<<<     ΛΛΛ     >>>   

Но в терминах мыслящей мысли эти личности, чья компания нас освобождала бы и возводила в шкалу духовных ценностей, как актуалисту хорошо известно, не существуют. Есть примеры, учения, с помощью которых другой мог бы нас наставлять лишь при одном условии: что эти примеры являются нашими примерами, а эти учения — свободное построение нашего духа в его бесконечном уединении. Когда другие больше уже не являются не-Я (и требуется — разумеется, с нашей стороны, — чтобы они не были больше не-Я), они тождественны полностью с Я, которое в этой компании не находит больше никаких ограничений для собственной экспансии в бесконечном мире, являющемся его миром. Любой значительный след духа-творца — снятие множественности, создание всеобщего согласия посредством форм духовности, которые растворяют в себе универсум вещей и лиц в единстве бессмертных, не поддающихся умножению форм. Педагогика, право, мораль обладают абсолютной непрозрачностью без этого принципа единства духа (который всегда, однако, — мыслящая мысль, и понятен только как таковой).

Но пусть не вводит в заблуждение начальное стесненное состояние. Верно, что субъект не является таковым непосредственно; и с самого начала он видит себя зажатым в рамках узких границ, которые в своем развитии он должен постепенно преодолевать, все больше расширяя собственную область деятельности и восходя ко все более высоким формам универсальности (и, стало быть, единства). Стесненное состояние существует лишь с точки зрения помысленного, отчего взрослый человек сравнивает себя и ребенка, а цивилизованный человек — себя и дикаря, и измеряет путь, и представляет его себе как постепенное расширение сферы деятельности субъекта. Но, с точки зрения мышления, опосредование, как известно, находится уже в любом ритме Я — даже в ребенке, даже в дикаре, везде, где трепещет этот дух, который наполняет нам сердца и заставляет нас понять в порыве аффекта нежную душу ребенка и неистовую страсть человека лесов; субъект — это опосредование. И он зависим. По качеству это — тот самый субъект, который являет свое великолепие в обширных следах всякого более высокого духа-творца, в единстве, являющемся бесконечным. Со всяким ограничением сталкиваются, когда его преодолевают; всякого врага познают, когда его побеждают и усмиряют в обществе, которое является актуальностью воления, больше не наталкивающегося на ограничения. Учитель конца года — уже не учитель первого дня школы или первого мгновенья. Сначала оказывается познанным только последний, и поэтому только он и является понятым. Трудности человек никогда не выдвигал себе все вместе; и проблемы, если они поставлены, т.е. когда они действительно предстают как такие-то проблемы, являются решенными. Таково актуальное опосредование.

10. МОРАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ И ПОЗНАНИЕ

Таким образом, я не понимаю, почему и как опыт навязывает нам проблему моральной жизни, отличную от проблемы познания; и мне не удается обнаружить того Бога, которого ищут — и который находится не в мире познания, а в нас как предпосылка нас самих, как воля не другого, но своя, как «совершенная жизнь, которая сообразуется с собственной мыслью и реализует ее в себе без остатка». Атрибут этого Бога я нахожу именно в Я, не доходя, между прочим, до аристотелевского идеала, который не может иметь уже смысла для актуалиста. «Чистый акт (говорят) разрешает полностью антитезу, которая, напротив, мучает акт нашего бытия, всегда разделенного между собственной реальностью и собственной идеальностью, между тем, что делается, и тем, что мыслится как абсолютный разум». Против этого Бога имеется двадцать четыре века умозрения, от которого я не вижу как можно было бы когда-то отказаться. Если бы Бог полностью разрешил антитезу — он не был бы духом. И мысли было однажды возможно понять его как чистый акт в этом смысле, потому что она противопоставила его себе и спроецировала его в том объекте, в котором — мы сегодня глубоко это чувствуем — нет жизни. И этот самый Бог — слишком ничтожная вещь для спиритуалиста, который обрел понятие истинного акта. Скажем также и мы, что Бог полностью разрешает антитезу — но при условии, если мы одновременно говорим, что он ее не разрешает, так как последняя — природа духа.

Или мы так боимся, что этот Deus in nobis* будет слишком удобен, как говорят нам некоторые критики, — и, растворив идеал в реальном, уничтожит всякую побудительную причину прогресса, действия, усилия по преодолению настоящего? Я не считаю, что актуалист может разделять подобный страх критиков и читателей, невнимательных к тому, что после того, как они сказали «да» принципу актуализма, они забывают о нем на первом же шагу и снова впадают в абстрактность помысленного, заменяя акт фактом (и поэтому хотят Бога вне акта). Находясь внутри акта, нет способа заменить его на факт и, в силу этого, допустить возможность (которая, конечно же, была бы необходимостью) иной нормы или меры, с которой можно было бы соизмерять сам акт. Сравнения, которые проводились, всегда абсурдны. Актуалистическая философия далека от того, чтобы сбиваться на оптимизм квиетиста, как кто-то воображает: это — философия вечных мук духа как самореализации.

Эти конечные замечания, следует сразу же сказать, имеют общедоступный характер. Тот, кто внимательно прочитал предыдущие страницы (даже если не знает других моих книг) и отдал себе отчет об основополагающих понятиях, которые на них были развернуты, и о вдохновляющем их духе, может не нуждаться в данных разъяснениях. Я был вынужден изложить их в письменной форме — потому, что, будучи наслышан, как повторяются абсолютно необоснованные суждения о способе философствования, который постоянно выдвигается в этой книге, я должен был убедиться, что подобные суждения прокладывают себе путь среди людей, не имеющих привычки к изучению и к строгой рефлексии в этих труднодоступных материях — и поэтому довольствующихся удобными формулами и изменчивой модой, и легко успокаивающих свое сознание, убежденное, что оно уже поняло и не нуждается в других усилиях, чтобы быстро отделаться от философии, которая имеет странное стремление заставить изменить способы мышления и действия.

Изменить? Легко сказать; но каждое изменение, когда оно касается общепринятых идей и норм поведения, привычных благодаря старой традиции, требует не безразличного усилия. И столь же прекрасно иметь возможность сказать самому себе, что без некоторого усилия, которого от нас требуют другие, нельзя обойтись и с пользой! По правде говоря, у меня нет привычки слишком прислушиваться к тому, что обо мне говорят, и читать касающиеся меня статьи или книги. Это недостаток; в нем я признаюсь, и часто я пытался исправиться. Но опыт заставил меня воочию убедиться, что во многих выступлениях и статьях недостает расположения духа и ума, абсолютно необходимого, чтобы понять то, что я уже сказал во многих книгах (которыми, мне кажется, я достаточно обременил, говоря вместе с Вико, сообщество образованных людей, и из которых, желая поставить вещи на место, я должен был бы все время повторять страницы за страницами). Не было ли более разумным, а также более экономичным иметь терпение и ждать, чтобы те немногие, которые могут понять, и каждый из которых предназначен судьбой заставить понять немногих других, поняли и уразумели самостоятельно то, что уже было сказано, я считаю, с достаточной ясностью?

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Экономическим понятием государства
Субъекта в понятие
Реальность это наша реальность как конкретная реальность
О характеристиках субъекта
Том же отношении человека к реальности натурализм реальности