ΛΛΛ     >>>   

Бруно Д. Изгнание торжествующего зверя

Бруно Дж. Изгнание торжествующего зверя. М., 1914.

Бруно Д. Изгнание торжествующего зверя. О причине, начале и едином. - Мн.: Харвест, 1999.- 480с.- (Классическая философская мысль).- С.3-260. (без примечаний)

Объяснительное письмо,
написанное просвещеннейшему и светлейшему кавалеру синьору Филиппу Сиднею Ноланцем

Слеп, кто не видит солнца, глуп, кто его не познает, неблагодарен, кто не благодарит. Не оно ли и свет, что светит, и благо, что возвышает, и блогодеяние, что радует, учитель чувств, отец сущего, творец жизни.

Так что не знаю, светлейший Синьор, куда бы я сам годился, если бы не уважал ваш ум, не чтил ваши обычаи, не прославлял ваши заслуги.

Таким показались вы мне с самого начала, как только я прибыл сюда, на Британский Остров, пожить тут, сколько позволит время; таким же вы обнаруживаете себя множеству людей при всяком удобном случае и возбуждаете удивление всех, постоянно проявляя свою природную благосклонность, поистине героическую.

Но думать за всех нужно всем, благодарить за многих - многим.

Решая так, судьба не позволяет, чтобы я, сам не однажды высказав себя чувствительным к несносному и неуместному неприличию других, навеки запечатлел свою неблагодарность и покинул вашу прекрасную, счастливую и гостеприимную родину, не поблагодарив, по крайней мере, за все, что сделано мне лично, Вас, а также великодушную и благороднейшую личность синьора Фулка Гривелла. Он соединен с вами узами тесной и долгой дружбы, вместе с ним вы росли, питались и воспитывались, множеством своих внутренних и внешних совершенств он походит на вас, да и по отношению ко мне он был тем вторым, кто после вас пригласил меня и предложил мне занять вслед за вашими, первыми, вторые должности у себя. И я бы их принял, а он, конечно, поручил мне, если бы завистливая Эриния не рассеяла меж нами свою отраву подлой, злокозненной и бесчестной корысти.

Так что, приберегая для него некую иную материю, вот я посвящаю вам эти диалоги, которые, конечно, будут хороши или дурны, ценны или негодны, возвышенны или подлы, учены или невежественны, высоки или низки, полезны или вредны, плодотворны или бесплодны, густы или разбавлены, религиозны или непосвящены, как и из тех, в чьи руки они попадутся, одни - будут одарены свойством одним, другие - совсем противоположным .

И так как глупых и несправедливых несравненно больше, чем умных и справедливых, то если бы я добивался славы и иных плодов, приносимых хором голосов, мне не только нечего было бы надеяться на радостный успех своих занятий и трудов, а скорее нужно было бы ждать поводов для недовольства и предпочесть молчанье слову. Если же, напротив, цель моя - быть на виду у вечной истины, для коей все то, что не только очень немногие разузнают, ищут, достигают, но что, мало того, преследуется, презирается, проклинается, - тем более становится ценным и высоким: то я всякий раз с тем большею силою стремлюсь побороть бурный поток, чем очевиднее для меня, что извилистое, глубокое и наклонное русло придает ему большую силу.

Итак, пусть толпа смеется, шутит, издевается, восхищается комедиантами и скоморохами, под маскарадною внешностью которых в надежной сохранности скрыто сокровище доброты и истины: все равно, как обратно, разве мало есть таких, что под сурово насупленными бровями кротким видом, длинною бородою и тогою, наставнически важною, стараются ко всеобщему вреду скрыть свое столько же позорное, сколько горделивое невежество и столь же опасные, сколь прославленные злодеяния.

Тут многие из тех, что не могут приобрести себе славы ученых и добродетельных собственной добродетелью и знанием, очень легко могут выдвинуться, доказав, как мы невежественны и порочны. Но, знает Бог, ведает непогрешимая истина, что насколько глупы, развратны и преступны подобного рода люди, настолько я в своих мыслях, словах и действиях не знаю, не имею и не стремлюсь ни к чему иному, кроме искренности, простоты и правды. Именно так и будут судить обо мне там, где не поверят, чтобы героические дела и заслуги были бесплодны и бесцельны; где не станут считать высшую мудрость нескромною верою; где отличают человеческий обман от божественных внушений; где извращение естественных законов не считается делом веры и сверхчеловеческого благочестия; где научное исследование не есть безумие, где не в жадном захвате - честь, не в обжорстве - роскошь, не в толпе рабов, каковы бы они ни были, - хорошее имя, не в лучших одеждах - достоинство, не в богатстве - величие, не в диковинном - истина, не в злобе - благоразумие, не в предательстве - любезность, не в обмане - осторожность, не в притворстве - умение жить, не в неистовстве - сила, не в силе - закон, не в тирании - справедливость, не в насилии - суд и так далее во всем прочем.

Джордано говорит здесь, чтобы все знали, высказывается свободно, дает свое собственное имя, чему природа дает свое собственное бытие; не стыдится говорить о том, что сотворила достойным сама природа; не скрывает того, что она выставляет открыто; зовет хлеб - хлебом, вино - вином, голову - головою, ногу - ногою, и прочие части, каждую своим именем; называет еду - едою, спанье - спаньем, питие - питием, и так все прочие естественные отправления обозначает присущими им именами. Считает чудеса за чудеса, храбрость и диковинные дела за храбрость и диковинные дела, истину за истину, науку за науку, доброту и доблесть за доброту и доблесть, обман за обман, лицемерие за лицемерие, меч и огонь за меч и огонь, слова и сны за слова и сны. Мир за мир, любовь за любовь. Оценивает философов, как философов, ученых, как ученых, монахов, как монахов, священников, как священников, проповедников, как проповедников, пиявок, как пиявок, бездельников, шутов, шарлатанов, фокусников, барышников, скоморохов и попугаев за то, что они о себе говорят, как себя показывают и что - суть. Точно так же относится и к работникам, благодетелям, мудрецам и героям.

Смелее! Смелее! Ибо видим, как за свою великую любовь к миру, он - гражданин и слуга мира, сын Отца-Солнца и Земли-Матери - должен принимать от мира ненависть, проклятия, преследования и изгнание. Но в ожидании своей смерти, своего перевоплощения, своего изменения, да не будет праздным и нерадивым в мире!

Пусть же представит он теперь Сиднею разложенные в стройном порядке семена своей нравственной философии не для того, чтобы тот удивлялся, познавал, понимал ее, как что-то новое; но для того, чтобы рассматривал, обсуждал и оценивал, принимая все, что следует принять, извиняя все, что следует извинить, беря под свою защиту все, что следует защитить от морщин и бровей лицемеров, от зубов и носа молокососов, от пилы и напилка педантов; предупреждая первых, что автор, конечно, исповедует ту религию, которая зачалась, растет и крепнет воскрешением мертвых, исцелением больных, отдачею своего и что не вызовет он сочувствия там, где похищают чужое, заражают здоровых и убивают живых; советуя вторым обратиться к деятельному разуму и духовному солнцу с просьбой послать свой свет тем, у кого его нет; разъясняя третьим, что нам не годится быть, как они - рабами известных и определенных мнений и слов, но что Божьей милостью нам дано и в нашей воле заставить слова служить нам, выбирая и приспосабливая их для нашей пользы и выгоды.

Пусть же не докучают нам лицемеры своей развращенной совестью, молокососы - слепотою, педанты - дурно направленным рвением, если не хотят первые быть обвиненными в глупости, зависти и злобе; вторые - получить упрек в невежестве, высокомерии и безрассудстве; третьи - быть ославленными за пошлость, легкомыслие и тщеславие. Ибо одни не воздержались от суровой цензуры над нашими суждениями; другие - от дерзкой клеветы на наши мнения; третьи -бестолкового перетряхивания наших слов.

Итак, чтобы выяснить окончательно всякому, кто только хочет и может, к чему я стремлюсь в этих моих беседах, во всеуслышание заявляю и удостоверяю, что я лично одобряю все, что обычно считают достойным одобрения все благоразумные и добродетельные люди, и вместе с ними отвергаю все противоположное. Поэтому прошу и заклинаю всех - да не выищется кто-нибудь с такой уродливой душою или с таким злобствующим духом, коему вздумалось бы убеждать и себя, и других, что все, написанное в этой книге, сказано мною утвердительно, и да не верят - если только хотят верить правде - что я, или по существу, или мимоходом, хочу где-нибудь нанести удар истине и бороться с честным, полезным и естественным, а, стало быть, божественным, но да станут твердо на том, что со всей своей силою я добиваюсь обратного, наконец, если, как нередко бывает, кто и не вместит написанного, то пусть лучше не судит, а пребывает в сомнении до тех пор, пока, проникнув в самую сердцевину смысла, не вынесет окончательного решения.

Кроме того, не надо упускать из виду, что это - диалоги, где собеседники то говорят сами от себя, то передают чужие речи, причем каждая речь полна своим собственным смыслом и произносится с присущим и свойственным каждому лицу задором и страстностью.

Ради всего этого, пусть всякий смотрит на эти диалоги не иначе, как на материю и предмет для будущего произведения, ибо, намереваясь трактовать нравственную философию согласно внутреннему свету, лучи которого бросило и бросает в меня божественное солнце разума, я считаю целесообразным прежде всего предпослать нечто вроде прелюдии, как то делают музыканты; набросать кое-какие неясные и темные контуры и тени, как то делают художники; набрать основу и протянуть некие нити, как ткачи, и заложить глубоко и невидимо внизу основание, как великие зодчие.

По-моему, удобнее всего это сделать, перечислив и расположив в известном порядке все первичные формы нравственности, то есть - главные добродетели и пороки. Пред вами будет выведен Юпитер, раскаявшийся в том, что, сообразно виду 48 созвездий, заполнил небо множеством зверей и вместе - пороков; теперь Он решает изгнать зверей с неба, с места славы и вознесения, указав им на земле точно определенные области, а на их место водворить добродетели, коих столь долго преследовали и столь недостойно гнали отовсюду. Итак, если вы увидите, что, когда это решение станет приводиться б исполнение, начнут порицать то, что по вашему мнению не заслуживает порицания, позорить достойное уважения, превозносить предосудительное и обратно: имейте в виду, что все это говорится - даже и теми, кто но своему сану властен говорить так - неокончательно, вроде мессы в затруднительных обстоятельствах, отдыха в поле, охоты в театре; что все это получит со временем свой смысл, значение и надлежащую оценку, когда музыка будет исполнена полностью, картина нарисована, ткань - выткана, здание увенчано сводом.

 ΛΛΛ     >>>   

Бруно Д. Изгнание торжествующего зверя философии 3 блаженства
Аполлон ответил не сомневайся
Противоречит нисколько истине божественного существа
Перестань фантазия пустяков
Сколько сделают
Бруно Д. Изгнание торжествующего зверя философии