ΛΛΛ     >>>   

Розов Н. Подход к проблеме смысла истории

Вопрос о смысле человеческой истории принадлежит к кругу «вечных проблем», или «проклятых вопросов» философии. Если бы появился ответ, устраивающий философов в течение достаточно длительного времени, то проблема стала бы считаться решенной и утеряла бы статус великой1. Поскольку история при этом будет продолжаться, будут сменяться ее практические проблемы, содержание кризисов и способы их осмысления, то можно смело предположить, что никакая формула о смысле истории никогда не будет считаться совершенно удовлетворительным и окончательным ответом.

Значит ли вышесказанное, что вообще лучше не пытаться решать заведомо безнадежную задачу? Если рассчитывать на получение некой абсолютной истины, раз и навсегда достигнутого общепризнанного результата, то само предприятие по поиску смысла истории лучше оставить. Здесь же будем исходить из другого понимания задач философского мышления и значения «проклятых вопросов философии».

Истины в науке и обоснованные суждения в философии

Рассмотрим специфику философского мышления в сравнении с научным. Философия (в отличие от науки) не производит общепризнанное знание (или «истины»), но испытывает, подвергает критике имеющиеся и разрабатывает новые основания любых идей и представлений, претендующих на признание. Это не означает, что та или иная философская позиция не претендует на истину (почти все претендуют) или, что в науке все истины общепризнаны (на переднем фронте исследований в науке никогда нет консенсуса). Тем не менее, есть существенное отличие.
В науке накапливаются открытия, факты, теории, которые практически не подвергаются сомнению (если не принимать во внимание потешные ассоциации в защиту идеи плоской Земли и проч.) и составляют основной корпус общепринятых учебников и справочников, используются в качестве надежных оснований в практике и в дальнейших исследованиях. В философии такого рода накопления общепризнанных знаний нет. Хотя здесь и происходит накопление взглядов и позиций, но ни одно учение общего признания среди философовне получает (даже при внешнем давлении со стороны властей непременно появляются и обретают популярность оппозиционные «подпольные» взгляды).

С наличием накопления знаний в науке и продвигающимся вперед фронтом исследований связано, между прочим, относительное равнодушие действующих ученых-естественников к оригинальным трудам классиков науки (многие ли нынешние химики читают работы Лавуазье или Ломоносова? многие ли нынешние физики читают труды Галилея или Ньютона?). Сравним с этим крайне трепетное отношение философов к истории философии, их страсть к бесконечному комментированию и «прояснению» классических текстов (достаточно вспомнить только Платона и Аристотеля).

При достаточно строгих критериях знания приходится признать, что в самой философии полноценные знания отсутствуют (если вывести за скобки фактологию истории философии, являющейся отраслью исторической науки, точнее, частью истории идей, а вовсе не частью философии, как принято думать). В жесткой античной дихотомии знания/мнения философия обречена лишь на порождение новых мнений, однако, более правильно ввести промежуточный компонент: обоснованные суждения.

Может возникнуть возражение: в науке также нет абсолютных истин, а есть только обоснованные суждения. Аргумент верен, однако в нем не учитывается тонкое, но крайне существенно различие. Действительно, на переднем крае развития науки в условиях конкуренции позиций (направлений, школ и соответствующих парадигм) каждая позиция представляет так или иначе обоснованные суждения, которые могут друг другу противоречить. Однако в экспериментальных науках рано или поздно проводятся критические эксперименты, появляются новые теории, преодолевающие прежние противоречия и выигрывает какая-то одна позиция (возможно, синтетическая, примером которой является корпускулярно-волновая теория). В философии же нормальным и практически непреодолимым состоянием является сосуществование различных позиций по каждой значимой проблеме, причем каждая позиция представляет свои и по-своему обоснованные суждения, противоречащие суждениям других позиций.

С этой точки зрения «проклятые вопросы» философии являются не псевдопроблемами, но глубокими затруднениями, позволяющими развивать критику и разработку оснований и тем самым открывать новые пространства для мышления2.

Слишком мудрая и осторожная философия вообще отказывается от попыток отвечать на прямо поставленные вопросы, предпочитая рассуждать о предпосылках и основаниях. Такой подход, характерный, в частности, для аналитической традиции, малоперспективен, поскольку утрачивается сам энергетический стимул поиска. Мы же попытаемся продвинуться в решении проблемы, в то же время отдавая себе отчет в особом характере этой проблемы как глубокого затруднения, требующего переосмысления предпосылок.

Исходим из того, что смысл истории не является научной категорией и принадлежит сфере философского мышления. Не следует надеяться на получение сколько-нибудь достоверного знания о смысле истории. В то же время, особого интереса не представляет простое умножение и так уже весьма многочисленных мнений о смысле истории, как правило, украшающих разнообразные философские, моралистические и религиозные концепции. Следует сосредоточиться на получении обоснованных суждений о смысле истории. При этом никогда не исчезнут другие философские позиции, также представляющие свои суждения о смысле истории, причем по-своему обоснованные. Столкновение этих обоснований расширяет пространство понимания проблемы, но не устраняет глубокого затруднения.

Основные философские позиции относительно смысла истории

Наиболее распространенным в настоящее время является подход, который можно назвать циническим (в старом почтенном значении), в свое время неплохо выраженный К.Поппером: в самой истории смысла нет, любой смысл приписывается ей людьми3. В данной логике невозможно избавиться от произвола и субъективизма в приписывании истории смысла, а посему эту проблему лучше просто закрыть и не тратить на нее попусту время и силы. Можно согласиться, что достоверное научное знание о смысле истории невозможно (см. выше). Однако, как показала история с многочисленными попытками отмены метафизики и самой философии, запреты и любые доводы в данной сфере не действуют. Людей не отучить от осмысления известной им истории, соответственно вопрос о смысле всей истории все равно будет с неизбежностью возникать, причем этот вопрос имеет такой высокий уровень абстрактности и общности, что размышления по этому поводу всегда будут носить именно философский характер.
Противоположный подход можно назвать догматическим. Сюда попадают разнообразные богословские и философские версии смысла истории (от Августина до Бердяева и Ясперса), исходящие из применения ко всей истории некоей общей схемы или модели (борьба Града Земного и Града Небесного, возвращение человека к Богу, прогресс человеческого разума, развитие свободы, самопознание Духа, переход к сверхчеловеку или сверхчеловечеству и проч.). Данные версии имеют богатое смысловое разнообразие. Их недостаток в том, что главным основанием каждый раз является та или иная онтологическая или теологическая схема, тогда как обращение к реальной истории не требуется вообще, либо используется лишь для подтверждения этой априорной схемы. Догматически поданный смысл истории, каким бы возвышенным или глубоким он не показался, все равно вызывает вопрос: почему, собственно, дело обстоит именно так, а не иначе.

Viamedia состоит в том, чтобы содержание смысла истории не задавать в изначальных моделях и схемах, но строить суждения, основывающиеся прежде всего на результатах анализа самой истории. При этом, разумеется, без априорных схем не обойтись, но их построение и использование должно находиться под контролем.

Иными словами, задача состоит в построении такого концептуального и логического механизма, который не детерминировал бы содержание смысла истории, но служил лишь в качестве формы, инструмента или прибора, который можно применять к научным знаниям об истории и получать таким образом обоснованные суждения об ее смысле.

Заметим, что при таком подходе, с одной стороны, не утверждается, что одно только научное исследование истории способно выявить ее смысл, с другой стороны, одни только философские спекуляции без привлечения научных данных об истории также считаются недостаточными. При сохранении разграничения науки и философии и сфер их компетенции (см. выше) строится подход совместного использования философского и научного мышления для работы с глубоким затруднением философии — проблемой смысла истории.

Смыслы истории как обоснованные суждения

Вначале рассмотрим, возможен ли дедуктивный вывод суждений о смысле истории? Вообще говоря, такой вывод может быть сделан из более общих онтологических и аксиологических суждений и из научных обобщений, касающихся структуры и хода истории. Трудность здесь состоит в том, что сами онтологические и аксиологические суждения должны быть надежно обоснованы философскими средствами. Возможность такого рода вывода суждений о смысле истории следует более детально исследовать, поскольку даже при отсутствии надежного обоснования философских и научных предпосылок, открывается широкое поле сопоставления спектра онтологий и аксиологий со спектром обобщающих суждений о ходе и структуре истории.

Допустим, что мы уже располагаем достаточно обоснованными онтологическими, аксиологическими и научными предпосылками. Теперь нужно построить некую общую схему вывода суждений о смысле истории. Во-первых, от самой этой схемы зависит форма требуемых предпосылок. Во-вторых, схема вывода оказывается более значимой, чем любое, даже обоснованное суждение о самом смысле истории. Почему?

Сама история продолжается, будущее открыто. Новые явления истории могут и должны заставить пересматривать ее смысл, при этом формальная схема вывода может остаться той же (даже если окажется, что схему нужно пересмотреть и изменить, она непременно должна быть для этого эксплицирована). Далее, с течением времени меняются не только сами исторические явления, но и человеческое мышление, способы осмысления всех прошлых явлений. Опять-таки, любое частное суждение о смысле истории оказывается привязанным к конкретной ограниченной парадигме и понятийному аппарату. При смене парадигмы схема вывода либо остается прежней, либо меняется, но и в последнем случае она должна быть зафиксирована явным образом.

Сама же схема вывода должна зависеть от того, что мы изначально понимаем под смыслом вообще и смыслом истории, в частности.

 ΛΛΛ     >>>   

Каждое значимое историческое явление общества испытание
Философия. Розов Н. Подход к проблеме смысла истории
. Розов Н. Глобальная рефлексия интеллектуального творчества в книге Р. Коллинза Социология философий