Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
>
Кристева Ю. От одной идентичности к другойИсточник: От Я к Другому. – Минск,1997. В мои намерения входит, в традиционных рамках часового семинара, если не продемонстрировать, то, по крайней мере, постулировать тот факт, что каждая языковая теория опирается на концепцию субъекта, которой она открыто придерживается, которую подразумевает или пытается опровергнуть. […] Лингвистическое мышление, в том виде, как оно сформировалось у Соссюра1 и которое выросло из филологического подхода, является революционным, воздействуя на конститутивное единство какого-либо конкретного языка; язык не система, он является системой знаков, и это разверзает знаменитую пропасть между означающим и означаемым, таким образом позволяя лингвистике, с одной стороны, претендовать на логичность, математическую формализацию, с другой стороны, предохранять язык или текст от редукции к одному закону или значению. Структурная лингвистика и проистекающие из нее структуралистские течения как будто исследуют это эпистемологическое пространство благодаря элиминации говорящего субъекта. Но при ближайшем рассмотрении мы видим, что субъект, без которого прекрасно обходятся структуралисты, не является ничем иным, как субъектом (индивидуальным или коллективным) только что описанного историко-филологического дискурса, в котором гегелевское самосознание садится на мель, воплощаясь, как было показано, в филологии и истории; этот субъект, без которого справляются лингвистика и, как следствие, гуманитарные науки, является «персональной идентичностью, сокровищем, не приносящим счастья»*. Тем не менее, субъект речи обретает форму в зазоре, обнаружившемся между означаемым и означающим, предполагающем как структуру, так и взаимодействие; и структурная лингвистика игнорирует такой субъект. Более того, оставляя его место вакантным, она -------------------------------------------- * Levi-Strauss, l'Homme nu, p.614. лишается возможности стать лингвистикой речи, лингвистикой дискурса; ей недостает грамматики, поскольку для продвижения от знака к фразе место субъекта должно быть признано и не может оставаться пустым. Разумеется, порождающая грамматика2 восстанавливает его, спасая универсальную грамматику и картезианский субъект от забвения, используя этот субъект для оправдания порождающих, воспроизводящих функций синтаксических структур. Но фактически, генеративная грамматика скорее свидетельствует о том, на что не обратила внимания структуралистская лингвистика, нежели являет собой нечто новое; как структуралистская, так и общая лингвистика со времен Соссюра остаются верны одним и тем же предпосылкам, заложенным в структуралистском течении и эксплицированным генеративистскими положениями, которые в концентрированном виде могут быть найдены и философии Гуссерля. [...] В период «Логических исследований» 1901 года Гуссерль располагает знак (о котором некоторые наивно полагают, будто бы у него нет субъекта) внутри экспрессивного значения, конструируемого как суждение о чем-либо: «Членораздельный звуковой комплекс, письменный знак и т.д. впервые становится произнесенным словом или коммуникативной единицей речи, когда говорящий произносит его с целью самовыражения по поводу чего-либо посредством его».* Как следствие, тонкая оболочка знака (означающее/означаемое) размыкается в сложную конструкцию, в которой жизненный опыт захватывает материальные (жизненные) множественности, обеспечивая их сначала поэтическим значением, а затем и ноэматическим значением3, таким образом, что результатом для сознания, выносящего суждения, является образование объекта, реального раз и навсегда для всех означаемых. Здесь важно обратить внимание на то, что этот реальный объект, обозначаемый поначалу посредством данных жизненного опыта, посредством ноэзиса и ноэмы, в случае, если он существует, может быть трансцендентальным в том смысле, что он в своей целостности является продуктом выносящего суждения сознания трансцендентального эго. Означаемое трансцендентно, так как оно постулируется посредством определенных связей в рамках опыта, который всегда связан с суждением; то есть, если феноменолог различает в отношении значения между ' Гуссерль Э. Логические исследования. Т. 1. интуитивным его схватыванием и наделением значением, тогда восприятие уже является актом сознания, и акт сознания трансцендентен восприятию.* В той же мере, если бы слово было уничтожено, означаемое «вещи» (res) сохраняется, потому как оно трансцендентно: оно «целиком относится к сознанию», поскольку оно - означаемое вещи. Операция (синтаксическая) предикатирования конституирует это выносящее суждения сознание, постулируя единовременно означаемое Бытие (и, следовательно, субъект значения и означивания) и собственно операционное сознание. Эго, в качестве опоры предикативного акта, поэтому действует не как эго-когито, то есть как эго логически понятого сознания и как «фрагмент мира»; трансцедентальное эго принадлежит скорее конституирующему операциональному сознанию и, значит, обретает форму в рамках операции предикатирования. Эта операция является тетической (thetique)4, поскольку ею одновременно постулируются тезисы (позиции) как Бытия, так и Эго. Таким образом, для каждого трансцендентального объекта существует трансцендентальное эго, причем оба обусловлены действием тетической операции - предикатирования суждения. «Трансцендентальная эгология»", таким образом, переформулирует вопрос о субъекте акта означивания: (1) операциональное сознание благодаря предикатированию одновременно создает Бытие, (трансцендентный) означаемый реальный объект и эго (постольку, поскольку оно трансцендентально); с чем также связана проблематика знака; (2) даже если интенциональность и, вместе с ней, выносящее суждения сознание уже является данностью в материальных данных и восприятиях, поскольку оно «напоминает» их (что позволяет нам сказать, что трансцендентальное эго всегда некоторым образом уже задано), фактически, эго конституируется только посредством операционального сознания во время предикатирования; субъект является лишь субъектом предикатирования, суждения, предложения; (3) «мнение» и «суждение», хотя и сильно взаимозависимы, все же не являются идентичными: «Синтез мнения (Glaubenssynthesen) находит свое 'выражение' в формах фиксированного значения» ***. Edmund Husserl, Ideas: General Introduction to Pure Phenomenology, W.R.Boyce Gib- son, trans. (London: CoIlier-MacMillan, 1962), pp.93-94 and 101. Husserl, Ideas, p. 313. Edmund Husserl, Erste Philosophy, VIII, in Husserliana (The Hague: Hrsg. von R.Boehm, 1956). Не историческое, индивидуальное и не логически понятое сознание, субъектом отныне является операциональное сознание, коррелятивно постулирующее трансцендентальное Бытие и эго. Таким образом, Гуссерль проясняет, что любой лингвистический акт постольку, поскольку он учреждает означающее, которое может быть высказано в предложении (и не существует знака или знаковой структуры, которые не являлись бы уже частью предложения), поддерживается трансцендентальным эго. Возможно важен тот факт, что суровость иудаизма и преследования, которым он подвергался в наше время, лежат в основании необыкновенно четкого прояснения трансцендентального эго, данного Гуссерлем, так как оно составляет основу человеческой науки. Симптом кататонической шизофрении феномен проблемы |
|
|
|
|
