<<<     ΛΛΛ     >>>   

Осталась, таким образом, эротика. Бертон (чей первый опыт

сочинительства представлял собой сообщение довольно интимного

характера о домах терпимости в Бенгалии) был в самом разнузданном

смысле готов к такому дополнению. Из всех мавританских наслаждений,

ncnbnpemm{u им особо, хорошим примером послужит случайное пояснение

к седьмому тому, изящно названное в содержании “capotes

melancoliques”*. “Edinburgh Review”** обвинила его в том, что он

пишет для общественного дна; Британская энциклопедия решила, что

полный перевод неприемлем и что работа Эдварда Лей-на “остается

непревзойденной для действительно серьезного изучения”. Нас не

слишком раздражает эта мрачная теория о научном и фактическом

превосходстве вымарывания: Бертон уважал эту ярость. Кроме того,

крайне скудно варьируемые вариации на темы плотской любви не

поглощают целиком внимание его комментария. Он энциклопедичен и

громоздок и скорей интересен сам по себе, чем необходим для “Тысячи

и одной ночи”. Так, шестой том (лежащий передо мной) включает около

трехсот примечаний, из которых нужно отметить следующие: осуждение

тюрем и оправдание телесных наказаний и штрафов; несколько примеров

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Он испытает какое-то торжественное облегчениеперед этим многократно отразившимся в зеркалах времени
Местонахождение духа
Стивенсон поклоняется одной-единственной птице соловью