<<<     ΛΛΛ     >>>   

Стейниц популяризировал свои методы, написав внушительный шахматный трактат и редактируя и распространяя международный шахматный журнал (Ласкер последует примеру Стейница и напишет стандартную книгу об этой игре). После почти двадцатилетнего господства в английских шахматах в 1883 г. Стейниц рискнул отправиться в США в надежде разбогатеть там. Однако американцы мало интересовались шахматами (Хароль Шёнберг в своей содержательной книге «Гроссмейстеры» сообщает, что во всем штате Вайоминг нашли всего «одного шахматиста»), и Стейниц едва сводил концы с концами. Все же он сумел в 1886 г. привлечь внимание к повторному матчу за чемпионский титул с Цукертортом. Матч проходил несколько недель в трех городах и пробудил даже больший, нежели подвиги уроженца Нового Орлеана Пола Морфи (величайшего американского шахматиста предшествовавшего Стейницу поколения), интерес американцев к шахматам (состоявшийся позднее матч Стейница и Чигорина имел такое же воздействие на русских). Стейниц, конечно же, опозорил Цукерторта (что привело, как поговаривали, к быстрому ухудшению здоровья и смерти Цукерторта через два года).

(1915–2005)

Театр, как форма развлечения, призван собирать людей в общественном месте ради испытания общих переживаний. Древние греки использовали театр как диспут глубоко прочувствованной грусти и смеха. Боги и благородные правители земли изображались в эпических трагедиях и очень смешных комедиях, в которых катарсис достигается через слезы и хохот. На протяжении столетий менялось значение театра для сменявшихся поколений — от свободного времяпрепровождения до религиозного хеппенинга. Отчасти Шекспир, позже в значительной степени Ибсен и Стриндберг были озабочены общественными делами, отношениями людей.

Родившийся в 1915 г. в Нью-Йорке Артур Миллер стал самым выдающимся в XX в. глашатаем «театра озабоченных». В реалистических пьесах, искусно игравших со временем, зачастую с фантастическим результатом, Миллер стремился создать — как он сам называл — «драму всего человечества».

Каким образом любой из нас остается верным себе и внимателен к любимым, безнадежно вкалывая каждый день ради выживания в этом мире? Как наша пожизненная работа сказывается и нашей жизни? Почему люди вдруг сходят с ума, упиваясь ненавистью и угнетением? Когда жертва должна противостоять мучителю? Можем ли мы компенсировать тот вред, который причиняем другу и самим себе?

Все эти (и многие другие) вопросы задавал Миллер. Его пьесы часто отвечают на них с невыносимым, но отражающим правду жизни унынием. То, что Миллер требует от нас реакции, увеличивает его воздействие, ибо его театр никогда не был мимолетной прихотью (перефразируя слова Айры Гершвина, можно сказать: если Гибралтар рухнет, то погребет нас). Нет ничего легкого в работе Миллера, разве что исключительная доступность его слов. Он говаривал: чтобы стать хорошим драматургом, человек должен писать, прислушиваясь к тому, как говорят люди. Персонажи Миллера по большей части кажутся реальными людьми, открывающими нам свои мысли в словах и поступках. Драма заключается в их затруднительном положении, о котором рассказывают они сами или их поступки.

Герой его шедевра «Смерть коммивояжера: частные беседы в двух актах и реквием» Вилли Лоумэн — величайший и характерный персонаж Миллера. Впервые поставленный и восторженно принятый в 1949 г. с замечательным составом исполнителей (Ли Дж. Кобб, Милдред Даннок и Артур Кеннеди; режиссер — Элиа Казан) «Коммивояжер» удостоился Пулитцеровской премии и других наград. Пьесу ставили во многих странах и на многих языках, в том числе в Китае с автором в роли режиссера. Это бесспорно самая известная и заметная пьеса из когда-либо написанных драматургами-евреями.

Вилли Лоумэн является мировым символом и одним из самых значительных персонажей в истории трагедии. Он знаменателен не только той жалостью, которую вызывает у нас, но и обличением нашего капиталистического общества. Вилли всей душой верит в американскую мечту. Если вкалываешь вовсю, играешь по правилам и оберегаешь твои дружеские связи, значит, добьешься успеха. Миллер показывает, как жизнь Лоумэна обернулась трагическим фарсом. Вилли даже не понимает, что обманывает самого себя (вплоть до своего самоубийства в финале пьесы). Его отзывчивость отпугивает людей, ему уже редко удается продать что-либо, и втайне от верной жены он содержит женщину для деловых поездок. Только убив себя ради страховки, он смог победить обладавшую им систему и возместить тот вред, который он причинил своей семье.

В «Коммивояжере» Миллер освободил драму от ограничений, накладываемых условностью и реальностью. Временные ценности и психологические акценты драмы Ибсена и Стриндберга были расширены и перекроены в пьесе Миллера. Нас заманивают в мысли и мир Вилли с помощью блестяще скроенного сюжета и язвительного языка.

До «Коммивояжера» Миллер писал пьесы, еще будучи студентом старших курсов Мичиганского университета, для тогдашнего Федерального театра и радиовещательных компаний Си-Би-Эс и Эн-Би-Си. Его первая успешная пьеса на Бродвее «Все мои сыновья» (как и «Коммивояжер», она рассказывает о человеке и двух его сыновьях) была сырой, несовершенной и все же волнующей прелюдией к его величайшей работе. Миллер использовал приобретенную на радио технику в «Коммивояжере» и более поздних пьесах, чтобы изменить ожидания зрителей и их восприятие времени.

Впервые поставленное в Нью-Йорке в 1953 г. «Суровое испытание» стало ответом Миллера на маккартизм. Огорченный тем, что его друг и коллега Казан был вынужден назвать кое-какие имена во время слушаний в комитете палаты представителей по расследованию антиамериканской деятельности (КРАД), а сенатор Джозеф Маккарти совершал злодеяния «во имя свободы», Миллер продемонстрировал необычайное мужество и верность лучшим американским традициям сопротивления деспотизму. В своей примечательной автобиографии Миллер писал, что слушания в КРАД строились как особый, почти религиозный ритуал. От обвиняемого требовали назвать товарищей по коммунистической партии. После формулирования обвинений комитет обычно отпускал свидетелю все грехи и позволял обвиняемому вернуться к нормальной жизни. Хроника «Суровое испытание» напоминает нам, что личное достоинство и борьба с теми, кто пытается унизить нас, жизненно важны для сохранения нашей человечности.

В других пьесах — «Воспоминания о двух понедельниках», «Вид с моста», «После грехопадения», «Это случилось в Виши», «Цена» и «Американский хронограф» и киносценариях «Неприспособленные» и «Стараясь выиграть время» — Миллер рассматривает многие темы из впервые поставленных в «Коммивояжере» и «Суровом испытании». Две работы, «Неприспособленные» и «После грехопадения», — как известно — тесно связаны со второй женой Миллера — Мэрилин Монро. Главные роли в «Неприспособленных» сыграли — кроме Монро — Кларк Гейбл (его последний фильм), Монтгомери Клифт, Илай Фаллах и Телма Риттер, а режиссером был Джон Хьюстон. Когда фильм «Неприспособленные» только вышел на экран, он не принес кассовых сборов и положительных отзывов критики, а ныне считается великим произведением благодаря тщательному исследованию отчаяния, неосуществленных желаний и потребности в любви. Пьеса «После грехопадения» продолжает вызывать споры (главным образом из-за огромной любви, которую публика все еще питает к Мэрилин), но остается образцом великолепной техники, поскольку действие происходит «в уме, мысли и памяти» главного персонажа Квентина, в котором многие видят самого Артура Миллера. Это произведение отнюдь не обычная театральная пьеса, а волнующее и беспощадное исследование отношений Квентина с Магги (Мэрилин?) и самим автором.

Творчество Миллера проецируется в далекое будущее, ориентируя драматургов в эмоциональном и формальном плане точно же, как его самого ориентировали Ибсен и Стриндберг. Его глубокое проникновение в самые тревожные перспективы человеческого существования должно предостеречь нас в смысле того, что мы можем сделать друг для друга и в конечном счете для нас самих.

(1764–1836)

Английский еврей португальского происхождения Даниэл Мендоза был первым великим спортсменом-евреем и новатором в развитии научного бокса. Удерживая без единого поражения британскую боксерскую корону с 1789 по 1795 гг., Мендоза внушал страх как своими быстрыми кулаками, так и умелым использованием всего боксерского ринга.

До Мендозы бои боксеров-профессионалов выигрывали самые большие и самые сильные. Здоровенные мужланы колотили друг друга голыми костяшками раунд за раундом, пока на ногах не оставался только самый мощный, обладающий самыми хорошими легкими и самым крепким подбородком.

Мендоза был маленьким по боксерским меркам: весил 160 фунтов и ростом был пять футов семь дюймов. Дабы компенсировать свои размеры, он выработал систему защиты лица и корпуса, бокового передвижения и новаторски использовал удары прямой левой для достижения преимущества. Бойцовское искусство Мендозы было столь внушительным, что, несмотря на свой малый рост и вес, он на протяжении многих лет прорубал кровавую просеку среди своих менее сообразительных и менее поворотливых противников.

Прозванный современниками «Свет Израиля», Мендоза как бы заново изобрел бокс как спорт, в котором главное — не нанесение мощных ударов, а стратегия. Как и каждого ловкого боксера после него, Мендозу обоснованно критиковали за трусость, за неспособность обмениваться ударами на равных с другими боксерами. Его внимание к манере противника держать руки и искусная адресовка собственных ударов вдохновили в начале девятнадцатого века другого боксера-еврея — Датча Сэма на изобретение апперкота. После удачного турне по Ирландии Мендоза основал боксерскую школу, воспитавшую многих ирландских чемпионов.

Мендоза вырос в Ист-Энде — беднейшем и опаснейшем районе английской столицы. После первых боев, выигранных с незначительным преимуществом, он принялся разрабатывать побеждающее сочетание обороны и нападения, с отступлением при слишком близкой угрозе и переходом в ближний бой при малейшей возможности использовать свое мастерство. Как Мухаммед Али, бесспорно один из величайших боксеров всех времен, дважды победил в схватках Джо Фразиера, так и главный противник Мендозы Ричар Хамфрис по прозвищу «Джентльмен бокса» — по его собственным словам — «уделал еврея» в двадцать девятом раунде боя, но потерпел поражение во второй и третьей схватках (продлившихся соответственно пятьдесят две и пятнадцать минут).

Мендоза лишился чемпионской короны в 1795 г., когда еще один «джентльмен» Джим Джексон выдрал гладкие волосы с его головы зажав ее в мертвой хватке и безжалостно отколотив ее. Мендоза попытался вернуться на ринг в сорок два и пятьдесят шесть лет с переменным успехом (за двести лет до Джорджа Формена!).

Умер Мендоза в семьдесят два года, успев революционизировать профессиональный бокс пропагандой своих концепций научного бокса, особенно среди любителей. Ему не было равных до появления «Джентльмена Джима» Корбетта.

(1869–1940)

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Пределы расчлененного израиля могут вместить столько евреев со всего света

Большинство граней повседневной жизни требует регулирования для обеспечения порядка

Впервые он попробовал силы в сфере связей с общественностью