Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
>
Роттердамский Э. О приуготовлении к смерти(перевод Олега Чертова - http://olegchertov.narod.ru, 2004) "Из всего ужасного самое ужасное есть смерть", - сказал великий философ, но не слышал он Того небесного Философа, который поучает нас не столько словом, сколько очевидным примером, что человек не погибает со смертью тела, но разъединяется: душа, словно из наихудшей темницы, уносится в блаженный покой, тело же некогда к победному сообществу славы присоединяется. Не слышал он (Аристотель) утверждения Духа: "Блаженны умершие во Господе". Не слышал Павлова рыдания и стенания: "Жажду разрешиться и быть со Христом". И: "Для меня жизнь - Христос, и смерть - приобретение". Но не удивительно, если те, кто верит, что весь человек гибнет со смертью, и не имеют той надежды, которую одна лишь вера во Христа нам даёт, смерть других горько оплакивая, затем и собственной страшатся. Гораздо более удивительно, что многие, столь похожие на меня, всю христианскую философию и изучившие, и признававшие, всё же так ужасаются смерти, что либо верят, что "ничто не остаётся от души, покинувшей человека", либо обещаниям Христа не верят, либо за себя просто-напросто отчаиваются; из чего первые схожи с Сарданаполом*, вторые - неверующие, третьи не ведают милосердия Божия. Не ведает Бога тот, кто не знает, что Он есть бесконечное милосердие. Бесспорно то, что толпа человеческая так обмирает при воспоминании о смерти отчасти от слабости веры, отчасти от любви к вещам мирским. Не знает содрогания тот, кто вслед за апостолом с полной уверенностью говорит: "Живем ли - для Господа живём, умираем ли - для Господа умираем. И потому живём ли, или умираем - всегда Господни". Тот же, кого Господь однажды взял под Свою охрану, умереть не может. От того-то возглас пророка, доказательство бесстрашного ума: "Если приду в средоточие смертных теней, не убоюсь, ибо Ты со мною". * Он, Сарданапол, последний царь древнеассирийского царства, известный своей любовью к роскоши, будучи осажден в своей столице, сжег себя вместе со своим двором ( ок. 880 г. до н.э.). Ведь никогда Господь не оставляет тех, кто всего себя вере в Него препоручил, но охраняет их, как зеницу ока Своего. Ибо Он Господь и жизни, и смерти; смерть Ему - ничто, и живы все, кто верой к Нему примкнул. Из бессилия веры рождается любовь к благам временным. Ведь если всем сердцем уверовали мы тому, что обещал нам Бог через Сына Своего Иисуса, легко обесцениваются все утехи этой жизни, и смерть, переносящая нас через эту тягостную, но краткую переправу, делается менее страшной. Восклицает тот мудрый еврей: "О смерть, сколь горька память о тебе!" Но что добавляет? "Человеку мир обрести от достояния своего". Не сказал "обрести божественность", ведь многие люди благочестивые обладали божественностью, и в ней они успокоились. Что сказано о достоянии, то же следует думать о почестях, наслаждениях, жене, детях, родных, друзьях, о красоте, юности, добром здравии, короче, о благах всякого рода, коих смерть лишает одновременно и благочестивых, и безбожников. Мы ценим нечто дорогое, но отклоняемся от него к более тягостному. "Но то, что удивит тебя, используешь против воли", - сказал некто мудрый не по-христиански. Удивляться же следует тому, кто находит успокоение в вещах временных, преходящих, будто в благах собственных и вечных, хотя удобства эти и кратковременны, и пользоваться ими нужно не столько равнодушно, сколько с проявлением благодарности, и кто сколько раз возьмёт, пусть столько же возвратит. Ведь благами мира сего следует пользоваться как бы вскользь и мимоходом, не успокаиваясь в них и не наслаждаясь ими, как указывает апостол коринфянам: "Время уже коротко, так имеющие жён должны быть, как не имеющие; и плачущие, как не плачущие; и радующиеся, как не радующиеся; и покупающие, как не приобретающие; и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся, ибо преходит образ мира сего". Мы гости в этом мире, а не жители; по постоялым дворам, а точнее - по шатрам путешествуем, и не на родине живем мы. Вся жизнь есть не что иное, как путь к смерти, и путь очень короткий, но смерть есть дверь в жизнь вечную. У иудеев законом предписано сделку заключать к определённому дню, и, чтобы сократить время, они понижают цены на товар. Сколь же малоценно для нас должно быть всё это быстротечное, подверженное случайности, которое, если даже случай не похитит, то уж обязательно отымет смерть. Прибавь к этому, что тот, кто бежит по стадиону, видит, какое расстояние осталось за его спиной, сколько ещё осталось до конечной отметины, знает, на сколько времени хватит ему полученной награды. Но никто из смертных не знает точно, будет ли он победителем завтра. Бежим мы, а смерть наступает нам на пятки, впрочем, мы сами носим её в своём теле. Жизнь мы даром получаем от Господа, но под тем условием, чтобы в любой момент возратить её обратно. И уж если придёт старость, которая и придёт-то к немногим, всяк поймёт: что есть век человеческий, бессмертным Богом установленный, если не кратчайшая дистанция, в которой мы, хотим - не хотим, беспрестанно спешим - спим ли, или бодрствуем, веселимся или мучаемся. Влечёт нас непрестанный ход столетий бурным потоком в море, даже если нам кажется, что мы покоимся. Следовательно, если мы будем оценивать вещи земные краткостью времени, то цена их будет ничтожнейшая, ибо не имеют они даже определённого времени. От того, что считаем жалким, мы легко отклонимся. Как тот, кто не дома находится, но путешествует, находясь в палатке или в дороге, не слишком обращает внимание на удобства, ибо в скором времени оставит то, чему радовался, да и лишения легко переносит, так помышляя: "Здесь завтракаю, обедать же буду в другом месте". "Что видимо, - говорит Павел, - то временно; что невидимо - вечно." И это важная часть христианской философии, которая приуготавливает нас к смерти, дабы мы учились созерцанию вечного и небесного, временное и земное презрев. Платон определил философию именно как размышление о смерти. Он же сказал, что размышлением, приготовлением и как бы упражнением он себя закаляет для борьбы, чтобы не быть, подобно Тиру, захваченным врагом. Нет ничего спасительнее этой мысли, поскольку в высказывании философа философов мы находим самый христианский смысл. И не созерцание математических формул, абстракций и платонических идей поможет нам лучше встретить смерть. Но если мы будем время от времени смотреть глазами веры на помыслы человеческие, то увидим, что верующим в Него Бог обещал через Сына Своего добрый конец, но плохая кончина грозит неверующим и неповинующимся. Первые отвращаются от прегрешений, вторые призывают на себя тяжкие мучения. Есть вечная истина в некоторых учениях человеческих, но ни одно из них не даёт истинного блаженства. Вечен Тот, Кто обещал вечность, вечен Тот, Кому Он обещал; вечны те, кому обещает. Посвятившие себя вере получают вечное счастье, нерадивые же - вечное несчастье. Это размышление о смерти есть размышление об истинной жизни. Оно не только помогает, как обещал Философ, душе менее тягостно покинуть телесное обиталище, но главное, чтобы дух с ликованием, устремляясь словно из темной и неприятной темницы, рванулся вверх к блаженной свободе и к тому истинно любимому свету, которого не знал ночью. "Тело, подверженное порче, отягощает душу, и земное существование подавляет помышления". Об этом же восклицает божественный кифаред: "Выведи из темницы душу мою, чтобы исповедал я имя Твоё, Господи". Высшее счастье человека - созерцать и славить Творца, Искупителя и Повелителя своего. Для того ведь и создан человек. Счастье это человеческое часто прерывается слабостью к тем мелочам, которые видятся нам столь необходимыми, столь злыми и столь опасными. Так же точно и блаженный Павел, отягощённый плотским обиталищем, жалобно вздыхая, восклицает: "Несчастный я человек! Кто освободит меня от сего тела смерти?" Ведь видит он, что в высшей степени блаженны те, кто обитают в доме Господа, восхваляя Его во веки веков. В таком состоянии пребывают люди истинно благочестивые, которым позволено телесно жить на Земле, в то время как сокровище, сердце и общение их на небе пребывает. Но не многим таковая твердость дана, не всем дано, как Павел говорит: "Для меня жизнь - Христос, и смерть - приобретение". И: "Жажду разрешиться, и быть со Христом". Мы готовим это утешение для самых слабых, но всё же пример совершенных для них как бы стимул к укреплению духа. Всю жизнь необходимо упражняться в помышлении о смерти и будить постоянно искру веры, чтобы она возросла и окрепла. Соединённая с той искрой любовь привлекает надежду, от постыдного отклоняющую. Ведь никаким временем сами мы не владеем, но время дано Богом; и если его не хватает, то следует испрашивать его непрестанными молитвами и обетами, а если даётся время, нужно славить, чтобы времени было больше. Где вера сопрягается с большой любовью и надеждой, там меньше страх. А что большинство так страшится размышления о смерти, так то большей частью, как было уж сказано, от слабости веры. Но чтобы от Господа обещанное получить, нужно, чтобы была определённейшая уверенность. Так как Он - единственный, истинная природа, который Сам Себе отказать не может. Ему поёт тот замечательный псалмопевец: "В вечности, Господи, пребывает имя Твоё, на небесах и в веках истина Твоя". Он про Себя говорит в Евангелии: "Небо и земля прейдут, слова же Мои не прейдут". Что же Он обещал? Обещал Он победу над смертью, победу над плотью, миром и Сатаной, обещал отпущение грехов, обещал сто крат в веке сём и жизнь вечную в будущем. Но за что обещал? За праведность нашу? Вовсе нет, но благодатью веры во Иисуса Христа. Даже когда мы ещё мирскими были, некогда дал Он нам подпись благодати, которую подписал собственною кровью и укрепил свидетельством бесчисленных пророков, апостолов, мучеников и девственниц, которые своею кровью также расписались. Подтвердила и единая церковь святых. Всё же добавил Дух ещё нечто укрепляющее, чтобы даже частично не могла пошатнуться наша уверенность. Не ограничилась этим благость Господа, но показал Он победу очевидным и необыкновенным примером Сына Своего единосущего. Так что Он победил, и особенно тело Своё победил, и всего Себя нам посвятил. Владеем ли мы собой, если мы не можем удалить из себя червоточину? Христос - наша справедливость, Христос - победа наша, Христос - надежда и защита наша, Христос наш триумф и венец. "Родился младенец", - но не умолчал Исайя, что: "Для нас родился, нам дан". Точно так же нас научал, излечил нас от недугов, изгнал демонов, ради нас голодал и жаждал, ради нас подвергся поруганию, ради нас перед самою смертью поражён был тоскою и мукой, ради нас истёк кровью, ради нас был и убит, ради нас и умер и воскрес, наконец, ради нас сидит одесную Отца. Все должные муки ради нас на Себя обратил, нам передал то возвышающее, что должно укрепить дух слабых человеков от их печалей.Он указал путь победы, дал стремление бороться и в избытке помогает борющимся. Так Он побеждает в нас, если мы в Нём пребываем. Пребываем же в Нём верой и любовью. Где отыскать свидетельство, которое нам спокойствие возвращает? В каноническом Писании, где читаем мы слова Бога, а не человеков. Оно требует не меньшей веры, чем если бы Сам Бог уста Свои отворил. И посмею сказать, иногда и большей. Ведь если Бог через некий сотворённый образ говорит с тобой, вполне возможно, что некоторые благочестивые люди засомневаются в этом, ибо образ тот может скрывать обман. Все эти сомнения в нас искореняются непреходящим единством Церкви Католической. Свидетельством этим, следовательно, вся жизнь осмысляется, и оно есть наилучшее приуготовление к смерти. Точно также сказал апостол: "Чтобы мы терпением и утешением из Писания сохраняли надежду." И вновь тому, кто стремится узнать, скажу, как и когда Христос окончательно победил. Победил Он плоть и указал, что дух должен побеждать, хотя и содрогаясь своей природой человеческой, подвластной смерти, и сказал Отцу: "Но пусть будет не как Я хочу, но как Ты". И в другом месте о Себе сказал: "Пришел Я не для того, чтобы исполнить волю Мою, но Того, Кто послал Меня". Ничто не страшно натуре человеческой, которую Христос без поддержки не оставляет, если мы себя целиком укрепляем и подчиняем Божественной воле. В тяжелейших порывах скорби всегда лучшего Наставника и славнейшего Царя имеем в душе: "Господь делает то, что благо в глазах Его". Эти слова не магические, но надёжнее всех магических формул. Кто их от души произнёс и в них твёрдо стоял, тот не отчается, даже если всё полчище адского Зла бросится на человека. Всемогущ Тот, Кто сражается за нас, о Нём сказано в псалме: "С Ним самим я в мучении, спасаю я Его и прославляю Его". Когда слышишь "с Ним самим", не думай о своих друзьях, но надейся на поддержку могущества Господня. Когда слышишь "спасаю я Его", не отчаивайся духом, если и дальше скорбь мучит тебя. Он сделает, без сомнения, то, что обещал, и воскресит, когда освободит тебя, спасая от зла. Когда слышишь "прославлю Его", то будь Христу соучастником в кресте Его и в славе будущей. Но помни, что этому предшествует: "Воззвал Он ко Мне". Ты должен воззвать, воззвать к Господу, а не к защите мира, не к людям твоим и не к твоим заслугам, но к Господу, Который один от зла может избавить. Нет ничего более непрочного, чем человеческая природа, и, наконец, всякий содрогнётся при упоминании несчастий жестоких и ужасных. Умолчу ли я о грозах, землетрясениях, морских наводнениях, земных пропастях, войнах, разбойничьих нападениях, убийствах, зельях отравительниц? А кто подсчитал все виды болезней? И среди них чем дальше, тем ужаснее и мучительнее, так что при одном помышлении о них трепещет человек; например, эпилепсия, паралич, изъязвление, помешательство. Вслед за этим упомяну о частых набегах чумы, против которой бессильны лекарства медиков, так что истинно сказано: "Тысячей способов гибели единая смерть мучит несчастных". Кто может сделать так, чтобы мы и телом и душой, столь немощные, такой неистовой буре могли противостоять на равных? Безусловно, сделано это для нас Тем, Кто не приблизившись к греховному, сидя одесную Отца, помогает немощи нашей. Он превзошёл мир, выдержав трудный бой ради благочестивых людей. Под миром же подразумеваю ветхого человека с деяниями и стремлениями. Впрочем, с миром можешь связывать людей, преданных миру сему, которые никогда и ни за что от него не отвратятся, и со всей силой будут бороться против Христа и учеников Его. Нас же к сему поединку воодушевлял Господь, говоря: "Уверуйте, ибо Я победил мир". Сколь чужд Он был вожделению к мирскому, когда говорил: "Сын человеческий не имеет, где преклонить голову Свою". Ведь где кто-нибудь преклонит голову, там успокоится душа его и как бы уснёт. Сколь же жесток и нечестив мир сей, знают те, кто серьёзно и благочестиво пытался жить во Христе. Вожделения наши Он на Себя принял, и принял на Себя наши грехи, нас искупая мукою, проистекающей от наших страстей и деяний. Кроме того, Он освободился во Господе: от поношения, бесчестия, от засады, от властей, распятия, смерти. Чего не сделал мир, чтобы полностью уничтожить имя Христа? И вот Он жив и цветёт на небе, равно и на земле. Победил же Господь не для того, чтобы мы спали, но для того, чтобы не отчаивались. Врага нам Он оставил не полностью умертвлённым, но ослабленным и побеждённым, и нам в бою уготовил венец славы. Если ты ищешь, как победить мир, Иоанн, искреннейший ученик Христов, учит: "Победа, которая одолевает мир, есть вера наша". Истинная надёжность прочно связана с Господом, и нет сомнения, что под Его предводительством и защитой ты станешь победителем. Тяжек груз грехов, с которым мы родились, к несчастью, но более несчастен тот, в ком и после крещения грехи разжигаются, ибо душой и телом погружается он в Тартар. Это бремя, каждому из нас нестерпимое, Господь на Себя принять решил, и как предрёк Исайя: "Учение мира нашего на Нем, и гноем Его мы излечились". Также и апостол: "Ибо незнавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нём сделались праведными перед Богом". Грех - единственное, что порождает вражду между Богом и человеком, как учил Исайя. Но милосердный Отец, не найдя уже искупительной жертвы, могущей очистить от совершённых злодеяний род людской, послал Сына Своего, Агнца, непричастного совершенно к бесчестью, чтобы этой поистине чистой жертвой мир сблизить с Собой. Скажет некто: "Если Христом грех побеждён, то как получилось, что жизнь всех смертных во всех отношениях исполнена грехом?" Скажу я сейчас и о добром в людях. Не во всём грех, но людей он сокрушает; не то, чтобы в нас его совсем нет, но в нас он не царствует, как царствует в тех, кто не укрепил надежду свою опорой в Господе Иисусе Христе и служит вожделениям своим. Павел призывал: "Мы не допустим, чтобы грех правил в нашем смертном теле". Осталась в нас материя, с которой должно бороться, но освящено то оружие, защищаясь которым мы останемся в живых. Так свершается для нас справедливость Божия, не из деяний наших, но из благодати Бога. Но остался Сатана, отец прегрешения и смерти, властитель сумерек, чья сила и злобные ухищрения никогда не бездействуют и, пока страшатся сыны света, взывают, трепеща, к Отцу: "Не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого". Это тот искуситель и порицатель братьев, который, по словам святого Петра, "кружит повсеместно аки лев рыкающий, ища кого поглотить". Но нападение его Господь учит так побеждать, как Сам победил. Многократно приступал он к Господу; это же подразумевает Лука, когда говорит: "И оставил Его до времени". Но всегда он уходил побеждённым. Каким образом побежденным? Щитом Писания отражённый, мечом слова Божьего пронзённый. Следовательно, всякий раз, как приступит к нам тот, кто сражался с волей Божественной, выраженной в Писании, будет он пронзен мечом Божественного Слова. Поможет нам посох веры, утешающий и подпирающий нас в сём путешествии, и всякое слово св. Павла, сказанное в Церкви. Если мучил его нечестивый, говорил он: "Изыди, Сатана". Лучше для тебя следовать Богу, призывающему к вечному блаженству, чем Сатане, соблазняющему к вечной гибели. К лучшей доле приводит вера. Отсюда Пётр: "Ему оставайтесь в крепкой вере". Верь писанию и храни уверенность во Христе, и победа в твоих руках. Есть и такого рода демоны, которых не изгонишь ни молитвой, ни постом. Но у тебя есть два других оружия. Вероятно, Сатана, много раз безуспешно приступавший к Господу, при распятии употребил все свои уловки, когда увидел, что близится смерть. Это последний бой, от исхода которого зависит либо вечный триумф, либо несмываемое пятно. Ведь сказал Он: "Пришёл ко мне князь мира сего, и не нашёл ничего во Мне". Нет сомнения, что дерзнув на Господа, Сатана дерзнёт и на члены Его. Но как он Христом в нём Самом побеждён был, точно также Христом побеждён и в нас. Когда нападает он на тех, в ком Христос верой и благодатью обосновался, то войну ведёт с самим Христом, в Коем, пока упорствуем, всё постыдное в нас побеждается, как и самим Господом было одолено. "Всё можем, - говорит апостол, - в Нём, меня укрепляющем". Сатана, с которым у нас столкновения, назван "князем мира сего" не потому, что закон его во всех частях творения, но оттого, что он в известной мере правит теми, кто ценит мир. Но Тот, Кто нас оберегает, Господь неба и земли, одно повеление которого сильнее, чем вся толпа демонов с орудиями их, Он один может приступить к дому их и, самих связав, забрать имущество их. Было защитника |
|
|
|
|
