<<<     ΛΛΛ     >>>   

Народ ходящий во мраке увидел великий свет.
Живущим в кромешной тьме свет воссиял им...
Ибо иго, над ним тяготевшее, ярмо на плечах его и жезл угнетателя его
Ты сокрушил, как в день Мадиама.
И всякий солдатский сапог и в крови валявшийся плащ
Сожжены будут, отданы в пищу огню. Эту вожделенную победу принесет
Помазанник Ягве, рожденный для Его незакатного славного Царства. Ибо для нас
рождено дитя, сын нам дан,
Владычество на плечах его
и нарицается имя его:
Чудо Советник,
Бог крепок,
Отец вечности,
Властитель покоя (буквально "Князь Мира").
Велика Его власть,
Его мир беспределен.
На престоле Давида
и над царством его
Утвердил Он его и упрочил
справедливостью и правдой.
Ныне и вечно.
Это сделает ревность Господа Сил.
(Ис 9, 2-7)

Подобно тому как Эммануил, имя царственного младенца, означало спасение
Сиону во дни сирийской угрозы, так и теперь Сын Давидов нарекается
символическими именами. Прямо царем он не назван, вероятно, с целью
подчеркнуть, что единственный Царь - это Бог Шевет-ханогес. Чудо-Советник -
знаменует мудрость Помазанника, Эл-гибор Бог-крепок означает, что Его власть
будет утверждена силой Ягве, Аби-ад - Отец вечности - у казывает на
необоримость мессианского града, Сар-шалом - Властитель покоя* говорит о
конце зла и страданий после воцарения Мессии (7).
------------------------------------
* Буквально "Князь мира"

Главное, что обличает это пророчество от прежних картин мессианской
эры, - это ясное указание на личность Помазанника, которая вырисовывается в
ореоле почти сверхъестественном. Пророк, несомненно, видит особую, высшую
печать на грядущем Царе. Хотя Он действует силой Господней, но именно в Нем
воплощаются заветные чаяния народов: через Него осуществится единение Бога с
человеком.
Впрочем, сын своего времени Исайя не всегда мог целиком отрешиться от
понятий той эпохи. Чудесный Царь некоторое время еще носил у него черты
политического мессии. Только в конце жизни надежда на политическое
освобождение перерастет у него в чаяние всеобщего исцеления мира от зла.
Итак, венец спасения-Божие Царство, властитель его Мессия-Христос. Тема
эта сначала входит в Ветхий Завет робко и неуверенно, но постепенно слышится
все громче, захватывает все большее пространство и наконец сгановится
ведущей в уповании Израиля. Мессия-личность...
Помазанник, который восстановит мир между Творцом и людьми.
Если бы это пророчество не свершилось в Новом Завете, то мы должны были
бы признать, что пророки обманулись и что вся вера Израиля была гщетной и
пустой грезой. Но это свершилось, и свершилось с такой невероятной
реальностью, что принять чудо оказалось не по силам многим в Израиле.
Метафоры пророческой поэзии перестали быть метафорами.
Когда Церковь в рождественский сочельник повторяет гимн Исайи о
Помазаннике Господнем, каждое слово его наполняется живым и вечным
значением, ибо поистине Сын Марии - Сын Давидов основал на земле вечное
Царство и даровал миру истинное спасение.
"С нами Бог, разумейте языцы и покоряйтеся, яко с нами Бог!"

ПРИМЕЧАНИЯ
Глава пятая
СЛОВО О МЕССИИ

1. В псалме 104, 15 "помазанниками" названы пророки и патриархи. В
приложении к царям этот термин встречается часто (напр.,1 Цар 2,10, 35;12,
3, 5; 16, 6; 24, 7; 26, 9, 16; 2 Цар 1, 14, Пс 131, 10; 2, 2; 19, 7; 88,
39). Из этих и других текстов явствует, что обряд помазания елеем знаменовал
схождение Духа Ягве на человека. В так называемых "царских псалмах" (2, 20,
21, 45) речь идет скорее не о конкретном "помазаннике"-монархе, а о Сыне
Давидовом, который являлся идеалом богопоставленного царя. "Мессианизм
ветхозаветных евреев,-справедливо подчеркивает С.Трубецкой,-нельзя назвать
неподвижным догматом их веры" (С. Трубецкой. Учение о Логосе, 1906, с. 199).
Этапы раскрытия учения о Мессии рассмотрены в указанной работе Трубецкого,
которая является лучшим в русской литературе исследованием темы мессианизма.
Из зарубежных обзоров следует указать. J. Мс Кепzie. Тhе Тwо-Еdged Sword, р.
217, ff; J. Мс Кепzie. Аspects of Old Testament Thought - JBС, II, 762; J.
К1аusпеr. Тhе Меssianic Idea in Israel. L, 1956; I.Оbеrsteiner. Меssianismus
- In: B.Ваиеr. Вibel Thеоlоgisches Worterbuch, 1967, II, S. 1012; G. vоп
Rad. Old Testament Theology, II, р. 169.
2. Ис 2, 2-4. В более полном виде пророчество содержится в Книге Михея
(4, 1-5) "Одни авторы полагают, что изречение о Горе Господней принадлежит
Исайе, а от него заимствовано Михеем; другие же предполагают обратное
отношение; можно также думать, что Исайя и Михей воспроизводят какое-либо
изречение, сохранившееся от древних времен" (В Рыбинский. Книга пророка
Михея -ТБ, т. 7, с. 253). Последнее мнение является сейчас господствующим в
библеистике (см.: А. Wеiser. Einleitung in das Alte Testament, S. 171).
3. События войны сирийцев и эфраимитов против Иуды изложены в Книге
пророка Исайи (гл. 7), в 4 Царств (гл. 16) и 2 Пар 28. Эти тексты
дополняются надписями ассирийских царей. Многие детали этой войны не могут
быть в точности восстановлены. Время ее относится к 735-732 годам. Попытку
реконструкции см . Р. Киттель. История еврейского народа, с. 421; J.Вright.
A history of Israel, р. 256, D.S. Сhilds. Isaiah and the Assyrian Crisis,
1967.
4. Ис 7, 9. "Если вы не верите, то потому, что вы не удостоверены" этот
перевод синодального издания Библии не только темен по смыслу, но и далек от
лаконичной фразы подлинника: "им ло таамину ки ло теамену", в которой
содержится игра родственных слов: "вера" и "крепость". Смысл пророчества,
если не будете в вере-не будете крепки (устойчивы), см.S. Virgulin. La
"Fede" nella Profezia d'Isaia. Milano, 1961, р. 37. Здесь раскрывается самая
суть библейской философии веры. Вера для пророка не означает уверенности в
существовании чего-то высшего (в этом смысле Ахаз "верил"), а во вверении
всего своего существа Богу (см. R. Panikkar. Faith - а Соnstitutive
Dimension of Man.- "Journal of Ecumenical Studies", 1971, vо1. 8, Э 2, р.
224)
5. Слово "алма" обычно переводят как "дева", следуя греческому тексту
Семидесяти, который передает слово "алма" как парфенос, однако в еврейском
языке для обозначения девы есть особое слово "бетула", "алма" же означает
также молодую женщину (см.: А. Князев. Откровение о Матери Мессии.
"Православная мысль", 1953, в. IX, с. 101; прот. П. Светлов. Христианское
вероучение в апологетическом изложении. Киев, 1912, т. 2, с. 379). Греческие
переводчики Библии передавали повсюду слово "алма" словом "юная жена". Но в
пророчестве об Эммануиле было поставлено парфенос -"дева". Следует отметить,
что такой перевод филологически вполне допустим, т.к. в целом ряда мест
слово "алма" прилагается к девицам (Быт 24, 43). См. также: А. Карташев.
Ветхозаветная библейская критика. Париж, 1947, с. 35; I. Сорреns. Lа
рrорhetie de la Alma. Paris, 1952; J. Lindblom. А Study of the Immanuel
Section in Isaiah, 1958; М. Мс Nатаrа. Isaiah, р. 45; F. L. Моriarty. Isaiah
-JBС, I, р. 270; А. Gеliп- RFIB,I, р. 509.
6. На существование в библейских пророчествах двойного смысла указывал
еще Диодор Тарсийский. Проблема двойного смысла освещена в работах: N.
Lоfinс. Sciences Bibliques en Marche. Раris, 1967, р. 150; Е. Gаlbiati, А.
Рiazzа. Мiеих соmрrеndre lа Вiblе, 1956, р. 312.
7. Анализ и варианты переводов символических имен Помазанника в
пророчестве Исайи 9, 1-8 приводятся в обширном исследовании: А. Волнин.
Мессия по изображению пророка Исайи. Киев, 1908, с. 163 cл. О связи этих
имен с древней традицией см.: А. Wildberger. Die Тrohnamen des
Messias."Theologische Leitschrift", XVI, 1960, S. 314.

Вавилон и Египет две грозовые тучи,
а между ними Израиль молния.
Д. Мережковский

Говоря о наводнении, затопляющем Израиль, пророк Исаия избрал образ,
наиболее точно отражающий судьбу народа Божия в ассирийскую эпоху. Все выше
поднимались воды, все меньше становилась спасительная суша, превращаясь в
крохотный островок. Но трагедия Израиля усугублялась тем, что оба еврейских
царства собственными руками приближали конец. Мир, сплоченность, веру они
променяли на племенную гордость, распри и химерические проекты.
Когда в 727 году умер Тиглатпаласар III, самарийский царь Гошея вошел в
сговор с египтянами и стал задерживать посылку дани в Ассирию. Лазутчики
донесли Салманасару V о военных приготовлениях в Самарии, и Гошея как
изменник был схвачен и брошен в темницу.
Однако, лишившись своего царя, эфраимиты не опустили стяга восстания.
Нашлись военачальники, которые возглавили армию, а стены Самарии казались
скалой, которую не могут сокрушить никакие тараны. О причиненных вторжением
Тиглатпаласара бедствиях вспоминать не хотели; повсюду распевали задорную
песню повстанцев:

Обвалились кирпичи будем строить из камней.
Сикоморы порубили их заменим кедрами.
(Ис 9, 10)

В Иерусалиме между тем злорадствовали; Ахаз считал себя неуязвимым, так
как был верным вассалом "царя Вселенной". "Мы вошли в союз со Смертью,
говорили при его дворе, - и заключили договор с Преисподней, и когда придет
пожирающий меч, он не коснется нас".
Исайя обращался с предостережением к вождям обоих царств, но его не
желали слушать. Придворные пророки открыто смеялись над ним. Казалось, всех
охватило безумие. Положение Израиля в те дни Исайя изображал в виде пьяной
оргии, где уже нет ни одного здравомыслящего человека ( Ис 28, 7 сл.). Но
чем ясней ощущался конец этого "пира во время чумы", тем теснее и сплоченнее
становился круг верных последователей пророка. Он был для Исайи последним
островом народа Божия. Так говорит Владыка Ягве:

"Вот Я положил в Сионе камень, камень испытанный, драгоценный,
краеугольный, укрепленный прочно. Верный ему не будет посрамлен
И положу правосудие мерилом и праведность как отвес,
И истребит град ложное убежище, и унесет вода обманы
Рухнет союз ваш со Смертью, и договор с Преисподней не устоит"
(Ис 28, 16-18)

Под "драгоценным камнем" Исайя подразумевал веру тех, кто не изменил
слову Господню и войдет в Остаток народа Его.

x x x

Египет и на этот раз обманул надежды своих союзников, а в 725 году
войска Салманасара осадили Самарию. Библия в скупых выражениях говорит об
агонии северной столицы Израиля; известно только, что под ее стенами
ассирийцы стояли три долгих года. В течение этого времени, заглядывая через
зубцы стен в долину, израильтяне неизменно видели одно и то же: необозримое
море палаток, дым костров и зловещие очертания осадных машин. Временами у
них вспыхивала надежда: ведь ушел же Салманасар, так и не покорив Тира
Финикийского; может быть, и здесь он в конце концов отступит?
Однажды, когда третий год изнурительной блокады подходил к концу,
самарийцы заметили необычное оживление в стане врагов. По лагерю, вызывая
громовой рев солдат, ехала колесница, окруженная стражей. В ней стоял
широкоплечий человек в белой тиаре.. Салманасар не был больше властелином
Ассирии; заговор сановников возвел на трон человека, принявшего имя Саргон,
что значит "истинный царь".
Вероятно, этот переворот ободрил осажденных, но скоро они убедились,
что Саргон не собирается уводить армию. В одном только отношении появился
слабый просвет. По слухам, новый царь не был так жесток и беспощаден, как
его предшественники. Быть может, эти слухи и обещание Саргона пощадить
жителей ускорили капитуляцию города. Во всяком случае, известно, что после
вступления войск в город Саргон не разрушил его, как это делали обычно
ассирийцы. Двадцать семь тысяч человек были переправлены в Ассирию, где им
предоставили удобные места для жительства. Саргон был настолько великодушен
по отношению к побежденным, что, взяв в свою гвардию еврейские колесницы,
оставил при них и колесничих, которые таким образом оказались в
привилегированной части его войска.
Самария же была заселена людьми с востока. "Я поставил над ними моих
чиновников, надзирателей и наместников,- гласит надпись Саргона, обложив их
такими же налогами, какие платят ассирийцы". (1)
Постепенно Эфраим приходил в запустение, длительные войны и массовые
высылки подорвали его жизненные силы, обилие иноземцев превратило его в
безликую провинцию, населенную "подданными царя". В разоренной стране
вспыхнул голод, были случаи, когда стаи голодных львов забегали в самую
Самарию и утаскивали людей. Переселенцы решили, что все эти беды кара
местного Божества, и обратились к губернатору с просьбой прислать им
священника религии Ягве. По разрешению Саргона просьба их была удовлетворена
в Бетэль возвратили одного из священников, и он восстановил прежний культ.
Это был тонкий расчет на сохранение религиозной розни между Севером и Югом.
Вдобавок переселенцы, приняв веру в Ягве, не оставили и отечественных
суеверий.
"Сделал каждый народ своих богов,-говорит Библия,-и поставили в
капищах... Ягве они почитали и богам своим служили по обычаю народов, из
которых выселили их" (4 Цар 17, 29).
Одним словом, бедствие не только не сблизило северян и иудеев, но
привело к еще большему отчуждению.
Нанесенный Израилю удар был окончательным, и оправиться ему больше не
было суждено. Мы говорим "Израиль", ибо этим священным именем называло себя
Северное царство. Иудея для него была лишь провинцией, которая незаконно
покушалась на верховную власть над народом Ягве. В каком-то смысле северяне
имели основание считать себя средоточием Израиля. Их земли были обширнее
территории Иуды, у них находились древнейшие святыни, связанные с
героическими временами Иисуса Навина и Судей: Сихем, Шило, Бетэль, Дан.
Север гордился именами своих великих вождей: Деборы, Ифтаха, Гедеона,
Самсона, Эли, Самуила, Илия и Елисея. И вот теперь эта некогда полноводная
река Израиля иссякла. Жители Севера не были истреблены физически, но они
перестали существовать как Израиль, как богоизбранный народ Божий.
Большинство из них-и переселенные и оставшиеся незаметно утрачивали
религиозное самосознание и культурное единство. В этом отношении они
представляют настолько разительный контраст с южанами-иудеями, что в
исчезновение "десяти колен" долгое время отказывались верить. Народные
легенды называли то Африку, то Бирму, то Китай как место, куда они скрылись.
Но в действительности от "Десятиколенного царства" осталась лишь горсточка
сектантов-самарян; прочее же его население либо слилось с иудеями, либо
бесследно распылилось среди племен и народов Востока.

x x x

Падение Самарии было не только национальной катастрофой, но означало
крушение великих надежд на данное Богом Обетование. Неужели Господь нарушил
Свое слово? Неужели Он отказался от Своего народа? Израильский поэт того
времени излил эти чувства в страстной молитве-жалобе:

Пастырь Израилев, внемли! Водящий, как овец, Иосифа,
восседающий на херувимах, Яви Себя!
Пред Эфраимом, Вениамином и Менаше
воздвигни силу Свою и приди спасти нас!
Боже, восстанови нас, да воссияет Лик Твой, и спасемся!
Ягве, Боже Сил! Доколе будешь Ты гневен к молитвам народа Твоего?
Ты напитал его хлебом плача и обильно напоил его слезами,
Ты унизил нас перед соседями нашими, и враги наши глумятся над нами .
Псалмопевец вспоминает те дни, когда Господь принес из Египта виноградную
лозу, расчистил для нее место и она пустила корни и ветви. А теперь не Сам
ли Виноградарь истребляет дело рук Своих? Для чего Ты разрушил ограды ее,
так что все прохожие ее обрывают?
Вепрь лесной подрывает ее, и зверь полевой объедает ее. Боже Сил!
Обратись же, воззри с неба и посмотри, и посети виноград сей,
Сохрани то, что насадила десница Твоя, и поросль, которую Ты рассадил
для Себя. Молитва кончается намеком на некоего вождя Израиля, быть может, на
главу самаринского восстания. Он не назван царем, но певец видит в нем
избранника, на котором, как в древности, почил Дух Ягве. Да будет рука Твоя
над мужем десницы Твоей и над сыном человеческим,
которого Ты утвердил Себе, И мы не отступим от Тебя,
Оживи нас, и мы будем призывать имя Твое Ягве, Боже Сил!
Восстанови нас, да воссияет Лик Твой, и спасемся!
(Пс 79)

Ответ на эту мольбу и на этот вопль был дан уже устами Амоса, Осии и
Исайи. Эфраим нарушил чистоту веры, изменил Завету Моисея и теперь пожинал
плоды своих дел. Соперничество колен было поставлено в Израиле выше
религиозного единства. Распад царства стал одновременно "церковным
расколом". Храмы Дана и Бетэля были противопоставлены храму Иерусалимскому.
Это явилось роковым "грехом Иеровоамовьм", о котором постоянно говорится в
Библии. Более всего другого эта распря привела Самарию к гибели.
В толкованиях св. Отцов раскол между Израилем и Иудой иногда
рассматривался как ветхозаветный прообраз церковных разделений (2). И в
самом деле, трагедия христианского мира, охваченного враждой перед лицом
мусульман и других противников, как нельзя лучше может быть осмыслена в
свете судьбы еврейских царств. Участь Константинополя была предрешена
разделением церквей и явилась таким же историческим знамением, как падение
Самарии.
Можно указать еще на одну великую церковь, история которой повторила
судьбу Эфраима,- церковь Александрийскую. Родина монашества, давшая Антония
Великого и таких учителей Церкви, как Климент, Ориген и св. Афанасий, - она
была стерта с лица земли. И это случилось потому, что некая болезнь поразила
ее изнутри. Живя бок о бок с язычеством, в стране, где оно оставалось
наиболее жизнеспособным, египетские христиане страшились соблазнов и вели с
многобожием упорную борьбу. И в конце концов борьба эта выродилась в
настоящую войну. Разрушение языческих храмов, кровавые погромы и убийство
Гипатии, вот красноречивые свидетельства внутреннего кризиса Александрийской
церкви, который привел ее к краху. Нечто подобное видим мы и в Северном
царстве Израиля. Он также метался между языческим соблазном и яростным
фанатизмом.
С одной стороны, в Эфраиме издавна намечалась тенденция к превращению
ягвизма в национальную религию с языческими атрибутами. Соседство Финикии
привело даже к тому, что культ Ваала-Мелькарта стал мощным конкурентом
почитания Ягве и ему оказывалось царское покровительство.
Этой тяге к идолопоклонству, с другой стороны, противостоял ригоризм
воинствующих ягвистов, которые вдохновлялись преданиями времен покорения
Ханаана. Эфраимитом был Иисус Навин, провозгласивший священную войну, ее
проповедовали на Севере Дебора, Самуил, назореи и Сыны Пророческие. Здесь
Илия расправился с жрецами Мелькарта, Елисей благословил восстание Иегу, а
мятежный военачальник произвел кровавое избиение именем Ягве. В Иудее
священная война была переосмыслена как вера в чудесное заступничество Божие,
эфраимиты же продолжали видеть в ней путь насилия. Таковы были жестокие
противоречия, терзающие северный Израиль и в конце концов извергнувшие его
из лона народа Божия. Библейский автор подводит итог событиям 722 года в
кратких словах:
"И стали делать Сыны Израилевы дела неугодные Ягве, Богу своему... И
сильно прогневался Ягве на израильтян, и отверг их от лица Своего. И не
осталось никого, кроме колена Иудина" (4 Цар 17, 9,18).
Однако как конец Александрии и Византии не означал гибели их
драгоценного духовного наследия, так и падение Самарии не уничтожило
религиозных сокровищ Северного Израиля. Ведь именно там Осия открыл людям
тайну Божественной любви, там левиты хранили Книгу Завета, там жило и
раскрывалось Предание ветхозаветной Церкви.
Но как случилось, что с падением Самарии эта северная традиция не
исчезла, а вошла в традицию иудеев, в составленную ими Библию? Заслуга здесь
принадлежит тем людям, которые после 722 года пришли с севера в Иерусалим и
принесли с собой свою веру и свои книги. Эти переселенцы не могли быть
просто беженцами: после установления мира жизнь в Эфраиме наладилась и стала
безопасной. Скорее всего мы имеем дело с сознательным "исходом". Избежавшие
высылки священники, левиты, учители не могли примириться с мыслью о том,
будто Бог изменил Своему Слову. Они знали, что самаринская трагедия не может
быть концом народа Божия. Кто-то должен был остаться носителем Обетования.
Все державы могут разрушиться, но слово Господне непреложно. И вполне
естественно, что взоры этих людей обратились к Иерусалиму. Не там ли, где
стоит древняя святыня, Ковчег Завета, отныне надлежит пребывать истинному
Израилю?
Мы не знаем, как встретили Исайя и его община переселенцев Севера, но,
несомненно, они должны были видеть в них единомышленников. Теперь ряды
ревнителей веры в Иерусалиме пополнились. И пришельцы, и Исайя усматривали
руку Ягве в том, что случилось с Самарией. Отныне уделом Божиим осталась
одна Иудея, пустынная и гористая. Ягве умалил Свой народ. Для любого из
языческих богов это было бы равносильно поражению, но величие Ягве в глазах
Исайи не измерялось, как мы знаем, внешней силой. Пусть земля Сиона сдавлена
между могучими державами, пусть в двадцати верстах от Иерусалима уже
начинается ассирийская территорияЯгве и на этом клочке земли исполнит Свой
Вселенский замысел. И чем слабее Иудея, чем меньше у ее царя оснований
полагаться на меч, тем очевиднее станет, что единственный ее Спаситель и
Царь-Господь. Она должна направить все свои силы на то, чтобы быть достойной
своего Бога, исполнить во всем волю Его.
Постепенно вокруг Исайи и его учеников образовалась своего рода "партия
реформ". В нее входили люди, которые не желали пассивно наблюдать за
событиями, но стремились внедрить в маленькой стране дух Моисеева Завета.
Программа этой группы сводилась к двум основным пунктам: соблюдению чистоты
веры и требованию социальной справедливости. Поборники реформ сумели
привлечь на свою сторону сына Ахаза, царевича Езекию. Езекия всей душой
примкнул к идее реформы, по-видимому, еще со своего вступления на престол. В
пылком и преданном вере юноше Исайя, быть может, некоторое время видел
нового Давида, обещанного Богом. Полагают, что именно Езекии был посвящен
псалом, в котором выражались идеалы Исайи, "кротких" "нестяжателей":

Боже! Правосудие Твое дай царю и праведность Твою сыну царя.
Да судит он по правде народ Твой и бедняков Твоих по справедливости.
Да принесут горы мир народу и холмы правду.
Да воздаст он правосудие бедным народа, и спасет сынов Сиона, и
низложит притеснителя.
(Пс 71)

x x x

В 715 году умер царь Ахаз, и Езекия, которому тогда было уже около
двадцати пяти лет, наследовал ему. Царям того столетия Библия, как правило,
дает нелестные характеристики, но Езекия составляет исключение. О нем
говорится не просто с одобрением, но в тонах почти восторженных, в
выражениях, которые употребляются по отношению к библейским праведникам:
"На Ягве, Бога Израилева, уповал он, и такого не было среди всех царей
иудейских и после него и до него, и прилепился он к Ягве, и не отступал от
Него, и соблюдал заповеди Его, какие заповедал Ягве Моисею" (4 Цар 18, 5).
Даже если сделать скидку на возможное поэтическое преувеличение, ясно,
что Езекия чем-то сильно выделялся среди прочих иудейских царей. Хотя
летописи того времени не сохранились, а Библия говорит о правлении его
кратко, можно не сомневаться в том, что главной заслугой сына Ахаза была
забота о религиозном возрождении страны. При нем наступило время торжества
единобожия, которое можно сравнить только с царствованием Давида, Иосафата и
правнука Езекии - Иосии.
Новый царь с первых же дней правления связал свою политику с идеями
"партии реформ". Есть все основания считать, что Исайя сразу же стал близким
к царю человеком и вдохновил его на проведение религиозных преобразований.
Правда, речей пророка от этого времени не сохранилось. Быть может, Исайя
считал нужным записывать лишь пророчества, произнесенные в моменты кризисов,
когда он обличал, грозил и предостерегал. Теперь же жизнь вошла в спокойное
русло; предстояла длительная и упорная работа, в которой существенную роль
должны были играть священники Иерусалима. Им издавна принадлежало право
излагать народу "тору", т. е. религиозное учение и заповеди. Исайя при этом
оставался духовным руководителем их деятельности и служения. Кроме того, во
всех предприятиях Езекии ясно видна направляющая рука пророка, хотя и не
везде упомянуто о его участии в государственных делах.
Первая мысль, внушенная царю пророком, заключалась в необходимости
укрепить Духовньй авторитет Сиона. Храм Бетэля, многочисленные святилища в
городах и селениях служили препятствием на пути к религиозному единению
Израиля. Сионский храм должен был стать главным знаменем народа Господня, к
которому обращены взоры всей Святой Земли. Это заложило бы основание и для
национального единства. В то время ассирийский контроль в северных областях
Палестины ослабел; Саргон вел войны далеко на Кавказе, и у Езекии возникла
надежда восстановить целостное царство под эгидой дома Давидова. Хотя о
восстании против Ассирии еще не могло быть и речи, но возвышение Иерусалима
явилось первым шагом на пути к независимости.
Согласно Библии, Езекия в первый же год своего правления объявил о
всенародном и торжественном праздновании Пасхи в городе Давида. До сих пор
она не была связана с Иерусалимом. Семьи в каждом городе и селении
участвовали в этот день в священной трапезе, установленной со времен Исхода.
С этим горжеством издавна соединяли праздник Опресноков, когда выпекали
пресный хлеб перед уборкой ячменя. Этим праздникам - пастушескому и
земледельческому-Езекия хотел придать характер Сионского торжества. Как
воспоминание об избавлении от рабства Пасха должна была отныне стать днем
прославления свободы, днем благодарственных молитв в Доме Господнем. Под
влиянием Исайи царь стремился также пробудить в народе дух покаяния.
Объявляя свою волю перед собранием священников, Езекия сказал: "Над отцами
нашими тяготел гнев Ягве, и вот теперь я хочу заключить Завет с Богом, чтобы
Он отвратил от нас Свой гнев". Таким образом, возвращение к чистоте древней
веры стало главным девизом преобразований (3).
Перед праздником царские гонцы отправились с трудной миссией на Север.
Они несли с собой послание Езекии, в котором "все, уцелевшие от руки царей
ассирийских", призывались в Иерусалим на пасхальные торжества. Это был
смелый шаг, поскольку наместник Самарии мог расценить это как
подстрекательство к мятежу. Но, как ни странно, послы не встретили
препятствий со стороны ассирийских властей, видимо не придавших значения
этой религиозной акции.
В Иерусалиме тем временем шла энергичная подготовка к празднику. Храм
был очищен от изваяний и фетишей, поставленных там при Ахазе и других
иудейских царях. Всевозможные реликвии, даже те, которые в глазах народа
относились к культу Ягве, извлекались на свет Божий и без колебаний
уничтожались. Царь приказал не щадить даже самого Нехуштана, знаменитого
медного Змея, с незапамятных времен находившегося в храме. Не остановило
Езекию и то, что это изображение было связано с именем Моисея.
Езекию тревожила мысль о том, как простые люди воспримут его скорую и
решительную расправу с почитаемыми "святынями". Огорчали его и приходившие с
Севера вести: эфраимиты встретили иудейских послов злобными насмешками. Даже
теперь, когда братоубийство принесло свой горький плод, вражда не утихала.
Лишь немногие евреи, жившие у берегов Галилейского моря, откликнулись на
призыв и пришли в Иерусалим справлять Пасху.
И все-таки праздник удался. После долгого перерыва открылись ворота
храма и дым всесожжении поднялся над жертвенником. Обряд был обставлен со
всей возможной торжественностью: гремели трубы, хор левитов пел гимны.
Пораженный неожиданным зрелищем, народ кричал от восторга; многие падали на
колени. Не вернулись ли времена Давида и Соломона? Вероятно, в этот момент
всех объединяло одно чувство: этот алтарь, этот старый Дом Господень есть
единственная святыня Израиля, камень Сиона, уцелевший среди ниспосланных за
грехи гроз. Ощущение живого присутствия Божия нигде не передано так ярко,
как в псалме, который мог быть сложен именно в это время, когда храм
открылся после долгих лет небрежения:

Как вожделенны жилища Твои, Ягве Сил!
Истомилась душа моя, стремясь в ограды Ягве,
сердце мое рвется к Богу Живому.
Даже птичка находит жилище себе и ласточка гнезда для птенцов своих.
У алтарей Твоих, Господи Сил, Царь мой и Бог мой!
Блаженны обитающие в Доме Твоем, непрестанно будут они прославлять Тебя
Блажен человек, чья сила в Тебе, чье сердце и пути направлены к Тебе!
(Пс 83)

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Сам ли он береттеперь эту чашу из рук раскаявшейся грешницы он увел израиль в далекуюземлю
через писания пророческие
Весь мир за пределами израиля представлялся мрачным царствомдемонов
Они тайноподстрекали соседние воинственные племена напасть на иерусалим
Ниневия - иерусалим