<<<     ΛΛΛ   

Третья фигура политического парадокса была выявлена в процессе современной критики единой и неделимой идеи справедливости. Майкл Уолзер в "Сферах Справедливости" расчленяет идею справедливости в соответствии с многообразием социальных благ, распределение которых должно регулироваться с помощью закона справедливости. Итак, существуют различные сферы гражданских прав, рыночных благ, безопасности, благотворительности, образования и т. п. и, наконец, сфера политической власти, в которой общее благо определяется как общественное благо. В результате этого расчленения идеи справедливости политическая сфера, по существу, предстает в качестве одной из сфер среди прочих в той мере, как власть также является социальным благом, распределяемым согласно присущим ей правилам. Тем не менее здесь имеет место парадокс, поскольку Государство как носитель этой власти предстает одновременно и в качестве одной из сфер среди прочих сфер, и в качестве того, что охватывает эти сферы, и на основании этого играет роль регулирующей инстанции, призванной препятствовать нарушению прав какой-либо из этих сфер со стороны другой сферы. Люк Болтански и Лоран Тевено в своей работе "Об оправдании"*, исходя из проблемы многообразия принципов оправдания в ситуации спора, приходят к парадоксу того же порядка. Мы употребляем здесь слова "области" и "миры" в том же значении, в котором Уолзер говорил о "сферах справедливости". Таким образом, "сфера политических отношений" предстает в качестве некой сферы, отличной от "поэтической сферы", "сферы рыночных отношений","сферы молвы", "сферы частной жизни", "сферы промышленного производства". Критическим моментом здесь является точка расхождения сферы рыночных отношений и сферы политических отношений, не подчиняющихся одним и тем же критериям развития и застоя. Однако только Государство, выступающее, по Уолзеру, одновременно в роли и части, и целого, способно регулировать установление взаимных компромиссов, прийти к которым возможно на границе этих областей. Наличие данной очевидной антиномии, как нам представляется, раскрывает трудности, характерные для современного демократического Государства, которое с устранением теолого-политичес-кого основания лишилось своего священного предназначения, недвусмысленно ставившего его выше сферы справедливости и всех принципов оправдания. Заслугой обеих работ, на которые мы только что ссылались, является то, что они помогают осознать новую ситуацию, непостижимую, во всяком случае, в категориях нашей республиканско-якобинской традиции. В настоящее время Государство как источник права находится в сложном положении: оно призвано одновременно выступать и в качестве целого, и в качестве части; и в качестве всеобъемлющей инстанции, и в качестве частной инстанции. Этот парадокс, в сущности, затрагивает само понятие политической власти.

Почему же было так важно посвятить данный анализ проблеме взаимосвязи политического и этико-морального измерений? Одну причину можно расценивать как негативную, другую- как позитивную. С критической точки зрения анализ парадоксов политической сферы прежде всего предостерегает от апелляции к любым ипостасям политики, а рассмотренные парадоксы свидетельствуют о ее непрочности. Ранее мы ссылались на позицию Ханны Арендт, которая противопоставляет власть, основанную на желании жить вместе, недолговечности всего того, что связано с подверженным смерти человеком. А теперь следует сказать о непрочности самой политики, отражением которой является в том числе и непрочность ее принципов (свободы, равенства, братства...) и ее языка (риторики борьбы за власть). Это критическое замечание, в свою очередь, является лишь обратной стороной ответственности граждан за судьбу вверенной им непрочной современной демократии, абсолютно лишенной гарантии. Как утверждает Ганс Йонас в работе "Принцип ответственности", объектом ответственности является то, чему не гарантирована устойчивость при любых обстоятельствах, вот почему вследствие непрочности политики гражданам поручается забота о ее сохранении и поддержании.

Итак, круг наших размышлении замыкается. В самом начале мы поставили вопрос о том, с субъектом какого рода имеет дело политическая философия; мы ответили на этот вопрос: с человеком могущим (un homme capable), с человеком, определяемым способностями, получающими свое развитие только в институализированной среде, венчающейся сферой политики. Таким образом, политическая власть предстает в качестве условия реализации способностей человека могущего. Назовем гражданином этого человека могущего, рожденного сферой политических отношений. Тот круг, которым мне хотелось бы завершить данный анализ, заключается в следующем: политическая власть, о непрочности которой свидетельствуют парадоксы власти, должна быть "спасена" исключительно благодаря бдительности самих граждан, созданных в определенном смысле общественным состоянием.

 <<<     ΛΛΛ   

В этом смысле справедливость благодаря своему распределяющему характеру несет в себе элемент различения