<<<     ΛΛΛ     >>>   

3 С. Diano. La philosophic du plaisir et la societe des amis (см. с. 113, примеч. 1).

Итак — опыт. Но в то же время и выбор: важно, прежде всего, избавить “плоть” от страданий и, таким образом, дать ей возможность наслаждаться. Для Эпикура сократический и платонический выбор в пользу стремления к Благу есть самообман: в действительности индивидуумом движет лишь стремление к наслаждению и личный интерес. Задача философии — подвергнуть наслаждение рациональному исследованию, т.е., по сути, исследовать единственное подлинное наслаждение, чистое наслаждение существованием. Ибо все человеческие горести и беды объясняются тем, что люди не ведают, в чем состоит истинное наслаждение. Стремясь к наслаждению, они неспособны достичь его — или оттого, что не могут удовлетвориться тем, что имеют, или оттого, что стремятся к недостижимому, или же оттого, что отравляют себе всякое удовольствие постоянным страхом его лишиться. В некотором смысле можно сказать, что страдания людей происходят по большей части от вздорных мнений и, следовательно, главная их виновница — душа1. А посему миссия философии, миссия Эпикура — прежде всего врачевание: надо исцелить болезнь души и научить человека наслаждаться.

Этека

Основополагающий выбор оправдывается, в первую очередь, с помощью теоретического дискурса в области этики, дающего определение подлинного наслаждения и призывающего к ограничению желаний. В эпикурейской теории наслаждения историки философии правомерно находят отголосок тех споров о наслаждении, которые велись в платоновской Академии2; о них свидетельствуют диалог Платона “Филеб” и Х книга “Никомаховой этики” Аристотеля. Согласно Эпикуру, существуют удовольствия “движения”, “приятные и сладостные”, которые, проникая плоть, вызывают сильное, но кратковременное возбуждение. Когда человек ищет единственно таких наслаждений, это становится причиной неудовлетворенности и страдания, поскольку жажда подобных удовольствий не-насытима и к тому же, достигнув определенной силы, они оборачиваются страданиями. От этих преходящих удовольствий следует отличать устойчивое наслаждение, удовольствие покоя как “состояние равновесия”. Это состояние ублаготворенного тела, избавленного от страданий — не испытывающего ни холода, ни голода, ни жажды:

1 Цицерон. О пределах... I, 18, 57—59, 63. См.: A.-J. Voelke. La philosophic comme therapie de 1'Sme... p. 59—72, “Opinions vides et troubles de I'аme”.

2 H.-J. Kramer. Platonismus und hellenistische Philosophic, S. 164—170, 188-211,216-220.

Все, что мы делаем, мы делаем затем, чтобы не иметь ни боли, ни тревоги; и когда это, наконец, достигнуто, то всякая буря души рассеивается, так как живому существу уже не надо к чему-то идти, словно к недостающему, и чего-то искать, словно для полноты душевных и телесных благ. В самом деле, ведь мы чувствуем нужду в наслаждении только тогда, когда страдаем от его отсутствия: а когда не страдаем, то и нужды не чувствуем1.

С этой точки зрения удовольствие как отсутствие страдания есть абсолютное благо: оно не способно возрастать, к нему не может прибавиться новое удовольствие, “как чистота безоблачного неба, сверкающая и не замутненная, не может блистать ярче”2. Это постоянное удовольствие имеет иную природу, нежели удовольствия скоропреходящие. Оно противоположно им, как бытие — становлению, определенное — неопределенному и бесконечному, покой — движению, вневременное — временному3. Кому-то, наверное, покажется странным, что Эпикур возносит на такую высоту простое отсутствие голода или жажды и удовлетворение насущных жизненных потребностей. Но можно предположить, что это состояние свободы от телесного страдания, состояние равновесия, вызывает у человека глобальное, синестезическое9* чувство собственного существования: избавившись от состояния неудовлетворенности, которое понуждало его растрачивать себя в погоне за каким-то частным благом, он наконец обретает возможность осознать нечто неизъяснимое, что неосознанно уже присутствовало в нем, — наслаждение своим существованием или, по выражению К. Диано, “подлинностью чистого существования”4. Состояние это сходно с “достаточным, совершенным и полным счастьем”, о котором говорит Руссо в “Прогулках одинокого мечтателя”:

1 Эпикур. Письмо к Менекею, § 128, Balaude, p. 1948*.

2 Сенека. Письма к Луцилию, LXVI, 45. См.: С. Diana. La philosophic du plaisir et la society des amis, p. 358.

3 H.-J. Krumer. Op. cit., S. 218.

4 С. Diano. La philosophic du plaisir et la societe des amis, p. 364,

Чем наслаждаешься в подобном положении ? Ничем внешним по отношению к себе, ничем, кроме самого себя и своего собственного существования; пока длится это состояние, ты самодостаточен, как Бог1.

Добавим, что это состояние непреходящего наслаждения и равновесия соответствует состоянию спокойствия духа и безмятежности.

Путь к постоянному наслаждению — обуздание желаний. Ведь если люди несчастливы, то лишь потому, что их терзают желания “непомерные и пустые”2: они жаждут богатства, роскоши, власти. Обуздание желаний должно основываться на различении желаний естественных и необходимых, желаний естественных, но не необходимых и, наконец, желаний вздорных — тех, что не принадлежат ни к естественным, ни к необходимым3; впрочем, различение это было намечено уже в Платоновом “Государстве”4.

Естественны и необходимы те желания, удовлетворение которых избавляет от страданий; они отвечают элементарным жизненным потребностям. Естественны, но не необходимы желания роскошных яств или половое влечение. Не относятся ни к естественным, ни к необходимым порождаемые вздорными мнениями безграничные желания богатства, славы или бессмертия. Это деление желаний подытоживает одна из сентенций Эпикура:

Благодарение блаженной природе за то, что она сделала необходимое легкодобываемым, а труднодобываемое — не необходимым^.

Обуздание желаний, таким образом, заключается в том, чтобы их ограничивать, подавляя желания, не являющиеся ни естественными, ни необходимыми, и сколь возможно умеряя те, что естественны, но не необходимы, ибо они не устраняют никакого действительного страдания, а лишь разнообразят наслаждение и к тому же могут повлечь за собой чрезмерные и неукротимые страсти6. Такое обуздание желаний определяет соответствующий образ жизни, который мы охарактеризуем ниже.

1 Руссо. Прогулки... Прогулка пятая. — J.-J. Rousseau. Les Reveries... Paris, G.F., Flammarion, 1978, p. 102'°*.

2 Цицерон. О пределах... I, 18, 59.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

В критоне уговаривают сократа
Он как бы от имени всех философов античности окончательно выразил позицию философа в извращенном
Говорящие действительно стремятся к диалогу
Условия преподавания философии в
Философствовать значит избирать определенный образ жизни