<<<     ΛΛΛ     >>>   

Ученые люди нашего времени решили, что рели­гия не нужна, что наука заменит или уже заменила ее, а между тем, как прежде, так и теперь, без ре­лигии никогда не жило и не может жить ни одно че­ловеческое общество, ни один разумный человек (я говорю разумный человек потому, что неразумный человек, так же как и животное, может жить и без религия). А не может жить без религии разумный человек потому, что только религия дает разумно­му человеку необходимое ему руководство в том, что ему надо делать и что надо делать прежде и что после. Разумный человек не может жить без рели­гии именно потому, что разум составляет свойство его природы. Всякое животное руководится в своих поступках, - кроме тех, к которым его влечет пря­мая потребность удовлетворения своих желаний, - соображением о ближайших последствиях своего поступка. Сообразив эти последствия посредством тех средств познавания, которыми оно владеет, жи­вотное согласует с этими последствиями свои псь ступки и всегда без колебаний поступает одним и тем же образом, соответственно этим соображени­ям. Так, например, пчела летит за медом и прино­сит его в улей, потому что зимой ей понадобится собранный ею корм для себя и детей, и дальше этих соображений ничего не знает и не может знать; так же поступает и птица, свивающая гнездо или пере­летающая с севера на юг и обратно. Так же посту­пает и всякое животное, совершающее поступок, не вытекающий из прямой, сейчасной потребности, но обусловленный соображениями об ожидаемых по­следствиях. Но не то с человеком. Разница между человеком и животным - в том, что познавательные способности животного ограничиваются тем, что мы называем инстинктом, тогда как основная по­знавательная способность человека есть разум. Пчела, собирающая корм, не может иметь никаких сомнений о том, хорошо или дурно собирать его. Но человек, собирая жатву или плоды, не может не ду­мать о том - не уничтожает ли он на будущее время произрастания хлеба или плодов? и о том - не отни­мает ли он этим собиранием пищу у ближних? Не может не думать и о том, что будет из тех детей, которых он кормит? и многое другое. Самые важ­ные вопросы поведения в жизни не могут разумным человеком быть решены окончательно именно по обилию последствий, которых он не может не ви­деть. Всякий разумный человек, если не знает, то чувствует, что в самых важных вопросах жизни ему нельзя руководствоваться ни личными побуждени­ями чувств, ни соображениями о ближайших последствиях его деятельности, потому что последствий этих он видит слишком много различ­ных и часто противоречивых, т.е. таких, которые так же вероятно могут быть благодетельны или зловредны как для него, так-и для других людей. Есть легенда о том, как ангел, сошедши на землю в бого­боязненную семью, убил ребенка, который был в колыбели, и когда его спросили: зачем он сделал это? - объяснил, что ребенок был бы величайшим злодеем и сделал бы несчастие семьи. Но не только в вопросе о том, какая жизнь человеческая полезна, бесполезна или вредна, - все самые важные вопросы жизни не могут быть решены разумным человеком по соображению с их ближайшими отношениями и последствиями. Разумный человек не может удов­летвориться теми соображениями, которые ру­ководят поступками животных. Человек может рассматривать себя как животное среди животных, живущих сегодняшним днем, он может рассматри-. вать себя как члена семьи и как члена общества, на­рода, живущего веками, может и даже непременно должен (потому что к этому неудержимо влечет его разум) рассматривать себя как часть всего беско­нечного мира, живущего бесконечное время. И по­тому разумный человек должен был сделать и всегда делал по отношению бесконечно малых жиз­ненных явлений, могущих влиять на его поступки, то, что в математике называется интегрированием, т.е. установляя, кроме отношения к ближайшим яв­лениям жизни, свое отношение ко всему бесконеч­ному по времени и пространству миру, понимая его как одно целое. И такое установление отношения человека к тому целому, которого он чувствует себя частью и из которого он выводит руководство в сво­их поступках, и есть то, что называлось и называ­ется религией. И потому религия всегда была и не может перестать быть необходимостью и неустра­нимым условием жизни разумного человека и ра­зумного человечества.

III

Так и понимали всегда религию люди, не лишен­ные способности высшего, т.е. религиозного созна­ния, отличающего человека от животного. Самое древнее и обычное определение религии, от кото­рого и произошло самое слово: religio (religare, свя­зывать), состоит в том, что религия есть связь человека с Богом. Les obligations de l'homme envers Dieu voila la religion (Обязательства человека в отношении Бога - вот что значит религия), - говорит Вовенарг. Такое же значение придают религии Шлейермахер и Фейербах, признавая основой религии сознание человеком своей зависимости от Бога. La religion est une affaire chaque et Dieu.(Beile) (Религия есть личное дело между человеком и Богом.)(Бейль)). La religion est le resultat des besoins de l'ame et des effets de l'intelligence.(B. Constant) (Религия есть результат потребности души и проявления разума.)(Б.Констан))

Религия есть известный способ осуществления человеком своего отношения к сверхчеловеческим и таинственным силам, от которых он считает себя зависимым. (Goblet d'Alviella). Религия есть определение человеческой жизни посредством свя­зи человеческой души и с тем таинственным духом, владычество которого над миром и над собою при­знается человеками с которым он чувствует себя соединенным. (A.Reville). Так что сущность религии всегда понималась и теперь понимается людьми, не лишенными высше­го человеческого свойства, как установление чело­веком его отношения к бесконечному существу или существам, власть которых он чувствует над собой. И отношение это, как бы оно ни было различно для разных народов и в разные времена, всегда опреде­ляло для людей их назначение в мире, из которого естественно вытекало и руководство для их дея­тельности. Еврей понимал свое отношение к беско­нечному так, что он член избранного Богом из всех народов народа и потому должен соблюдать перед Богом заключенное Богом с этим народом условие. Грек понимал свое отношение так, что он, будучи в зависимости от представителей бесконечности - богов, должен делать им приятное. Брамин пони­мал свое отношение к бесконечному Браме так, что он есть проявление этого Брамы и должен отреше­нием от жизни стремиться к слиянию с этим вы­сшим существом. Буддист понимал и понимает свое отношение к бесконечному так, что он, переходя из одной формы жизни в другую, неизбежно страдает, страдания же происходят от страстей и желаний, и потому он должен стремиться к уничтожению всех страстей и желаний и переходу в нирвану. Всякая религия есть установление отношения человека к бесконечному существованию, которому он чувст­вует себя причастным и из которого он выводит ру­ководство своей деятельности. И потому, если религия не устанавливает отношения человека к бесконечному, как, например, идолопоклонство или волхвование, - это уже не религия, а только вырождение ее. Если религия хотя и устанавливает отношение человека к Богу, но устанавливает его утверждениями, несогласными с разумом и совре­менными знаниями людей, так что человек не может верить в такие утверждения, то это тоже не религия, а подобие ее. Если религия не связывает жизнь человека с бесконечным существованием, это тоже не религия. И также не религия требо­вания в веры такие положения, из которых не вытекает определенное направление деятельности человека. И также нельзя назвать религией пози­тивизма Конта, который устанавливает отношение человека только к человечеству, а не к бесконечно­му, и из этого отношения совершенно произвольно выводит свои нравственные, ни на чем не упира­ющиеся, хотя и очень высокие требования. Так что самый образованный контист стоит в религиозном отношении несравненно ниже самого простого че­ловека, верующего в Бога - какого бы то ни было, но только - бесконечного, - и из этой веры выводя­щего свои поступки. Рассуждения же контистов о grand etre - не составляют веры в Бога и не могут заменить ее.

Истинная, религия есть такое согласное с разу­мом и знаниями человека установленное им отно­шение к окружающей его бесконечной жизни, которое связывает его жизнь с этой бесконечно­стью и руководит его поступками

IV

Ученые люди нашего времени, несмотря на то, что везде и всегда люди не жили и не живут без религии, говорят, как тот невольный мольеровский доктор, уверявший, что печень в левом боку: nous avons change tout cela (мы все это переменили) и можно и должно жить без религии. Но религия как была, так и остается глав­ным двигателем, сердцем жизни человеческих обществ, и без нее, как без сердца, не может быть разумной жизни. Религий было и теперь много раз­личных, потому что выражения отношения челове­ка к бесконечному, к Богу или богам, различно и по времени, и по степени развития различных наро­дов, но никогда ни одно общество людей, с тех пор как люди стали разумными существами, не могло жить и потому не жило и не может жить без рели­гии.

Правда, бывали и бывают в жизни народов пери­оды, когда существующая религия бывала так из­вращена и так отставала от жизни, что уже не руководила ею. Но это наступающее в известное время для каждой религии прекращение воздейст­вия ее на жизнь людей бывало только временное. Религии, как и все живое, имеют свойство рождать­ся, развиваться, стариться, умирать, вновь возрождаться и возрождаться всегда в более совершенной, чем прежде, форме. После периода высшего разви­тия религии всегда наступает период ее ослабления, замирания, за которым следует обыкновенно пери­од возрождения, установления более, чем прежнее, разумного и ясного религиозного учения. Такие периоды развития, замирания и возрождения были во всех религиях: в глубокомысленной браминской религии, - в которой, как только она стала стариться и окаменевать в раз установившихся отклонивших­ся от ее основного смысла грубых формах, - появи­лись, с одной стороны, возрождение браманизма, а с другой - высокое учение буддизма, двинувшее впе­ред понимание человечеством своего отношения к бесконечному. Такой же упадок был в греческой и римской религиях, и также вслед за дошедшим до высшей степени упадком появилось христианство. То же было и с церковным христианством, выро­дившимся в Византии в идолопоклонство и мно­гобожие, когда, в противовес этого извращенного христианства, появилось, с одной стороны, павликианство, с другой - в отпор учению о троице и богородице - строгое магометанство со своим основ­ным догматом единого Бога. То же произошло и с папским средневековым христианством, вызвав­шим реформацию. Так что периоды ослабления религий в смысле воздействия их на большинство людей составляют необходимое условие жизни и развития всех религиозных учений. Происходит это оттого, что всякое религиозное учение в своем истинном смысле, как бы грубо оно ни было, - всегда устанавливает отношение человека к беско­нечному, одинаковое для всех людей. Всякая рели­гия признает человека одинаково ничтожным перед бесконечностью, и потому всегда всякая религия включает понятие равенства всех людей перед тем, что она считает Богом, будет ли то молния, ветер, дерево, животное, герой, умерший или даже живой царь, как это было в Риме. Так что признание ра­венства людей есть неизбежное, основное свойство всякой религии. Но так как в действительности равенства людей между собою нигде и никогда не существовало и не существует, то как только появ­лялось новое религиозное учение, всегда включающее в себе и признание равенства всех людей, так тотчас те люди, для которых неравенство было выгодно, старались скрыть это основное свойство религиозного учения, извратив самое религиозное учение. Так это и делалось всегда и везде, где появ­лялось новое религиозное учение. И делалось это большей частью не сознательно, а только вследст­вие того, что люди, которым было выгодно неравен­ство, люди властвующие, богатые для того, чтобы, не изменяя своего положения, чувствовать себя правыми перед принятым учением, всеми средства­ми старались придать религиозному учению такое значение, при котором неравенство было бы воз­можно. Извращение же религии, такое, при кото­ром властвующие над другими могли считать себя правыми, естественно передаваемое массам, внуша­ло и этим массам то, что их покорность тем, кото­рые властвуют, есть требование исповедуемой ими религии.

Всякая деятельность человеческая вызывается тремя побудительными причинами: чувством, ра­зумом и внушением, тем самым свойством, которое врачи называют гипнозом. Иногда человек дейст­вует под влиянием только чувства, стремясь достиг­нуть того, чего желает; иногда он действует под влиянием одного разума, указывающего ему то, что он должен делать; иногда и чаще всего человек дей­ствует потому, что он сам или другие люди внушили ему известную деятельность, и он бессознательно покоряется внушению. При нормальных условиях жизни все три двигателя участвуют в деятельности человека. Чувство влечет человека к известной деятельности, разум проверяет сообразность этой деятельности с окружающей средою, прошедшим и предполагаемым будущим, и внушение заставляет человека исполнять, не чувствуя и не думая, вы­званные чувством и одобренные разумом поступки. Если бы не было чувства, человек не предпринял бы никакого дела; если бы не было разума, человек предавался бы сразу многим чувствам, противоре­чивым и вредным себе и другим; если бы не было способности подчиняться внушению своему и дру­гих людей, человек должен бы был не переставая испытывать то чувство, которое побудило его к из­вестной деятельности, и постоянно напрягать свой разум на поверку целесообразности этого чувства. И потому все три двигателя эти необходимы для всякой самой простой деятельности людской. Если человек идет из одного места в другое, то происхо­дит это потому, что чувство побудило его перейти с места на место, разум одобрил это намерение, предписал средство исполнения (в данном случае шаганье по известной дороге), и мускулы тела повину­ются, и человек идет по предписанной дороге. В то же время, как он идет, и чувство, и разум его ос­вобождаются для другой деятельности, чего бы не могло быть, если бы не было способности подчине­ния внушению. Так это происходит для всех деятельностей людских и так же для самой важной из них: для религиозной деятельности. Чувство вызывает потребность установления отношения человека к Богу; разум определяет это отношение; внушение побуждает человека к деятельности, вы­текающей из этого отношения. Но так это происхо­дит только тогда, когда религия не подверглась еще извращению. Но как только начинается это извра­щение, так все более и более усиливается внушение и ослабляется деятельность чувства и разума. Сред­ства же внушения всегда и везде одни и те же. Сред­ства эти - в том, чтобы, пользуясь тем состоянием человека, когда он более всего восприимчив к вну­шению (детский возраст, важные события жизни, смерть, роды, браки), воздействовать на него про­изведениями искусства: архитектуры, ваяния, живописи, музыки, драматических представлений, и в этом состоянии восприимчивости, подобной той, которая достигается над отдельными людьми полу­усыплением, внушать ему то, что желательно внушителям.

Это явление можно наблюдать на всех старых ве­роучениях: и в возвышенном учении браманизма, выродившемся в грубое поклонение бесчисленным изображениям в различных храмах при пении и курении; и в древнееврейской религия, пропове­данной пророками и превратившейся в поклонение Богу в величественном храме при торжественных пениях и шествиях; и в возвышенном буддизме, превратившемся с его монастырями и изображени­ями будд, с бесчисленными торжественными обря­дами в таинственный ламаизм; и в таоизме с его колдовством и заклинаниями.

Всегда во всех религиозных учениях, когда они начинали извращаться, блюстители религиозных учений употребляют все усилия на то, чтобы, приведя людей в состояние ослабления деятельно­сти разума, внушать им то, что им нужно. А нужно было внушать во всех религиях одни и те же три положения, служащие основанием всех тех извра­щений, которым подвергались стареющие религии. Во-первых, то, что есть особенного рода люди, которые одни могут быть посредниками между людьми и Богом или богами; во-вторых, то, что совершились и совершаются чудеса, которые доказы­вают и подтверждают истинность того, что говорят посредники между людьми и Богом, и, в-третьих, то, что есть известные слова, изустно повторяемые или записанные в книгах, которые выражают неиз­менную волю Бога и богов и потому святы и не­погрешимы. А как только под влиянием гипноза приняты эти положения, так уже и все то, что гово­рят посредники между Богом и людьми, принима­ется как святая истина, и достигается главная цель извращения религии - не только скрытие закона ра­венства людей, но и установление и утверждение величайшего неравенства, разделение на касты, де­ление на людей и гоев, на правоверных и неверных, на святых и грешных. То же самое совершалось и совершается в христианстве: было признано полное неравенство между собою людей, разделенных не только в смысле понимания учения на клир и народ, но и в смысле общественного положения на людей имеющих власть и долженствующих покоряться ей, - которое по учению Павла признается установ­ленным самим Богом.

VI

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Религиозный человек времени рассуждения
Вознесся с нашей планеты
Главное в писании жертва бога
Ведущие в церковь
Церковь нередко пытается присвоить авторитет