Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
3. Патриарх является первым среди равных ему епископов. 4. Патриарх вместе с органами церковного управления подотчетен Собору. По смыслу дальнейших соборных определений, избираемый Собором Высший Церковный Совет, а также Священный Синод, образуют Высшее Церковное Управление, возглавляемое Патриархом, причем, Патриарх наделен правом при необходимости единолично принимать самостоятельные решения, подлежащие в таком случае утверждению ближайшего Собора. Необходимо отметить, что Собор далеко не сразу пришел к единству в вопросе о восстановлении патриаршества. “Когда Члены Всероссийского Церковного Собора съезжались в Москву, — писал в своей подготовленной для выступления на Соборе статье-речи проф. С. Булгаков, — то лишь у немногих было определенное мнение по вопросу о патриаршестве, а иные и сами не ожидали, что они станут вскоре горячими поборниками его восстановления.” Митрополит Евлогий по этому поводу вспоминал: “Встал жгучий вопрос, стоять ли за старый синодальный строй или за патриаршество? “Левые” — светские профессора Духовных Академий и либеральные “батюшки” — были против патриаршества. Вновь, как и в Предсоборном Присутствии, заговорили об одиозном монархическом начале, об единодержавии, от которого революция освободила не для того, чтобы вновь к этому принципу возвращаться.” Восстановление патриаршества было ускорено теми великими потрясениями государственной и духовной жизни России, которые произошли в октябрьский период деятельности Собора. “В эти ужасные, кровавые дни в Соборе произошла большая перемена. Мелкие человеческие страсти стихли, враждебные пререкания смолкли, отчужденность сгладилась. В сознание Собора стал входить образ Патриарха, печальника, заступника и водителя Русской Церкви. На будущего избранника стали смотреть с надеждой. Настроение поднялось. Собор, поначалу напоминавший парламент, начал преображаться в подлинный “Церковный Собор:” в органическое церковное целое, объединенное одним волеустремлением — ко благу Церкви. Дух Божий повеял над собранием, всех утешая, всех примиряя...” 29 февраля 1918 года Священный Синод принимает постановление о поминовении Патриарха на Великом Входе во время литургии во всех российских православных храмах. В других Православных Поместных Церквах имеет место другая практика: там имя Патриарха возносится только в церкви его собственной епархии, в других же епархиях поминает Патриарха епархиальный архиерей, клирики же епархии поминают только своего архиерея. События, происходившие в это время в политической жизни, показывали, что Святой Церкви угрожает жесточайшее гонение и не исключена возможность насильственного лишения жизни патриарха. Реальные события показали в дальнейшем обоснованность этих опасений: до своей скоропостижной смерти в 1925 году патриарх дважды подвергался покушениям (1919 и 1924 гг.) и едва избежал расстрела по приговору суда. “Перед Собором встал вопрос исключительной важности: как в такой чрезвычайной ситуации обеспечить сохранение первосвятительского возглавления Русской Церкви в случае насильственного устранения Патриарха Тихона? Ясно было, что в этих условиях не будет возможности созвать Собор для избрания нового Патриарха, и в то же время нельзя было допустить, не нарушая соборного начала, чтобы сан первосвятителя мог быть получен кем-либо без прямой санкции Собора. Нельзя было вводить ни практику завещаний, осужденную Вселенской Церковью, ни присвоение первосвятительского сана традиционному Местоблюстителю — старейшему по хиротонии члену Синода, полномочия которого, согласно этой традиции, исчерпывались обязанностью в кратчайший срок созвать новый Собор. Кроме того, было ясно, что если гонители поставят целью обезглавить Русскую Церковь, то одновременно с Патриархом будут устранены и те иерархи, которые смогут его заменить, если их имена заранее будут известны. В этих беспрецедентных обстоятельствах Собор принимает столь же беспрецедентное — и в свете будущих событий, дерзнем сказать, Богодухновенное — решение о тайном соборном избрании нескольких Местоблюстителей Патриаршего Престола, наделенных всей полнотой патриаршей власти, т. е. фактически как бы нескольких “сопатриархов,” наделенных правом, в случае необходимости, в порядке старшинства обнаруживать свою первосвятительскую власть. Беспрецедентность решения заключалась и в том, что для сохранения в тайне имен Местоблюстителей, избрание конкретных лиц было доверено Собором Патриарху Тихону. 25 января/7 февраля 1918 г ., в день убийства митрополита Киевского Владимира, Собор постановил: “На случай болезни, смерти и других печальных для Патриарха возможностей, предложить ему избрать нескольких блюстителей патриаршего престола, которые в порядке старшинства и будут блюсти власть Патриарха и преемствовать ему” (Л. Регельсон). 3/16 февраля при обсуждении вопроса о нормальном порядке местоблюстительства было сообщено, что имело место “закрытое заседание Собора,” на котором на случай чрезвычайных обстоятельств “было постановлено, что вся полнота власти Патриарха переходит к Местоблюстителю,” причем, имелся в виду не Местоблюститель в обычном смысле, но именно те “чрезвычайные” Местоблюстители, избрание которых было поручено Патриарху Собором... Будущее показало, насколько нелишни были все эти предосторожности. К моменту смерти Патриарха Тихона все крупные иерархи, о которых можно было предполагать, что именно их избрал по поручению Собора Патриарх Тихон в 1918 г ., были тем или иным способом устранены: митрополит Харьковский Антоний — в эмиграции, митрополит Петроградский Вениамин — расстрелян, митрополиты Новгородский Арсений, Казанский Кирилл и Ярославский Агафангел — в ссылке. Первосвятительскую власть в Русской Церкви после смерти Патриарха Тихона удалось сохранить лишь благодаря тому, что одним из своих Местоблюстителей Патриарх Тихон избрал в 1918 году будущего митрополита Петра, который в момент избрания был всего лишь синодальным служащим! Многих архиереев изумляла и смущала его дальнейшая стремительная “карьера,” в течение шести лет превратившая его в митрополита Крутицкого и Коломенского... Но именно благодаря необычайности своей судьбы он оказался единственным избранником Патриарха (фактически, избранником Собора, по доверию к Патриарху), оставленным на свободе к моменту смерти Патриарха Тихона. Несмотря на принятые чрезвычайные меры к сохранению в Русской Церкви первосвятительской власти, развитие событий в 1918-29 гг. показало, что необходимо было принять решение о форме управления Русской Церковью и на тот случай, если первосвятительская власть по тем или иным причинам прекратит свое реальное действие. Требовалось еще одно решение — санкционировать организацию церковной жизни при отсутствии первосвятительского возглавления..., восстановить еще более глубокую и древнюю основу церковности — самобытное и самостоятельное достоинство каждого отдельного епископа в неразрывной связи с началом церковной соборности.... Трудность этого решения, и в особенности воплощения его в реальной жизни, заключалась в том, что за всю свою историю Русской Церкви никогда не приходилось существовать без централизованного управления. Основание для такого восстановления достоинства епископа было положено уже соборными определениями, которые гласили: “Епархиальный архиерей, по преемству власти от святых Апостол, есть предстоятель местной Церкви, управляющий епархией при соборном содействии клира и мирян... Архиерей пребывает на кафедре пожизненно и оставляет ее только по церковному суду или по постановлению высшей церковной власти... в исключительных и чрезвычайных случаях, ради блага церковного.” 7/20 ноября 1920 года Святейший патриарх Тихон совместно со Священным Синодом и Высшим Церковным Советом (авторитетность этих органов обусловлена соборным избранием их членов!) принимают снова беспрецедентное, исключительное по своей важности, постановление о самоуправлении епархий в случае отсутствия канонического Высшего Церковного Управления или невозможности связаться с ним. Один из пунктов постановления гласил: 1438 основание казанского царства митрополита отделение |
|
|
|
|
