<<<     ΛΛΛ     >>>   

В предстоящие десятилетия (если не произойдет небывалое и если не начнется специальная политика по подъему уровня потребности семьи в детях) следует ожидать сохранение наблюдающихся темпов ослабления потребности в детях и репродуктивных установок. Поэтому больше половины населения к 2025 г. будет испытывать потребность в однодетной модели семьи. К концу третьей декады XXI века произойдет, таким образом, отмирание потребности в двух детях как нормы поведения и сформируется массовая потребность в однодетности. Значит, СКР может опуститься значительно ниже прогнозируемого уровня желаемого числа детей 1,2—1,3, а также уровня ожидаемого числа детей 1,0 - 1,1 и составить примерно 0,8 - 0,9. Подобная величина СКР в 2025 г., как видим, намного ниже 1,27 - уровня надежд экспертов, игнорирующих достижения социологии. Соответственно, сокращение численности населения России в 2030 - 2035 гг. (даже при росте средней продолжительности жизни до 70 - 71 лет) может оказаться сокрушительным: на 40 - 50 млн. человек. Итак, Россия может стать 100-миллионной через 30 лет, и только резкий приток мигрантов в страну способен остановить убыль численности, но не депопуляцию коренного населения.

Единственно приемлемый с научной точки зрения путь исправления сложившейся демографической ситуации и одновременно путь преодоления кризиса семьи связан с изменением социальных условий. Только переход к мощной политике укрепления института семьи с детьми по всем направлениям и сферам жизнедеятельности способен остановить ослабление потребности в детях. Чтобы СКР оставался на прогнозируемом экспертами ООН уровне 1,27 (ожидаемое число детей соответственно — 1,47, желаемое - 1,67) до 2025 г., необходимы аргументированные доказательства желания российского правительства осуществлять просемейную политику. Следует добавить к этому, что СКР 1,27 - вовсе не тот уровень рождаемости, который необходим нашей стране хотя бы для простого воспроизводства населения. Для этого требуется 2,1 детей на одну женщину - лишь в этом случае в долгосрочной перспективе исключается убыль численности.

К сожалению, в настоящее время демографические процессы пущены на самотек. Депопуляции и разваливанию института семьи дана возможность идти, видимо, до тех пор, пока негативные последствия не станут угрожать самосохранению властных структур. Политика "откладывания на потом" радикального преобразования нынешних отношений семьи и государства (в целях укрепления института семьи и повышения рождаемости) весьма четко выражает официальную позицию, которую иначе, как антисемейной, не назовешь. Проблема весьма сложна, тем не менее ее явное игнорирование15 заставляет предположить определенную заинтересованность в сохранении статус-кво, т.е. в депопуляции. По-видимому, наличие противоположных научных парадигм, предлагающих взаимно исключающие концепции семейной политики, оказывается удобным поводом для оправдания официального бездействия, - дескать, пусть сначала ученые сами разберутся "что к чему", придут к общему мнению. Однако выбор между политикой малодетоцентризма, оправдания низкой рождаемости и политикой поощрения семьи с несколькими детьми должен быть сделан правительством, а не учеными.

Депопуляция может стать решающей для судьбы России в первой трети XXI века: при пространствах, охватывающих одиннадцать временных зон, ее сегодняшняя численность является рядовой. После Китая, Индии, США, Бразилии наша страна попала в одну группу с Пакистаном и Японией. Две трети российской территории заселены так же, как и в эпоху неолита, - менее одного человека на квадратный километр. Другими словами, к востоку от Урала демографическая пустыня накладывается на географическую. Плотность населения России (12 чел. на кв. км.) в 3 раза меньше среднемировой и в 30 раз меньше, чем в Японии, Бельгии и других европейских странах. Обычная аргументация противников просемейной политики, мол, в Европе тоже низкая рождаемость, но там "не кричат" о вымирании и "не озабочены" стимулированием рождаемости, в наших условиях не проходит, так как убыль 50 млн. населения неизбежно явится фактором разрушения территориальной целостности государства15.

Депопуляция как исторически беспрецедентный (из-за преобладания социальных норм малодетности) феномен ставит множество вопросов, к ответу на которые не готовы ни ученые, ни политики, ни общественность. Вся история западных стран и России разворачивалась на фоне непрерывного роста населения. Удвоение населения Европы, происходившее через каждые 100 лет в XVII - XIX вв., никогда не расценивалось сквозь призму "угрозы перенаселенности". Существование рыночно-индустриального капитализма, немыслимое вне массового производства и массовых рынков сбыта, базируется на росте населения.

Переход к режиму постоянной убыли населения требует проработки по крайней мере вопросов о том, что будут адаптироваться все сферы жизнедеятельности к перестройке структуры населения, резкому изменению пропорций между детьми, трудоспособными и пожилыми людьми. Никто не готов сказать, какие социальные последствия будут сопровождать процессы закрытия дошкольных и школьных учреждений, сокращения детских товаров и услуг, перемещения рабочей силы в сферах воспитания и образования, изменения структур занятости. Самое ужасное, что исследование проблем депопуляции и краха института семьи будет тормозиться общественной атмосферой, теми настроениями, которые сопутствуют появлению и укреплению новых - антиэкзистенциальных - ценностей и приоритетов в обществе. Нынешний пересмотр "традиционных" опор образа жизни вообще и семейного в частности, наделение высоким престижем гомосексуальных, инцестуозных, суицидальных и т.д. линий человеческого поведения ставят под угрозу не только общечеловеческие основы цивилизации и культуры, но даже самосохранение человечества.

Современная экзистенциальная социология выяснила главное: социальные изменения, обусловленные человеческой активностью, ведут к историческому перевороту в системе жизненных ценностей, к ослаблению ценности семьи и детей (соответственно - к самоубийственной однодетности и депопуляции). Потенциал социокультурных норм многодетности, оставленный нам в наследство нашими предками, исчерпан, и теперь только специальное воздействие на стихию взаимодействия частных и общественных интересов способно возродить потребность в семье и в нескольких детях. На повестке дня - социальное управление ценностными ориентациями населения, преобразование экономики в интересах семьи с детьми.

Судьба отдельных наций и человечества в целом зависит от их способности вернуть понятию человеческого благополучия изъятое оттуда благо семейнодетного образа жизни. Безоглядное стремление к росту уровня жизни, потребительскому обогащению, повышению социального статуса в силу своей инструментальности исключает из представления о благополучии подлинные ценности человеческого бытия - семью с детьми. Прямо заявляя о своей приверженности интересам института семьи и экзистенциальному сохранению общества, представители теории кризиса семьи и просемейной политики пытаются пробудить общественное мнение, привлечь внимание общественных движений и политических партий, а также предостеречь правительство от новой угрозы, нависшей над национальной безопасностью страны.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Буше Маргарит. Все страны мира (1997) // Население и общество. Инф. бюлл. Центра демографии и экологии человека Института народнохозяйственного прогнозирования РАН. 1997. № 20.

2 Там же.

3 Волков А Т., Дарский Л.Е. Демографическое развитие семьи. // Демографическое развитие в СССР. М., 1985. С. 61. Спустя 10 лет, когда суммарный коэффициент рождаемости упал до 1,4, идея стабилизации у авторов сохраняется: "Есть аргументы и в пользу того, что резкое падение уровня рождаемости в последние годы - следствие не замены двухдетной модели семьи однодетной и не отказа от детей вообще, а лишь откладывания их рождения "до лучших времен". И далее: "если экономические реформы пойдут успешно, то можно ожидать, что преодоление трудностей переходного периода и повышение уровня жизни приведет и к повышению рождаемости, хотя уровень последней, очевидно, не будет высоким". - Волков Андрей. Семейная структура населения России: факторы и тенденции // Российский демографический журнал. 1996. № 1. С. 22. Любопытно, что теперь уже не указывается уровень повышения отложенной рождаемости (1,7 - 2,0), а осторожно говорится, что он "не будет высоким".

4 Население и Общество. ЦДЭЧ. 1995. № 4. Табл. № 4.

5 Население и Общество. 1997. № 20.

6 Там же.

7 Новые направления в социологической теории. М., 1978. С. 105.

8 Hawthorn Geoffrey. The Sociology of Fertility. London, 1970.

9 См. в связи с этим: Борисов В.А. Перспективы рождаемости. М., 1976. С. 212 - 214, а также: Детность семьи: вчера, сегодня, завтра. М., 1986.

10 Следует напомнить, что некоторые отечественные демографы отрицают наличие такого противоречия. Например, А. Г. Волков объявляет потребность семьи в детях одновременно потребностью общества в них, и поэтому надо-де не побуждать семьи рожать больше, чем они хотят, а наоборот, следует "максимально содействовать удовлетворению социально обусловленной потребности семей в детях, ибо тем самым будут удовлетворены и потребности в них всего общества". - Волков А.Г. О необходимости воздействия на рождаемость //Рождаемость. М., 1976. С. 59.

11 См., к примеру, Андреев Е.М., Волков А.Г. Демографические модели. М., 1977. С. 7. Вишневский А. Демографическая революция и будущее рождаемости и смертности в СССР // Наше будущее глазами демографа. М., 1979. С. 41. См. также о негативном отношении к "возможности управлять рождаемостью с помощью политики": Вишневский А.Г. Трудное возрождение демографии // Социологический журнал. 1996. №№ 1/2. С. 109.

12 Следует отметить, что СКР - суммарный коэффициент рождаемости, как наиболее точный из демографических показателей рождаемости, выражает одним числом итог взаимодействия демографической структуры (половозрастной и брачно-семейной) и репродуктивного поведения. В среднем числе рождений на одну женщину также учитывается наличная потребность в детях вместе с оценкой возможности ее реализации. Социологический подход показывает, что нельзя статистические данные о желаемом и ожидаемом числе детей считать измерением самой потребности в детях, норм и установок детности. Потребность в детях (независимая ни от каких условий) измеряется с помощью специальных методик, таких как СД (семантический дифференциал), тогда как мнения показывают возможную в тех или иных условиях величину потребности: идеальное число — в идеальных для всех условиях жизни; желаемое число - в идеальных для своей семьи условиях; ожидаемое число - ожидаемое в ближайшее время число детей, исходя из конкретных условий семейной жизни. Только данные о динамике показателей мнений за одну-две-три декады могут трактоваться как косвенное свидетельство изменения потребности в детях. Рост или падение величин этих показателей за 2-3 года не есть изменение репродуктивных установок - это изменение определения людьми семейных и общих условий жизни. Фантастические перепады обсуждаемых показателей в 1992 - 1995 гг. (падение на 0,6 - 0,7 и подскок на 0,3 - 0,4) говорят об оценке "шоковой терапии" 1992 г. и о стабилизации восприятия условий жизни в 1995 - 1996 гг. (См. Бодрова В.В. Репродуктивное поведение населения России в 1991 - 1996 гг. // Вестник МГУ. Серия 18. Социология и политология. 1997. № 4. С. 132).

13 Борисов В.А. Желаемое число детей в российских семьях по данным микропереписи населения России 1994 года // Вестник МГУ. Серия 18. Социология и политология. 1997. № 2. С. 33.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Подспудно ожидается стабильный баланс рождаемости
В развитых странах западной цивилизации обеспокоены угрозой межнациональных конфликтов по причине рождаемости озабочены