<<<     ΛΛΛ     >>>   

чину за его качество Другого, за его трансцендентность, постоянно чувствует себя в опасности. Между предательским отсутствием и неверностью разница невелика. Как только женщина чувствует, что любима меньше, чем раньше, она начинает ревновать, а поскольку она очень требовательна, то она чувствует это почти всегда. Ее упреки и претензии, какими бы причинами они ни были вызваны, всегда выливаются в сцены ревности. Так она выражает нетерпение и скуку ожидания, горькое чувство зависимости, сожаление о своей искалеченной жизни. Каждый взгляд, который мужчина бросает на другую женщину, ставит на карту ее судьбу; ведь ради него она отреклась от себя. Именно поэтому она так сердится, если ее любовник даже вскользь взглянет на другую. А если он напоминает ей о том, что недавно она не могла оторвать глаз от незнакомого мужчины, она убежденно отвечает: «Это совсем другое дело». И она права. Мужчина ничего не получит от взглядов женщин, она дарит ему себя только в том случае, если ее плоть становится его добычей. Женщина же, на которую бросают полные вожделения взгляды, немедленно превращается в привлекательный и желанный объект, при этом возлюбленная, которой пренебрегают, «возвращается в прах, из которого она вышла». Итак, она постоянно настороже. Что он делает? На кого смотрит? С кем разговаривает? То, что она получила благодаря желанию, может быть отнято у нее улыбкой, достаточно одного мгновения для того, чтобы изгнать ее из «сияющего света бессмертия» в сумерки повседневности. Все, что она имеет, ей дала любовь, потеряв ее, она потеряет все. Неясная или определенная, безосновательная или обоснованная, ревность представляет собой для женщины страшную пытку, потому что она подрывает ее веру в любовь. Если измена несомненна, она должна либо отказаться воспринимать любовь как религию, либо отказаться от подобной любви. Это такое глубокое потрясение, что нет ничего удивительного в том, что сомневающаяся и заблуждающаяся влюбленная женщина поочередно мучается то от желания узнать убийственную правду, то от страха перед ней.

Поскольку женщине присущи одновременно высокомерие и нервозность, часто она, постоянно ревнуя, направляет свою ревность не по адресу: Жюльетта Друэ мучилась подозрениями по поводу всех женщин, с которыми общался Гюго, не боялась она только Леони Биар, которая была его любовницей в течение восьми лет. Для неуверенной в себе женщины каждая другая женщина — опасная соперница. Любовь убивает дружбу, потому что влюбленная замыкается в мире любимого мужчины; ревность усугубляет одиночество и тем самым еще больше закабаляет женщину. В то же время ревность служит противоядием от скуки; удерживать мужа — это настоящая работа, удерживать любовника — это нечто вроде подвижничества. Женщина, которая, погрузившись в счастливое обожание, перестала было заботиться о своей внешности, вновь начинает уделять ей внимание, как только чув-

744

ствует опасность. Наряды, украшения дома, светские успехи превращаются в элементы схватки. Борьба — это тонизирующая деятельность, и до тех пор, пока воительница уверена в победе, она доставляет ей острое удовольствие. Но тревожный страх перед поражением превращает великодушный дар в унизительную кабалу. Мужчина, защищаясь, нападает, Женщина же, даже если она горда, вынуждена становиться тихой и пассивной. Ее лучшее оружие — уловки, осторожность, хитрость, улыбки, очарование, покорность. Я вспоминаю одну молодую женщину, к которой я неожиданно зашла однажды вечером; когда я от нее уходила два часа назад, она была хмурой, небрежно накрашенной и одетой, теперь же она ждала его. Когда она увидела меня, ее лицо приняло свое обычное выражение, но за долю секунды я успела увидеть ее в ожидании встречи с ним, натянутую от страха и лицемерия, готовую с улыбкой перенести любое страдание. Она была тщательно причесана, ярко накрашена, на ней была ослепительно белая кружевная блузка. Нарядная одежда — тоже орудие борьбы. Массажисты и косметологи знают, с какой трагической серьезностью их клиентки относятся к самым, казалось бы, пустяковым услугам. Женщине нужно придумать что-нибудь, чтобы вновь соблазнить любовника, стать той, которую он хотел бы встретить и которой хотел бы обладать. Но все усилия тщетны, ей не удается возродить в себе образ Другой, который когда-то привлек мужчину и который может привлечь его в иной женщине. В любовнике живет то же двойственное и невероятное требование, что и в муже: он хочет, чтобы любовница была абсолютно «его» и в то же время «чужой», новой, он хочет, чтобы она в точности соответствовала его мечте и при этом отличалась от всего, что он может вообразить, чтобы она отвечала его ожиданиям и была удивительно неожиданной. Это противоречие разрывает женщину и обрекает ее на поражение. Она пытается стать такой, какой ее хочет видеть любовник. Многие женщины, которые в начальную пору любви, утверждающей их в самолюбовании, расцветают, — доходят до маниакального, пугающего состояния униженности, как только начинают чувствовать охлаждение любовника. Поглощенные одной мыслью, опустившиеся, они раздражают любовника. Слепо отдаваясь мужчине, женщина теряет свою свободу, которая поначалу придавала ей такую соблазнительность. Мужчина ищет в ней свое отражение, но если это отражение слишком похоже на него, ему становится скучно. Одно из несчастий влюбленной женщины заключается в том, что любовь уродует и уничтожает ее, она становится рабыней, служанкой, слишком послушной тенью, слишком похожим отражением. Осознавая это, она приходит в отчаяние, от которого ее достоинства умаляются еще больше. Она плачет, жалуется, устраивает сцены и окончательно теряет всякую привлекательность. Человек «существующий» определяется тем, что он делает. Она же для того, чтобы «быть», доверила себя сознанию другого человека, отказавшись от всякой

745

самостоятельной деятельности. «Я умею только любить», — пишет Жюли де Лепинас. Заголовок романа Доминик Ролен «Я вся — любовь» — это девиз влюбленной женщины. В ней нет ничего, кроме любви, но, если любовь лишается объекта, женщина превращается в ничто.

Нередко она понимает, что ведет себя неправильно, и пытается возродить свою свободу, вновь стать для любовника непредсказуемой. Тогда она начинает кокетничать. Если она возбуждает желание в других мужчинах, пресыщенный любовник вновь начинает проявлять к ней интерес. Это избитая тема многих «ехидных» романов. Пока послушная Альбертина находится рядом с Прустом, она кажется ему пресной, на расстоянии она вновь становится загадочной, он ревнует и по-новому оценивает ее. Однако подобные уловки таят в себе опасность. Если мужчина отдает себе в них отчет, они лишь подчеркивают жалкую зависимость любовницы, Но и в случае успеха они рискованны; мужчина пренебрегает женщиной, потому что уверен в том, что она принадлежит ему, но из-за этой же уверенности он к ней привязан. Неизвестно, чему повредит неверность: пренебрежению или привязанности. Может случиться, что оскорбленный мужчина отвернется от охладевшей к нему любовницы. Да, он хочет, чтобы она была свободна, но в то же время он хочет, чтобы она была ему преданна. Эта опасность известна женщине, она парализует ее кокетство. Влюбленной женщине редко удается удачно играть в такую игру, слишком силен ее страх попасться в собственные сети. Если в ней еще сохраняется уважение к любовнику, ей противно обманывать его, ведь в ее глазах он остается богом. Выигрывая, она ниспровергает своего идола, проигрывая, гибнет сама. Спасения нет.

Осмотрительная влюбленная — но эти два слова плохо сочетаются друг с другом — старается превратить страсть любовника в нежность, дружбу, привычку. Иногда она пытается привязать его более прочными узами, родив ему ребенка или выйдя за него замуж. Желание стать женой своего любовника не дает покоя многим возлюбленным, поскольку они стремятся к прочному положению. Ловкая любовница пользуется великодушием молодого любовника для того, чтобы обеспечить свое будущее. Однако женщина, занимающаяся подобного рода спекуляциями, не заслуживает имени возлюбленной. Дело в том, что возлюбленная, неистово мечтая навсегда завладеть свободой любовника, не помышляет об ее уничтожении. Именно поэтому любовь-религия, за исключением тех редких случаев, когда свободные обязательства сохраняются всю жизнь, ведет к катастрофе. Мадемуазель де Лепинас повезло в ее связи с Мора: она охладела первой. Охладела она потому, что встретила Гибера, который в свою очередь быстро охладел к ней, Любовь г-жи д'Агу и Листа умерла вследствие следующей неумолимой логики: страстный, живой и честолюби-

746

вый Лист был очень привлекателен, но те же качества толкали его все к новым и новым увлечениям. Он неминуемо должен был расстаться с португальской монашенкой. Платой за пылкость, придававшую д'Аннунцио такую обворожительность1, была его неверность. Мужчина может глубоко переживать разрыв с женщиной, но в конце концов у него остается его мужская жизнь. У покинутой женщины ничего не остается, она превращается в ничто. Если у нее спрашивают: «А как вы жили раньше?», она даже не в состоянии вспомнить об этом. Она отреклась от своего собственного мира и избрала себе новую отчизну, из которой ее неожиданно изгоняют. Она отреклась от всех ценностей, в которые верила, разорвала дружеские связи и теперь оказывается одна, в пустыне, без крыши над головой. Как ей начать новую жизнь, ведь у нее нет ничего, кроме возлюбленного. Она погружается в бредовые грезы, как когда-то женщины удалялись в монастырь. Если же женщина слишком благоразумна, ей остается лишь умереть. Очень быстро, как это случилось с мадемуазель де Лепинас, или в медленных муках. Агония может длиться долго. Если в течение десяти или двадцати лет женщина отдавалась мужчине телом и душой, если он прочно держался на пьедестале, на который она его возвела, разрыв для нее — сокрушительная катастрофа, «Что мне делать, — спрашивала одна сорокалетняя женщина, — что мне делать, если Жак меня больше не любит? » Она тщательно одевалась, причесывалась, красилась, но ее застывшее, постаревшее лицо вряд ли могло внушить кому-нибудь любовь. А сама она, прожив двадцать лет в тени одного мужчины, разве могла полюбить другого? Когда человеку сорок лет, ему остаются еще долгие годы жизни. Помню одну женщину, глаза которой по-прежнему оставались красивыми, а черты лица — благородными, несмотря на опухшее от плача лицо. Она, слепая и глухая ко всему, даже не замечала, как на людях по лицу ее текли слезы. Теперь ее божество другой говорит слова, придуманные для нее. Как королева, лишившаяся трона, она не уверена в том, что у нее действительно когда-то было королевство. Если женщина молода, она может исцелиться, ее излечит новая любовь. Иногда она отдается ей более сдержанно, понимая, что все то, что не уникально, не может быть абсолютным. Но нередко она губит себя в ней еще неистовей, чем в первой любви, потому что стремится искупить прошлое поражение. Неудача в абсолютной любви может стать плодотворным испытанием только в случае, если женщина способна взять себя в руки. Расставшись с Абеляром, Элоиза не потеряла себя, потому что, став настоятельницей монастыря, создала себе независимую жизнь. Героини Колетт слишком горды и душевно богаты, чтобы позволить погубить себя любовному разочарованию: Рене Мере спасается работой, а Сидо говорит своей дочери

1 Если верить Айседоре Дункан.

747

Колетт, что не слишком опасается за ее сентиментальную жизнь, потому что знает, что в ее душе, кроме качеств возлюбленной, есть и другие качества. Однако лишь немногие преступления влекут за собой худшие наказания, чем великодушное заблуждение женщины, заключающееся в том, что она полностью отдается в руки другого человека, Подлинная любовь должна была бы быть основана на взаимном признании двух свобод. Каждый из любящих чувствовал бы себя в этом случае и самим собой и другим, ни одному из них не пришлось бы отрекаться от своей трансцендентности или калечить себя. Оба они вместе находили бы в мире ценности и цели. Каждый из них, даря себя возлюбленному, познавал бы себя и обогащал свой мир. В работе «Происхождение души» Жорж Гусдорф очень точно описывает, чего ждет от любви мужчина: Любовь открывает нам нас самих, заставляя нас превзойти самих себя. При соприкосновении с кем-то посторонним, но дополняющим нас мы утверждаем себя. Любовь, как форма познания, открывает нам новые горизонты и края в мире, где мы всегда жили. В этом заключается великая тайна: меняется мир, меняюсь я сам. И знаю об этом не я один. Более того, есть кто-то, кто мне это открыл. Так женщина играет необходимую и основополагающую роль в познании мужчиной самого себя.

Именно этим объясняется та важность, которую приобретает для молодого человека наука любви1. Мы видели, как Стендаль и Мальро восхищались чудом, превращающим «меня самого в другого». Но Гусдорф не прав, когда он пишет: «Точно так же мужчина является для женщины необходимым звеном, связывающим ее самое с ней самой». В настоящее время «ситуация» женщины не такова. Мужчина познает себя в Другом, но он остается самим собой, его новое лицо вписывается в его целостную личность. Для женщины такая ситуация была бы возможна, только если бы она так же полноценно существовала «для себя», то есть обладала экономической независимостью, стремилась к достижению собственных целей и была непосредственно связана с обществом. При этих условиях в любви возможно равенство, его описал Мальро в отношениях между Кийо и Мэй. Тогда женщина может даже играть мужскую, главенствующую роль, как играла, например, г-жа де Варане по отношению к Руссо или Леа по отношению к Шери. Но в большинстве случаев женщина осознает себя лишь в качестве Другого, часть ее личности, предназначенная «для другого», становится самой ее сущностью. Любовь для нее — это не дух посредничества между «собой» и «собой», потому что она не обретает самое себя в своем субъективном существовании. Вся ее личность сведена лишь к роли любовницы, которую не только открыл, но и сотворил мужчина, и ее благополучие зависит

lCм.?. 1.

748

от этой основавшей ее деспотической свободы, которая в любой момент может ее уничтожить. Ее жизнь проходит в страхе перед тем, кто, не до конца осознавая это и не очень желая, держит ее судьбу в своих руках. Ей грозит опасность от другого, она — запуганный и бессильный свидетель собственной судьбы. Поневоле тиран и палач, этот другой, наперекор ей и себе принимает облик врага. Вместо слияния, к которому она стремится, влюбленная женщина приходит к горькому одиночеству, вместо взаимопонимания ее ждет борьба, а то и ненависть. Для женщины любовь — это отчаянная попытка, приняв зависимость, на которую она обречена, преодолеть ее. Но зависимость, даже если она добровольна, ведет лишь к страху и порабощению.

Мужчины многократно провозглашали, что для женщины любовь — это высшее свершение. «Женщина, которая любит, как женщина становится еще больше женщиной», — говорит Ницше, А вот слова Бальзака; «В высоком смысле жизнь мужчины есть слава, а жизнь женщины есть любовь. Женщина равна мужчине лишь тогда, когда она превращает свою жизнь в вечный дар, тогда как жизнь мужчины — это вечное действие». Но и в этих словах заключен жестокий обман, поскольку мужчинам нет дела до дара, приносимого им женщинами. Мужчине не нужна ни безоговорочная преданность, которой он требует, ни идолопоклонническая любовь, которая тешит его тщеславие. Он их принимает только при условии, что не должен отвечать взаимностью, которой требует подобная позиция женщины. В соответствии с его проповедями женщина обязана дарить себя, но этот дар раздражает его. И растерянная женщина остается один на один со своими отвергнутыми дарами и со своим бесполезным существованием. В тот день, когда женщина сможет любить благодаря своей силе, а не благодаря слабости, когда она будет любить не для того, чтобы бежать от себя, а для того, чтобы себя найти, не для того, чтобы отречься от себя, а для того, чтобы себя утвердить, — в тот день любовь станет для нее, как и для мужчины, не смертельной опасностью, а источником жизни. Пока же она в самом патетическом виде представляет собой проклятие, тяготеющее над женщиной, запертой в женском мире, искалеченной, неспособной обходиться без посторонней помощи. Бесчисленные мученицы любви свидетельствуют против несправедливости судьбы, предлагающей им в качестве единственного спасения бесплодный ад.

Любовь предписана женщине как ее высшее призвание. Обращая свои чувства к мужчине, женщина ищет в нем бога. Если же в силу обстоятельств человеческая любовь ей недоступна, если она разочарована или слишком требовательна, она поклоняется божественному началу в лице самого Бога. Конечно, бывали и мужчины, горевшие тем же пламенем, но, во-первых, их немного, а во-вторых, их рвение всегда принимало интеллектуальную и весьма рафинированную форму. Что касается женщин, становящихся Христовыми невестами, то имя им легион и отдаются они своей судьбе с поразительной эмоциональностью. Женщина привыкла жить на коленях, обычно она ждет, что спасение придет к ней с небес, где царствуют мужчины. Они тоже скрыты от нее облаками. Их величие открывается ей, когда она проникает по ту сторону завесы их плотского присутствия. Возлюбленный часто отсутствует, он сообщается со своей обожательницей, прибегая к неким знакам, она может познать его сердце только благодаря догматической вере, и чем выше она его ставит, тем непонятнее кажется ей его поведение. Мы уже видели, что при эротомании подобную веру не может поколебать никакое опровержение. Женщине не нужны ни свидания, ни прикосновения для того, чтобы чувствовать рядом с собой присутствие божества. Идет ли речь о враче, священнике или Боге, она связывает с ними одни и те же бесспорные истины и рабски подставляет свою душу волнам любви, нисходящим свыше. Любовь к мужчине и любовь к Богу переплетаются в ней не потому, что вторая является сублимацией первой, а потому, что первая также представляет собой порыв к трансцендентному, к абсолютному. В любом случае влюбленная женщина хочет спасти свое случайное существование, соединив его с Целым, воплощенным в суверенной Личности.

Это совмещение обращает на себя внимание во многих случаях — патологических и нормальных, — когда обожествляется любовник или Бог приобретает человеческие черты. Я приведу лишь

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

И у женщины при встрече с ним возникает впечатление
Чудовищное лицемерие заложено в сочетании презрительного отношения к женщине
Своим успехом у мужчин многие женщины пытаются доказать
К приемному ребенку
Основал ассоциацию психоаналитиков в берлине