ΛΛΛ     >>>   

Гуго Сен-Викторский. Наставление к обучению. Об искусстве чтения

"Историко-философский ежегодник 98". - М.: Наука, 2000. - 427 с.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Много есть таких, кто по природе настолько лишен сообразительности, что и легко доступное понимает лишь с трудом. И такие люди, как мне кажется, бывают двоякого рода. Одни, хотя и сознают, что не блещут способностями, однако, прилагая большие старания, пыхтя от натуги, продвигаются к знанию, и если они приобретают что-то в непрестанных занятиях - это скорее заслуга постоянного усилия их воли, нежели деятельности [ума]. Другие же, ощущая, что никак не могут постичь высшего, пренебрегают и малым, и им, закосневшим в бездействии и небрежении, свет великой истины оказывается еще более недоступен из-за того, что они уклоняются от изучения и той малой, которую могли бы постичь. Об этом говорит псалмопевец: "Не хочет он вразумиться, чтобы делать добро" (Пс. 35, 4). Ведь одно дело - не знать, и совсем другое - не хотеть знать. Ибо незнание - от немощи, но отвращаться от знания - от превратной воли. И есть люди, которых природа богато одарила и дала им легкий доступ к истине. У них и способности могут быть неравны, но даже если способности и равные, то не одинаковы во всех стойкость и воля, чтобы упражнением и обучением совершенствовать природный ум и сообразительность. Ведь многие, будучи увлечены заботами века сего и попечением о многом сверх необходимого, или предавшись порокам и телесным наслаждениям, зарывают в землю талант, полученный от Бога, а потому не приобретают ни плода мудрости, ни прибыли, [какую приносят] добрые дела. Иных, напротив, бедность семьи и отсутствие средств лишает возможности учиться. Мы думаем, однако, что эта причина не вполне извинительна; ведь мы видим, что многие, трудясь в голоде, жажде и крайних лишениях, стяжают плод знания. И все-таки одно дело - если ты не можешь, или, вернее, не можешь с легкостью, учиться, и другое дело - если ты можешь, но не хочешь знать. Ведь как много похвальнее приобрести мудрость при недостатке способностей, одним только упорным желанием, так, конечно, много постыднее наделенному способностями и живущему в изобилии закоснеть в бездеятельности.

Для тех, кто обучается науке, две вещи наиболее важны: чтение и размышление. Из них чтение занимает первое место в обучении; это и разобрано в данной книге, дающей наставления к чтению. Три правила более всего необходимы при чтении: во-первых, всякому следует знать, что надлежит читать; во-вторых, в каком порядке, т.е. что прежде, что потом; в-третьих, каким образом надлежит читать. Об этих трех правилах по отдельности идет речь в этой книге. Она обучает чтению и светских книг, и Священного Писания. Поэтому она делится на две части, каждая из которых имеет три раздела. В первой части она настав-

81

ляет читающего сочинения по свободным искусствам, во второй - читающего Писание. Наставляет же она, показывая прежде всего, что следует читать, затем - в каком порядке и каким образом. А чтобы научить, что следует читать или что главным образом следует читать, в первой части первый раздел рассматривает сначала происхождение всех искусств, затем дает их описание и членение, т.е. в каком отношении они находятся друг к другу, предлагая подразделение философии от ее вершины до последних частей. Затем перечисляет авторов по искусствам, а после того - что из них надлежит читать. Потом показывает, в каком порядке и каким образом надобно все это читать; и, наконец, предписывает читающим жизненные правила. На этом первая часть заканчивается. Вторая часть определяет, какие писания следует называть божественными, затем - число и порядок божественных книг, их авторов, а также дается толкование имен. После того речь идет о некоторых, самых необходимых характеристиках Божественных Писаний. Далее она указывает, как должен читать Св. Писание тот, кто ищет в нем средство для улучшения нравов и образа жизни. Напоследок она дает указания тому, кто читает Св. Писание из любви к знанию; и на этом заканчивается вторая часть.

КНИГА I
ГЛАВА 1. О ПРОИСХОЖДЕНИИ ИСКУССТВ

Среди того, что достойно наших стремлений, прежде всего следует домогаться мудрости, в которой состоит форма совершенного блага. Мудрость просвещает человека, чтобы он познавал самого себя и чему он был подобен, когда не мыслил себя первым творением. Ибо бессмертный дух (animus), просвещенный мудростью, видит свое начало и настолько сознает свое безобразие, чтобы вне себя искать Того, Кому достаточно того, что есть Он сам, чтобы быть. Говорят, на треножнике Аполлона была надпись: gnoti seauton, т.е. "познай самого себя", потому что человек, если бы он помнил о своем происхождении, несомненно, сознавал бы, что все подверженное изменению - ничто.

Признанное философами положение утверждает, что душа составлена из всех частей природы. И Тимей у Платона, чтобы устроить вселенную (universitas), из делимого и неделимого и смешанной субстанции, а также из тождественного и иного из них обоих смешанной природы образовал энтелехию. Она постигает и начала, и их следствия, ибо посредством ума (intelligentia) постигает невидимые причины вещей, а видимые формы всего действительного воспринимает посредством чувственных претерпеваний и, разделив, собирает движение в два круга. Ведь она либо посредством чувства выходит к чувственно воспринимаемому, либо посредством ума восходит к невидимому. И снова возвращается к себе, собрав (притянув) подобия вещей; вот что, из всех субстанций и природ, эта разумная душа (mens), способная вместить совокупность всего, привела во взаимосвязь, чтобы явить собой прообраз подобия. Ведь мнение пифагорейцев гласило, что подобное познается подобным, так что разумная душа, если бы не была составлена из всего, никоим образом не могла бы все постичь. Об этом именно чье-то изречение:

82

Землю землей постигаем, эфир - огнями,
Влагу - влагой, нашим дыханием - воздух.

Однако мы не должны полагать, что мужи, во всякой природе весьма сведущие, имели такое представление о простой сущности, будто она разделяется на множество частей; чтобы яснее продемонстрировать ее удивительную способность, они говорили, что она состоит из всех природ, однако не как составная, а как рациональное основание (ratio) составленности. Ибо не следует полагать, что это подобие всех вещей привходит в душу от чего-либо иного или извне, но правильнее считать, что она сама схватывает его в себе и из себя, с помощью некой врожденной способности и собственной силой. Ведь, как говорит Варрон в сочинении "О природах" (Periphision), "не всякое различие привходит к вещам извне так, чтобы тому, что изменяется, было необходимо либо утратить нечто, что оно имело, либо принять извне что-нибудь иное, отличное от него, чего оно не имело". Как мы видим, если ты будешь производить что-то посредством извне привходящей формы, оно примет сходство с каким-то образом. Когда же ремесленник вычеканит на металле изображение, оно само затем не извне, но своей собственной силой и естественной способностью будет воспроизводить уже иное изображение. Так, говорят, наш ум, наделенный сходством со всеми вещами, является всем, однако составленность из всего есть в нем не так, что он содержит все интегрально [как сумму частей], а виртуально и потенциально [как их силу и способность], и в этом состоит достоинство нашей природы, которое все от природы в равной степени имеют, но не все в равной степени о нем знают. Ведь наш дух, обессиленный телесными страстями и чувственными формами похищенный у себя самого, забыл, что он такое, и памятуя лишь о том, что он есть, считает, что он есть только то, чем кажется. Мы вновь восстанавливаем себя посредством обучения, чтобы знать свою природу и чтобы научиться не искать вовне то, что можно найти в себе самих. Высшая отрада в жизни - стремление к мудрости; счастлив - кто обретет ее, кто обладает ею - блажен.

ГЛАВА 2. ЧТО СТРЕМЛЕНИЕ К МУДРОСТИ - ЭТО ФИЛОСОФИЯ

Пифагор первым назвал стремление к мудрости философией и предпочел называть философами тех, кого до того называли sophos, т.е. мудрецами. Прекрасно называет он искателей истины не мудрецами, но имеющими любовь к мудрости, ибо, несомненно, для того истина скрывается, чтобы ум (разумная душа - mens) всегда горел любовью к ней, вновь и вновь взыскуя ее, восходил к ней, однако с большим трудом мог бы постичь истину, как она есть. Философию он учредил как науку о тех вещах, которые истинно суть и субстанция которых неизменна.

83

"Философия - это любовь, и стремление, и некоего рода привязанность к мудрости, не той мудрости, местопребывание которой в железных инструментах и ремесленном умении и знании, а к той, которая есть самодостаточный животворный дух (mens) и единственная рациональная первооснова (primaeva ratio) вещей. Но любовь к мудрости есть просвещение разумной души этой чистой мудростью, как бы прикосновение к ней и призыв, чтобы в чистом духе явилось устремление к божественной мудрости и привязанность к ней. Эта мудрость всему роду душ сообщает достоинство своей божественности и возвращает их к силе и чистоте их собственной природы. Отсюда происходит истина умосозерцаний и размышлений и святая и чистая непорочность действий" [1].

"С философией связано наивысочайшее благо для человеческой души; и подобно тому, как ткач, собираясь выткать узорчатую полосу, натягивает вначале одну основную нить, так же точно и ткань философских рассуждений нужно начинать с основы - с человеческой души" [2].

ГЛАВА 3. О ТРОЯКОЙ СИЛЕ ДУШИ И О ТОМ, ЧТО ТОЛЬКО ЧЕЛОВЕК НАДЕЛЕН РАЗУМОМ [3]

Во всех вообще живых телах проявляется троякая душевная сила. Одна наделяет тело жизнью, чтобы оно, родившись, росло и, питаясь, поддерживало свое существование. Вторая доставляет телу способность различать ощущения. На третьей зиждется сила ума (mens) и рассудка (ratio). Назначение первой из них - заботиться о рождении, питании и росте тела, так как этому не может помочь ни ощущение (sensus), ни разум. Этой силой наделены травы, деревья и всякое иное создание, цепляющееся за землю корнями.

Вторая же - сложная и составная, ибо вбирает в себя первую и делает ее своей частью; помимо этого, она способна составлять различные и многообразные суждения (indicium) обо всем, что только доступно ей. Так вот, всякое животное, будучи наделено способностью к ощущению, в то же время и рождается, и питается, и растет. Ощущения же бывают различные и числом достигают пяти. Следовательно, то, что лишь растет, ощущения может и не иметь; но то, что способно к ощущению, также и растет, чем доказывается, что первая сила души, а именно способность рождаться и питаться, является подчиненной (subiecta).

1 Boeth. in Poiph. dial. 1 (C.S.E.L. Vol. 48. P. 7).
2 Boeth. in Porph. comm. 1 (C.S.E.L. Vol. 48. P. 135); рус. пер.: Боэций. "Утешение философией" и другие трактаты. М., 1990. С. 5.
3 Вся глава представляет собой выдержку из Boeth in Porph. comm. 1 (C.S.E.L. Vol. 48. P. 135-138); ср. рус. пер.: Боэций. Указ. соч. С. 5-7.

 ΛΛΛ     >>>   

Оно свойственно только людям благодаря их некоей природной привилегии
Григорьева И. Эразм Роттердамский и духовная культура Нидерландов XIV–XV вв.