<<<     ΛΛΛ     >>>   

Даже тогда, когда бушевала война, психологи готовились к послевоенному миру, наводя порядок в своем доме. Чрезвычайный Комитет собрал Конституциональную конвенцию обществ, встречу представителей АРА, АААР, SPSSI и других психологических групп, например Национального совета женщин-психологов. Конвенция создала новую АРА на федеральном уровне. Этой новой АРА предстояло стать организацией автономных подразделений, представляющих группы с различными интересами в пределах психологии. Были изданы новые постановления, например, в дополнение к традиционной цели АРА — развитию психологии как науки — было добавлено развитие психологии как «практической деятельности и средства повышения благосостояния людей». Роберт Йеркс, который сделал для создания новой АРА больше, чем кто-либо другой, сформулировал следующие цели организации: «Мировой кризис создал уникальную возможность для мудро запланированной и четко направленной профессиональной деятельности. В мире, каким ему предстоит стать, психология будет играть значительную роль, если только психологи смогут объединиться» (J. E. Anderson, 1943, р. 585). В самое тяжелое военное время психологи смотрели в будущее с оптимизмом.

В 1944 г. члены АРА и АААР голосовали за ратификацию новых постановлений. Члены АРА — традиционные академические психологи — одобрили новую АРА 324 голосами против 103 (из 858 лиц, имевших право голоса), а среди ассоциированных членов (точнее, членов АААР), «за» проголосовали 973 человека и 143 человека — «против» (из 3806 имеющих право голоса). Перевес сторонников обновления АРА оказался незначительным, но тем не менее новые постановления были приняты. ОРР стало органом исполнительного секретариата АРА и отныне постоянно базировалось в Вашингтоне. Был создан новый журнал The American Psychologist — орган объединенных психологов.

Психология во время Второй мировой войны

Новые перспективы прикладной психологии. До войны психологию контролировали академики из АРА, хотя они и были вынуждены пойти на некоторые уступки АААР. Но война резко изменила социальную роль психологов и баланс политической власти в психологии, главным образом за счет изобретения новой роли для

404

прикладных психологов, численность которых быстро увеличивалась. На протяжении 1930-х гг. прикладные психологи продолжали, точно так же как и в 1920-х гг., заниматься по большей части тестированием, оценкой наемных работников, несовершеннолетними правонарушителями, детьми и людьми, желающими получить комментарии по поводу своего интеллекта или личности. Но война настоятельно потребовала от психологов услуг нового сорта: психотерапии, которой ранее занимались только психиатры.

Из великого множества работ, которыми психологи занимались в военное время, наиболее распространенной, как и в годы Первой мировой войны, было тестирование — призывников тестировали, чтобы определить, какая военная служба для них наиболее подходящая, а солдат, возвращающихся с фронта, — чтобы определить, нуждаются ли они в психотерапии. Уже в 1944 г. Роберт Сире смог описать функции военных психологов в этих традиционных терминах. Но выяснилось, что солдаты, возвращавшиеся с фронта, нуждались в психологической службе сильнее, чем можно было предвидеть, и существовавшего штата военных психиатров оказалось недостаточно. К концу войны из 74 тыс. госпитализированных ветеранов около 44 тыс. попали в госпитали по психиатрическим показаниям. Психологи как члены военных медицинских подразделений должны были выполнять диагностические обязанности, но, столкнувшись с неотложной необходимостью проводить психотерапию, психологи, как бы плохо они ни были обучены, начали выполнять также работу терапевтов. Даже экспериментальных нсихологов пришлось призвать на службу в качестве терапевтов. Например, Говард Кендлер, только что закончивший строго экспериментальную программу Кеннета Спенса в университете штата Айова, занимался терапией в госпитале Уолтера Рида в Вашингтоне.

Ближе к концу войны стало ясно, что отчаянная потребность ветеранов в психологической службе сохранится. Помимо госпитализированных ветеранов, огромные сложности с адаптацией испытывали и «нормальные» ветераны. По крайней мере, люди, оторванные от своей привычной довоенной работы, своего города и семьи, желали получить совет о том, как строить новую жизнь в послевоенном мире; 65-80 % возвращавшихся солдат заявляли о своей заинтересованности в таких советах (С. Rogers, 1944). Другие страдали после Второй мировой войны эквивалентом синдрома посттравматического стресса вьетнамских ветеранов 1970-х гг. Военный министр Стимсон писал в своем дневнике о «довольно пугающем факте того, что наши пехотинцы в этой войне столкнулись лицом к лицу с угрозой психоза. Генерал Хирургической службы рассказывает, что распространение психологических срывов носит угрожающий характер и что от них страдают все пехотинцы, какими бы хорошо подготовленными и морально сильными они ни были» (цит. по: J. С. Doherty, 1985, р. 30). После возвращения в Соединенные Штаты ветераны испытывали «чувство странности гражданской жийни», горечь от того, что дома немногие понимали, что они пережили, и страдали от возбужденного состояния, нарушений сна, избыточной эмоциональности и проблем в семье и браке. Наконец, многие ветераны получили инвалидность в результате ранений и нуждались как в психологической, так и в физической терапии (С. Rogers, 1944).

Изобретение консультирующей психологии и новое определение клинической психологии. Администрация по делам ветеранов (Veterans Administration, VA)

405

делала все, чтобы обеспечить их необходимыми услугами. Чтобы решить проблемы профессиональной ориентации, VA создала центры по профориентации при университетах, где солдаты получали высшее образование, оплаченное «солдатским» счетом. Психологи, работавшие в этих центрах профориентации, продолжали заниматься довоенной прикладной психологией, но в более широких масштабах, чем когда-либо прежде, и их деятельность в значительной степени определила работу сегодняшних психологов-консультантов. Ветераны с более серьезными нарушениями, особенно те, которые находились в госпиталях VA, нуждались в чем-то большем, чем просто советы, и VA утвердила новую профессию в области психического здоровья — клинического психолога. Ее представители могли обеспечить психотерапией тысячи ветеранов. В 1946 г. VA ввела новые образовательные программы в главных университетах, чтобы выпускать клинических психологов, в обязанности которых входила бы как диагностика, так и терапия. Будучи самым крупным работодателем для клинических психологов, VA сделала очень многое для того, чтобы дать определение работы клинического психолога и того, какое обучение ему (или ей) надлежит пройти.

Побуждаемая VA, новая объединенная АРА, покинувшая башню из слоновой кости, взялась за задачи, которых она избегала на протяжении десятилетий: дать определение прикладного психолога и установить стандарты его обучения. Это были нелегкие задачи, и вплоть до сегодняшнего дня среди психологов наблюдаются разногласия по поводу надлежащей природы обучения прикладных психологов. Со времен Второй мировой войны АРА утвердила множество комитетов и комиссий для решения проблемы, но ни одно из предложений не могло удовлетворить всех, и противоречия во взглядах на природу клинической психологии приняли хронический характер.

Самую очевидную модель профессионального обучения отклонили комитеты, назначенные после войны для того, чтобы учредить профессиональное обучение в психологии. Как правило, школы, обучающие практиков, отделены от научной дисциплины, к которой они имеют отношение. Таким образом, врачей обучают в медицинских школах, а не на биологических факультетах, а инжене-ров-хдшиков — в инженерных школах, а не на химических факультетах. Конечно, врачи не являются невеждами в биологии, а инженеры-химики — в химии, но их обучение базовым дисциплинам существенно отличается от обучения будущему ремеслу. Психологи, однако, должны отделиться от своих самых непосредственных соперников, психиатров, которые с первых дней появления «клинической» психологии еще до Первой мировой войны боялись, что психологи могут узурпировать их терапевтические обязанности. Поэтому вместо того, чтобы определить себя как просто практикующими ремесло, выросшее из науки, как сделали врачи, клинические психологи решили определять себя как ученых-практиков. То есть студентов-старшекурсников, собиравшихся стать клиническими психологами, должны были, во-первых, научить, как быть учеными (выполнять исследования в области научной психологии), а во-вторых, как быть практиками-ремесленниками. Это выглядело так, как если бы врачей обучали быть в первую очередь биологами и лишь потом — целителями. Привлекательность этой схемы заключалась в том, что она сохраняла для клиницистов престиж положения ученого, что позволяло им выпол-

406

нять множество работ, которые VA предоставляла психотерапевтам (N. Murdock and Т. Н. Leahey, 1986). Модель клинического психолога как ученого-профессионала была разработана и утверждена на Боулдеровской конференции АРА в 1949 г. Боулдеровская модель не обошлась без изменений, и АРА периодически призывает пересмотреть ее подход к профессиональному обучению. Кроме того, с самого начала (J. G. Peatman, 1949) академики боялись, что их дисциплину захватят прикладные психологи и что сами они станут второсортными членами АРА. Какие бы суды и трибуналы ни окружали новое определение клинической психологии, она быстро развивалась, и в глазах общественного мнения становилась основной функцией психологов. В 1954 г. во время ежегодного собрания АРА Джейкоб Коэн и Дж. Д. Вайбе (Jacob Cohen and G. D. Wiebe, 1955) провели опрос жителей Нью-Йорка о том, кто такие «люди со значками». Среди опрошенных 32 % правильно идентифицировали в них психологов, хотя почти 25 % думали, что это психиатры. Когда был задан вопрос, что же делают люди со значками, 71 % опрошенных назвали психотерапию, работу, которой психологи до 1944 г. занимались очень редко; 24 % назвали преподавание, а 6 % пришлись на «разное» (проценты округлены). Основоположники АРА гордились тем, что были учеными, и образовали свою организацию, чтобы способствовать прогрессу психологии как науки. К 1954 г., 62 года спустя, научная психология почти прекратила свое существование в умах общества, а на смену ей пришла прикладная дисциплина с удивительно неглубоким фундаментом, даже если принять во внимание все достижения лучших научных умов психологии — К. Л. Халла, Э. Ч. Толмена, Э. Л. Торндайка и Дж. Уотсона.

Послевоенный оптимизм

Соперничество за уважение и деньги на заре Большой науки. Победа союзников во Второй мировой войне во многом зависела от успешного привлечения науки, главным образом физики, для решения военных задач. Во время войны федеральные расходы на научные исследования и развитие науки увеличились с 48 млн до 550 млн долларов, с 18 % от общих расходов на исследования до 83 %. Когда война закончилась, политики и ученые признали, что национальные интересы требуют продолжения финансирования науки и что контроль над деньгами на исследования не должен оставаться монополией военных. Конечно, Конгресс никогда не выделял деньги без дебатов, и противоречия относительно предлагаемых способов выделения долларов на исследования вращались вокруг двух проблем, касавшихся того, кого считать достойным претендентом на них.

Первая проблема редко имела отношение к психологии, но она важна для понимания того, каким образом выдаются исследовательские фонды в современную эпоху Большой науки, когда огромные средства могут выделяться всего нескольким исследователям, которые хотели бы получить финансовую поддержку своих работ. Проблема заключается в следующем: давать ли деньги только лучшим ученым, или их следует распределять на какой-то иной основе, возможно, выделяя определенное количество фондов каждому штату? Прогрессивные политики, например сенатор от штата Висконсин Роберт Лафоллет, проталкивали вторую

407

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

психологии Лихи Т. История современной психологии 9 компьютер
Относятся к объектам идеи лошади
психологии Лихи Т. История современной психологии 12 прагматизм
Сознание превращает выживание из просто гипотезы в императивное повеление
251 252 интеллект искусственный 327 определение 329 точка зрения сирла 345 интенциональность 343 мышления исследование