<<<     ΛΛΛ     >>>   

Житейская мудрость требует также, чтобы мы были сдержанны, но и не вовсе бесчувственными. Не горячность нужна, а энергичность, — это разные вещи. Энергичен (strenuus) тот, кто обладает влечением к волевым усилиям. Это качество зависит от силы аффектов, и поэтому "житейская мудрость" есть функция от темперамента.

Собственно нравственность есть функция от характера. Sustine et abstine — вот путь к становлению мудрой уравновешенности. Если мы хотим сформировать хороший характер, мы прежде всего обязаны обуздать страсти. Человек должен научиться настолько управлять своими склонностями, чтобы они не приобретали силы страстей, но чтобы он мог обходиться без того, чего он лишен. "Sustine" означает "терпи и приучись переносить лишения!".

Если хотят научиться отказывать себе в чем-то, то для этого нужны и мужество и мотивация, нужно привыкнуть смиряться с отказами, противодействием и т.д.

Способность сочувствия — есть функция от темперамента. От тоскливой, томительной участливости детей следует ограждать. Жалостливость — не более, чем сентиментальность, она присуща лишь излишне ранимому характеру. Ее следует отличать еще и от сострадательности. Жалостливость — недостаток, заключающийся в бездеятельном, пассивном сожалении. Детям следует давать карманные деньги, из которых они могли бы тратиться на помощь нуждающимся, тогда и станет ясным, сострадательны они или только жалостливы; если же они всегда будут проявлять щедрость за счет родителей, то не состоится и воспитание активного сострадания.

Выражение "festina lente" означает неотступную деятельность, благодаря которой дoлжно успеть многому научиться, то есть "festina". Но научиться глубоко, основательно, всему уделяя свое время, то есть "lente". Тут ми по объему знаниями2возникает вопрос, что предпочтительнее — обладание больши или обладание меньшими, но более основательными познаниями. Лучше знать меньше, да лучше, чем много и по верхам, ибо в этом последнем случае неосновательность неизбежно отрицательно скажется на деле. Но ребенок не может ведь знать, в каких он окажется обстоятельствах, какие ему при этом понадобятся знания, и поэтому, несомненно, было бы идеально, если бы он знал обо всем и притом основательно; все остальное — обман и пыль в глаза — все эти "верхушечные" познания.

Формирование характера — последняя (по счету, но не по значению) задача воспитания. Характер — это одновременно и наличие твердых намерений осуществить что-либо и при этом способность реализовать намеченные планы. "Vir propositi tenax", как говорит Гораций, вот что такое настоящий характер! Например, коли я уже пообещал что-либо кому-нибудь, я должен сдержать слово даже и в том случае, если бы мне это было и во вред. Человек, который решил что-нибудь сделать и не делает этого, не может более доверять самому себе; например, если кто-нибудь решит всегда вставать рано, чтобы заниматься, или чтобы что-нибудь сделать, или совершить прогулку, и станет затем весной отговариваться тем, что поутру еще холодно и что это может ему принести вред, летом же, что поутру так хорошо спится, а сон ему так приятен, и так будет откладывать задуманное со дня на день, то, в конце концов, он более не станет верить самому себе.

Сказанное не относится к намерениям, противоречащим нравственности. Когда характер проявляет дурной человек, это уже называется закоренелым упрямством, и его твердость в осуществлении замыслов достойна лучшего применения.

Не многого стоит тот, кто все время откладывает исполнение своих намерений. То же следует сказать и о ток называемом "намерении начать в будущем новую жизнь". Ибо человеку, который всегда жил неправильно и который хочет измениться в мгновение ока, навряд ли удастся этого достигнуть, если только при этом не произойдет чуда, чтобы он в одночасье вдруг стал таким же, как тот, кто правильно распорядился всей своей жизнью и всегда имел честный образ мыслей. Именно поэтому не приходится ожидать никаких результатов от паломничеств, умерщвления плоти и постов, ибо невозможно представить себе, какое имеют паломничества и подобные им обряды отношение к становлению добропорядочной и благородной личности.

Когда днем постятся, а ночью зато наедаются вдвойне, или когда возлагают искупление своей вины на свое тело с целью стать лучше и честнее, — изменениям души все это никак не способствует.

Касательно же способов заложить в ребенке прочные основы высоконравственного характера мы должны обратить внимание на следующее: прививать ему способность к исполнению долга следует по преимуществу с помощью примеров и предписаний. А ребенок обязан выполнять те же требования долга, что и все: долга по отношению к себе и по отношению к другим, то есть эти требования должны проистекать из природы вещей.

Остановимся поэтому подробнее на этих вопросах.

а) Долг по отношению к себе. Он состоит не в том, чтобы справлять себе роскошные обновы, уставлять яствами свой стол и т.д., хотя все и должно быть доброкачественным. И не в том, чтобы искать удовольствий, потакая своим слабостям и влечениям; напротив того, необходимо соблюдать большую умеренность и воздержанность. Долг по отношению к себе заключается в том, чтобы внутренней сущностью человека было то собственно человеческое достоинство, кое возвышает его над всеми другими созданиями; долг человека — не попирать в своем лице этого достоинства человечества в целом.

Мы именно поступаем ниже человеческого достоинства, когда, например, предаемся пьянству, впадаем в противоестественные грехи, практикуем все виды невоздержанности и т.д., ибо все это означает, что человек опустился намного ниже животного. Кроме того, человек невысоко несет свое человеческое достоинство и когда он раболепствует перед другими, расточает комплименты, чтобы с помощью этого недостойного поведения, как он мнит, вкрасться в доверие.

Ребенка вполне можно подвести к пониманию человеческого достоинства на его собственном примере, положим, если он допускает неопрятность, которая в наименьшей степени пристала человеку. Достигнув возраста, когда ребенок уже в состоянии думать и сообщать другим свои мысли, он может серьезно опуститься ниже человеческого достоинства, если он лжет. Лживый человек достоин только презрения окружающих, а себя он обкрадывает самоуважением и необходимым каждому доверием к себе.

б) Долг по отношению к другим. Чрезвычайно рано следует внушить ребенку глубочайшее уважение к правам и интересам других людей, и важно постоянно заботиться о том, чтобы ребенок упражнялся в проявлении этого уважения. Если случится, что при встрече с более бедным сверстником ребенок гордо преградит ему дорогу или толкнет, ударит его и т.д., то не нужно говорить: "Не делай этого, ты причиняешь этим боль, будь милосердным, это ведь бедный ребенок" и т.п., а следует дать ему почувствовать, каково испытать на себе гордыню и превосходство более сильного, что значит не уважать прав и достоинства других людей. Великодушие, правда, совсем не прирожденно детям. Примером может служить, например, эпизод, когда ребенок, побуждаемый родителями поделиться с кем-нибудь своим бутербродом, или не сделает этого, или сделает в очень редком случае и неохотно, коли не пообещать ему, что он за отданное получит еще большее. Нельзя ребенка, которому еще непосильна идея великодушия, подталкивать к его проявлению.

Тот раздел этики, который содержит учение о долге по отношению к самому себе, многим совсем не известен, другими же, как Круготтом, он был превратно истолкован. А долг по отношению к себе, как уже говорилось, заключается в том, чтобы не уронить достоинства человечества в своем лице. Идея человечества служит критерием собственных поступков, которым мы измеряем их ценность и достоинство. Когда же у подростка пробуждается половой инстинкт, наступает критический момент, в котором одно только достоинство человеческого начала поможет юноше сдерживать себя. Однако, необходимо, не дожидаясь наступления критического момента, дать подростку понять, что есть способы уберечься от тех или иных опасностей.

Мы практически не учим в школах ничему, что могло бы эффективно способствовать формированию добропорядочной, прямой, честной, правдивой личности. Между тем, краткое изложение учения о правах и обязанностях человека могло бы стать именно таким средством формирования личности. В этот курс должны быть включены примеры из обыденной жизни, повседневные случаи, которые побуждали бы к поискам ответа на вопрос, как правильно поступить в таких-то и таких-то обстоятельствах. Например: правильно или неправильно отдать деньги, которые человек взял в долг и которые сегодня следует вернуть кредитору, обездоленному человеку, видом которого тронут должник? Нет, неправильно! Ибо, чтобы творить благо, необходимо быть свободным от обязательств. Отдавая деньги бедному человеку, я занимаюсь благотворительностью, а возвращая долг, я выполняю взятое на себя обязательство. Еще вопрос: допустима ли ложь во спасение? Нет! Нельзя помыслить себе решительно ни одного случая, когда была бы оправдана ложь. А уж лгать детям — самое последнее дело; в противном случае дети любое обстоятельство станут расценивать как то именно, при котором позволительна ложь во спасение.

Если бы только такой учебник был создан, можно было бы применять его как полезнейшее чтение (хотя бы по часу в день) для постижения детьми и переживания ими Закона Человеческого, сего ока божьего на земле.

Что касается долга благотворительности, то его нельзя считать абсолютно обязательным. Детей должно воспитывать не столько мягкосердечными, легко поддающимися чувству при виде суровой судьбы окружающих, сколько деятельно-добросовестными. Пусть они будут преисполнены не сентиментами, а идеей долга. Многие становились по-настоящему жестокими из-за того, что, будучи прежде сострадательными, неожиданно бывали обмануты. Бессмысленно формировать в детях понятие праведности. Этим часто грешат лица духовные, представляя благотворительность как нечто праведное. Мы никогда не смогли бы сделать по отношению к богу более того, что требует исполнение нашего долга, ведь помогать бедным — это также не более, чем обязанность. Ибо неравенство в благосостоянии людей есть следствие лишь случайных обстоятельств. И если я располагаю состоянием, то, значит, я попросту воспользовался обстоятельствами, которые оказались благоприятными или для меня, или для моего предшественника; уважать же я всегда должен всех и считаться со всеми.

Воспитывать в ребенке ревностную заботу о мнении окружающих о нем — значит вызывать к жизни зависть. Скорее, при оценке собственной личности следует исходить из критериев собственного разума. Поэтому смирение есть не что иное, как результат сопоставления своих достоинств с нравственным совершенством. А христианская религия, например, не столько учит смирению, сколько стремится уничижать человека, потому что, следуя ей, человек вынужден сравнивать себя с недосягаемым образцом совершенства. Чрезвычайно превратно находить смирение в том, чтобы ценить себя ниже других. Чрезвычайно неблагородный образ мысли вызывают к жизни восклицания типа: "Смотри, как ведет себя тот или этот ребенок!" Если человек мерит цену себе, сопоставляя себя с другими, то он стремится либо возвыситься над окружающими, либо преуменьшить их достоинства. А это последнее и есть зависть. Тогда ищут только, к чему бы это в других придраться, чтобы, сравнивая себя с выдуманными недостатками окружающих, оставаться лучше других. Зависть развивается ложно понятым духом соревнования. В одном только случае могло бы еще пригодиться соревнование: чтобы убедить ребенка в его способности осуществить то или иное действие, в исполнимости какого-либо дела, например, когда перед ребенком ставят определенную задачу и показывают, что другие в силах с ней справиться.

Ни при каких обстоятельствах нельзя позволять одному ребенку стыдить другого. Опасайтесь развить высокомерие, кичливость удачливостью. И одновременно старайтесь заложить в ребенке прямодушие, проистекающее из скромной уверенности в своих силах. Благодаря этому человек может подобающим образом выказывать свои таланты. Разумеется, нельзя смешивать прямодушия с самоуверенностью, не считающейся с суждениями окружающих.

Человеческие страсти можно разделить на формальные (жажда свободы и могущества) и материальные (жажда обладания какой-либо вещью), на страсти мечты или обладания и, наконец, они могут быть направлены просто на продление мечты и обладания как предпосылки блаженства.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Свободное воспитание это как бы игра
В определенном смысле воспитание должно быть
Воспитание может подвигаться вперед лишь постепенно