<<<     ΛΛΛ     >>>   

6. Первая задача, которая встает перед историком, — это выверить весь материал, установить все факты, исторически обосновать их, т. е. «доказать».

Степень доказуемости для разных периодов истории Церкви различна. Современность предоставляет гораздо больше подтверждений для отдельных событий, чем средние века, а последние — обычно больше, чем древность.

Соответственно и требования исторической науки к историческим доказательствам для отдельных эпох различны. История Церкви, со своей стороны, имеет право принять эту градацию. Для сравнимых по важности событий требовать от истории древней Церкви большей или даже существенно большей исторической достоверности научного предположения, чем от светской истории, было бы неисторично. Иллюстрацией может служить вопрос о том, правда ли, что Петр нес свое служение и умер в Риме (ср. § 9).

II. Углубление представлений о Церкви

История Церкви помогает нам глубже понять сущность христианской вести и Церкви.

Когда Мессия пришел, ученики Его не хотели принять того, что Он должен пострадать и умереть, и когда эти страшные события все же произошли, они думали, что Дело Его погибло; когда Иисус возвратился к Отцу, первые поколения христиан верили, что Он в скором времени вернется, чтобы вершить Страшный Суд; когда в первую Пятидесятницу была основана Церковь, многие жили с представле нием, что Церковь будет только Церковью святых и что грех никогда больше не получит власти над ее членами, но ход исторического развития оказался иным — он показал, что смысл слов Иисуса не был еще понят до конца. История Церкви стала воспитательницей понимания Благой вести Иисуса и Его творения — Церкви.

История Церкви помогает тем самым выработать верное понятие о Церкви. Собственный, более всего присущий ей вклад в эту задачу состоит в том, что она противодействует ложной духовности (спиритуализму) и утрате той реальности, которая стоит за словом «Церковь». История Церкви (1) показывает, что Церковь имеет тело, она зрима; тем самым история преодолевает ложное деление Церкви на так называемую «идеальную» и «реальную» и, со своей стороны, ведет к пониманию того, что существует только одна Церковь, божественно утвержденная и одновременно исторически возросшая, постигаемая только верой, незримая и одновременно реальная видимая Церковь; (2) хранит от неправильного представления о святости Церкви. Эта святость объективна; она не исключает греховности членов и руководителей Церкви и ею не умаляется.

Поэтому история Церкви и делает упор на то понятие, без которого всеохватывающее и плодотворное понимание и истолкование истории вообще не может быть достигнуто, — на felix culpa [счастливую вину], осмысленную вину. Главное содержание этого понятия состоит в том, что заблуждение и вина, которые являет история (личности, системы, действия), не есть историческая бессмыслица; напротив, они могут заключать в себе глубокий смысл в Божественном замысле спасения, и, начиная с первоначального греха, этот смысл часто даже является решающим. Такое понятие выражает признание живого Бога— Творца истории. Оно соответствует словам Августина: что происходит во времени, есть Божие. В нем выражена вся серьезность христианского представления о Провидении. Заблуждение остается заблуждением, сорняк — сорняком, грех — грехом, и все это является недостойной противоположностью тому, что было возвещено Богом. Но миром правит спасительная воля Бога и даже заблуждения людей обращает на службу Его святой воле.

2. а) Новый Завет недвусмысленно требует единства Церкви (Ин 17, 21 и сл.; Еф 4, 5). С сознанием этого жило подавляющее большинство христиан вплоть до Нового времени. Отпавшие от этого единства рассматривались как отпавшие от истинного учения (ереси, секты, см. § 15), и с ними поступали по словам Господа: «... а если и Церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник...» (Мф 18, 17).

Даже великий раскол христианского мира в результате Реформации в XVI в. не сразу разрушает такое понимание. Только закрепление раскола и кажущееся безнадежным умножение раздробленности довели это до конца (в основном начиная с XVIII в.). В этом приняла решающее участие новая философия со своим разрушением понятия объективной истины и своим релятивизмом. Сегодня разделение на множество церквей, даже и в некатолическом христианстве, стало со всей определенностью признаваться нарушением воли Создателя Церкви.

б) Это единство заключается в том, что истина, обещанная Церкви ее Основателем, полно и объективно может существовать только в одной Церкви. Католик верит и утверждает, что эта Церковь — римско-католическая. При этом ни в коей мере не утверждается, что в ней уже совершенно исчерпывающе явлено во всей полноте, широте и свободе все достояние веры, и еще менее — что субъективно оно повсюду могло быть столь же полно усвоено. История Церкви доказывает как раз обратное.

Но то, что католическая Церковь объективно владеет истиной, получает при научно-историческом рассмотрении и прямое, и косвенное подтверждения.

Прямое : католическая Церковь является единственной, которая, несмотря на многие утраты и проявления слабости, во всем существенном шла по пути, указанном Христом и Его апостолами. Она одна полностью сохранила иерархию такой, как она была у апостолов (см. § 18). Путь развития ранней Церкви ведет не к Реформации, но к Тридентскому собору, который со своей стороны должен быть понят только как ступень, а не как завершение пути католической Церкви2.

Косвенное : если католическая Церковь не является Церковью, основанной Иисусом Христом, то оказывается, что многочисленные некатолические христианские Церкви во всем существенном являются законными преемницами Церкви, основанной Иисусом. Но из этого следует: 1. Отрицание единственности Церкви. 2.Допущение возможности сосуществования в Церкви Христовой прямых противоре чий (ср., например, разные понимания Личности Господа, Непорочного Зачатия, Причащения). 3. Предположение, что Церковь, основанная Иисусом, сразу после Его смерти и вопреки Его предсказанию впала в коренное заблуждение. 4. Это по существу означало бы, что примерно с 50_60-х годов до 1517 г. весь христианский мир пребывал в заблуждении.

в) Единственность Церкви не означает, что некатолики, крещенные во Христа и верующие в Него, а также язычники не принадлежа ли к Церкви. Учение о Божественном спасении, о «Logos spermatikos» [семенном логосе — греч.], о «viae extraordinariae gratiae» (особых путях благодати), а также (не во всем удачное) различение полной и частичной принадлежности дают необходимый понятийный материал для дальнейшего развития понимания вселенской Церкви3.

3. История Церкви — одно из мощных средств, служащих для осознания богатства и истинности католической веры, которая не только удовлетворя ла религиозное чувство столь многих, великих и величайших, совершенно разных людей, но инициировала непревзойден ные достижения во всех областях жизни.

Как член Церкви католик испытывает естественную потребность (становящуюся для образованных людей до некоторой степени и долгом) узнать жизнь той сверхъестественной семьи, к которой принадлежит. Эта же потребность присуща ему и как человеку Нового времени; ведь все лучшее в современной западной культуре, как бы она ни была в самых разных отношениях враждебна или чужда Церкви, основывается на христианстве, и вся эта культура по большей части создана непосредственно Церковью. Европа является в корне христианской — через Церковь.

4. а) Изучение церковной истории превращается в действенную апологию Церкви. Для ее великих героических эпох, личностей и достижений это самоочевид но. Но и в отношении того тяжелого, что многократно встречается нам в церковной истории, это тоже оказывается верным. Ибо: (1) эти недостатки и изъяны имеют глубокий религиозный, христианский смысл как переживаемое Церковью мистическое продолжение крестных мук Иисуса. Они ведут христианина к осознанию своего подлинного положения: положения раба, ничего не стоящего, и грешника (Лк 17, 10), который держится только силой благодати Христа; они вновь и вновь показывают ему, что Церковь, за исключением своего сущностного зерна, есть Церковь грешников. (2) Церковь снова и снова — и часто в наитяжелейшем положении — находила силы реформировать самое себя и повести своих членов к новым высотам религиозно-нравственной жизни. Это ясное указание на то, что в ней действует не только человеческая, но и Божественная сила (наиболее яркое подтверждение такой силы дано, пожалуй, католической реформой XVI и XVII вв.). (3) Эта мысль закономерно приводит к следующему утверждению: наверное, самое убедительное доказательство божественной природы Церкви состоит в том, что вся греховность, слабость и неверность собственных руководителей и членов не смогли разрушить ее. Яркое подтверждение этого тезиса дает нам конец средневековья.

б) Отсюда ясно, что «апология» эта ни в коем случае не может заключаться в попытке, создавая видимость гармонии, замять серьезные обвинения, отягощающие историю Церкви. Они обоснованны, и их очень много. Даже истина, по выразительной формулировке Ньюмена, оказалась из-за папы Гонория в бедственном положении (см. § 27); Александр VI как законный наместник Иисуса Христа до сегодняшнего дня смущает совесть многих христиан. Но вспомним, что Иисус был предан проклятию и приговорен как преступник, что Он смог по-настоящему испытать даже Богооставленность на Кресте — и с этих пор легко ли и в жизни Его Церкви установить, где проходит граница Его крестной муке...

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Поражение приобрело принципиальное значение
Августин был одной из самых религиозных душ
Постепенно трансформировавшийся в радикальные революцион ные идеи
В которых римская церковь
Развитие различных сфер церковной жизни шло