение.

Чтобы связать наличный весьма пестрый материал, который вскрыт самим ходом
научно-технической революции как разнообразие типов культуры и, соответственно,
разнообразие реакций на европейскую культуру, нам нужны универсальные
основания для классификации и сравнения различных культур.

Одно основание здесь более или менее очевидно, это основание целостности.
Энгельс писал о нем: «...согласно материалистическому пониманию истории
в историческом процессе определяющим моментом в конечном счете
является производство и воспроизводство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали»[9].
Иными словами, при всех условиях культура, к какому бы типу она не относилась, строится
как совокупность социальных институтов и связей, образующих форму преемственного
существования множества или, по крайней мере, нескольких поколений людей.
Эта функционально-стабилизирующая сторона культуры, ее, так сказать,
инерционная составляющая, налаженный ритуал, как раз и есть «связь всего»,

«всеобщее» данной культуры, которое вовсе не обязательно должно

реализоваться через обмен товарного типа (вещная связь), но может

9

использовать и другие виды связи-общения. Такую возможность заметил уже Маркс,
когда он различал личностные и вещные отношения связи, располагая их в
историческую последовательность «архаической» и «вторичной» формаций,
причем в архаической с господством личностных отношений, высшим продуктом которой была сельская община.
Маркс видел необходимость своей периодизации:
«...архаическая общественная формация открывает нам ряд различных этапов, отмечающих собой последовательно сменяющие друг друга эпохи»[10].

Выделение инерционных составляющих в любой культуре не представляет серьезных трудностей,
поскольку для любого общества, хотя и в снятом виде, остаются в силе естественные законы
и прежде всего закон обмена веществ. Чтобы существовать, общество должно производить,
т.е., с одной стороны менять формы существования и частотную характеристику окружения
силами организованных и связанных в ритуал людей и орудий, а с другой стороны –
потреблять для удовлетворения потребностей и для бесконечного воспроизводства
ритуальных отношений в некотором объеме и темпе. Если известна совокупная
социальная потребность («что производится») и распределение этой потребности
в «мозаику технологий» – в систему практических отношений к окружению («как производится»),
то исходная определенность уже получена, хотя с современной точки зрения положение определителей –
состава потребности и системы практических отношений к миру – неравноправно.

Потребность выступает наиболее устойчивым моментом, тогда как система

практических отношений к миру находится под трансформирующим

воздействием институтов обновления, выглядит более подвижной:
«Экономические эпохи различаются не тем, что производится, а тем, как

производится, какими средствами труда»[11].

Эта исходная определенность ритуала, заданная объемом и составом потребности, с одной стороны,
и суммой различений в системе практических отношений к миру, с другой, образует лишь скелет,
на котором не обнаруживается и следов специфически социальной плоти. Методика исходного
определения по внутренней потребности и по способам ее удовлетворения с равным успехом
применима и к социальным объектам, и к биологическим, и к кибернетическим машинам и
просто к анализу «свойств вещества», если оно обнаруживает хотя бы следы
избирательной реакции на окружение, а других веществ мы не знаем и знать не можем.

Ритуал, связь целостности как таковая, выглядит отношением естественным и универсальным,
которое представлено в нашем сознании универсальной категорией. Связь целостности абстрактна
в том смысле, что на ней не написано, каким именно содержанием она будет доведена до конкретности,
получится ли в конце пути модель элементарной частицы или вселенной, или что-нибудь между ними:
и любом случае нам придется указать некоторое множество различений, образующих через того
или иного типа связи единство –целостность, а эта последняя сама входит в отношения единства
с другими целостностями, и т. д. и т. п. После Аристотеля и Винера мы просто не умеем мыслить
о таких вещах в каких-то иных структурах.

Исходная определенность ритуала есть, таким образом, связь универсальная и естественная,
почти ничего не сообщающая о социальной специфике. Но при всем том было бы крайне опрометчивым и фатальным

10стр.

для анализа культуры решением вывести эту определенность «за скобки», снять ее как постоянный
и неизменный «инерционный довесок», которым на время операций со знаками можно пренебречь.
Любая попытка этого рода, а делалось их немало, ведет к полной потере ориентиров,
к созданию умозрительных схем и структур, в которых не выполняется основное условие –
соотнесенность способностей производить и потреблять произведенное.

Если выделен ритуал – связь целостности и исходная определенность, –
то следующий шаг анализа культуры есть выяснение способа, которым человек включен в эту определенность.
Само требование этого шага исходит из имплицитной посылки, что любой социальный ритуал суть организованная
в стабильную форму деятельность людей. В ритуале могут быть и вещные включения (животные, орудия, машины).
В энергетическом балансе современного общества, например, мускульная сила человека составляет менее 1%,
и человек в функции регулятора значительно потеснен автоматами, но это уже частные характеристики связанной
в ритуал деятельности, которые могут и должны быть использованы в анализе культуры и в классификации культур.
Но сами по себе они лишь сторона единой проблемы положения человека в

ритуале.

Это положение характеризуется не столько соотношением человеческого

и вещного в ритуале, сколько положением человека по отношению к

«ключу» данной культуры, в котором пересекаются и входят в соединение, в сочленение
множественность практических отношений к миру и целостность общества. В европейской или,
по терминологии Маркса, во «вторичной» формации в роли ключа выступают со времен
античности парные отношения обмена, которые располагаются между производством
и потреблением, стихийно (рынок) или осознанно (планирование) регулируют состав мозаики
практических отношений к миру и объемы деятельности в любом из «кирпичей» этой мозаики,
связывая многообразные формы деятельности людей и форму форм – в целостность ритуала.
Но ключ может быть и иным –личностным или естественным ключом «по-природе».
Выделение ключа культуры и отношения человека к этому ключу является, по нашему мнению,
основным содержанием анализа культуры.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Священную сущность леви-брюль рассматривает как процесс более
Ния на уровне публикации
Насколько продуктивна такая деятельность

Множество таких вставок обнаруживаются в любом типе культуры