Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
Наступает именно та ситуация, которую предвидел Ницше. С концом религии и метафизики человечество должно взять свою судьбу в собственные руки. Человек должен сам нести ответственность за то, что станет с человечеством. Но какой человек может принять на себя такую ответственность? У кого есть власть, необходимая для этического регулирования обращения с самой властью? Не превышает ли это возможности человека? Может ли человечество вообще принять на себя ответственность за собственную судьбу? Второй вопрос, который ставит Йонас, звучит еще более настоятельно: даже если принять то положение, что власть нужно ограничивать, как показывает опыт истории, противовесом, в данном случае в виде этики, то встает вопрос о соотношении этики и политики. Постулат этической ответственности связан с проблемой политической власти. Одни этические воззвания едва ли могут ограничить употребление власти над технологиями необходимыми рамками. Ханс Йонас полагал, что нужно лишь достаточно настоятельно доводить до сознания людей, какие опасности для выживания человечества вытекают из технической цивилизации. И тогда люди будут готовы ради своего выживания сами добровольно принять ограничения власти, руководствуясь чувством этической ответственности. Можно, однако, задать вопрос: является ли воля к выживанию достаточным мотивом, чтобы человечество преодолело экологический кризис? При всей своей критике эпохи Нового времени и ее философии Ханс Йонас делает ставку на то, что заинтересованность человека в самосохранении настолько велика, что можно доверить судьбу и других людей ему самому. Нужно, дескать, только достаточно убедительно довести до сознания людей истинные масштабы экологического кризиса. Здесь Ханс Йонас, пожалуй, заблуждается. История свидетельствует совершенно о другом. Когда люди не видят в своей жизни никакого смысла, они предпочитают саморазрушение тому, чтобы продолжать обычную жизнь ради одного лишь сохранения этой жизни. И как иначе понять всю проблематику наркомании, добровольно избранного и сознательно осуществляемого человеком саморазрушения? Именно в наше время, когда либертаризм сочетается в Германии с цинизмом, становится очень сомнительно, могут ли быть эти люди вообще заинтересованы в выживании человечества. В этом мире, который они считают лишенным смысла, их занимает только собственное счастье, хотя в действительности они нередко занимаются просто саморазрушением. И с чего им тогда так уж особенно интересоваться выживанием грядущих поколений? С этим связан дальнейший философский вопрос, на который общество либертаризма едва ли способно дать убедительный ответ: почему человечество должно вообще выжить? То, что человечество хочет выжить, это можно предполагать. Но кто говорит, что оно должно выжить? В этом вопросе философская этика упирается в непреодолимую границу. Ханс Йонас своим ответом разделяет всю наивность современной антропологии. Парадокс состоит в том, что именно преследуя интересы своего самосохранения люди занимаются саморазрушением, действуя притом совершенно сознательно. Так что уповать на интерес людей к самосохранению в качестве основы этики спасения природы было бы недостаточно. Решающий вопрос поставлен следующим образом: кто защитит человека от его стремления к саморазрушению? Фрейд назвал это влечение "влечением к смерти". То, что люди допускают существование экологического кризиса таким образом, как это мы наблюдаем сегодня, свидетельствует со всей очевидностью о равнодушии человека и людей к своему самосохранению. Тот, кто хотел бы уберечь людей от такого отношения, не минует вопроса о религии. Единственной духовной силой в мире, способной удержать человека от иррациональных форм саморазрушения, являются мировые религии, в нашем случае христианство. Этот эмпирический факт нужно признать. Перейдем теперь к утверждению, которое уже упоминалось ранее, будто именно христианство несет ответственность за разрушение природы. И разве нет и в самом деле в Библии фразы "под-чините себе землю"? Выходит, только в библейской религии человеку поручается обратиться к природе с целью ее покорения. Для таких критиков христианства как публицист Карл Амери собственную причину экологического кризиса представляет христианство, в то время как современная научно-техническая цивилизация рассматривается лишь как результат реализации этого императива, сформулированного якобы вначале христианством. В отношении упомянутой библейской фразы нужно объяснить, что понималось в античном мире под "господством". "Господство над природой", о котором говорится в приведенной библейской фразе, не имело для христианства того смысла, который вкладывается нами ныне в понятие господства человека над природой. Для античных представлений "господство" означало в этом контексте "заботу о природе". Подданные вверялись властителю для забот над ними, а не для тирании и произвола. Смысл библейской фразы состоял не в поручении разрушать природу, а как раз наоборот, в сбережении природы. Природе хотели дать имя, чтобы она перестала быть безымянной. Дав ей имя, можно было ввести ее в мир человека и превращать природу в культуру. Изначальная миссия была, таким образом, не разрушительной, а культуросозидающей. Не произвольная, безграничная и безудержная эксплуатация природы имелась в виду в той библейской фразе, а заботливое обхождение с добром, доверенным человеку. Забота о природе, а не господство над ней. Но каким образом из этого первоначального завета заботиться о природе могло вырасти впоследствии представление о необходимости господства, несомненно, способствовавшее прогрессирующему разрушению природы? Экологический кризис представляет собой не рядовую проблему среди многих прочих. Это центральная проблема выживания человечества. Такой проблемы не существовало еще никогда в истории человечества. Люди могли совершать безумные вещи, в том числе преступления. Бывали и призывы к разрушению природы, но всегда можно было положиться на неисчерпаемость природных ресурсов и на способность природы к восстановлению, что она справится с последствиями всех злоупотреблений со стороны человека. Современный экологический кризис начался не 2000 лет назад, а, по существу, лет 400 тому назад. Какой фактор сыграл тогда, в начале эпохи Нового времени решающую роль? Наука стала своего рода религией. Видя возможности точных, экспериментальных естественных наук, Фрэнсис Бэкон указал на перспективы их применения в технике. Захватывающий образ господства над природой возник именно тогда. Подчинение и эксплуатация природы может дать человеку впервые возможность освободиться от тех зависимостей, во власти которых он находился в этом мире. Шаг этот Бэкон представлял себе тогда в контексте последствий, касавшихся христианства и его традиций. Бэкон считал, что предшествующая история человечества, вплоть до начала эпохи Нового времени, была следствием грехопадения человека, следствием же грехопадения было изгнание человека из рая. Теперь, полагал Бэкон, если бы удалось покончить благодаря науке и технике с зависимостью человека от природы, мы обрели бы шанс преодолеть фатальные последствия грехопадения. Мы могли бы тогда положить начало новой истории. В конце этой новой истории успешного овладения человеком природой можно было бы ожидать возвращения утраченного рая. И тогда было бы основано царство человека на земле. Теперь эта эпоха Нового времени идет, кажется, к своему концу. Многие люди видят будущее скорее в апокалиптическом свете. Все чаще навещают нас ощущения и настроения конца света, а отнюдь не эйфории, царившей в начале эпохи Нового времени. Все великие идеологии, в том числе и либерализм, были ориентированы на все более совершенную организацию успешного овладения природой, чтобы выполнить обещания, которые Фрэнсис Бэкон связывал с созданием рая на земле. Социализм был в этом отношении, по сравнению с либерализмом, лишь более радикальной попыткой организовать эффективное овладение природой, чтобы достичь на этой основе желанного рая и насладиться его плодами. Дорога этого радикального социалистического эксперимента была устлана миллионами жертв. В демократической системе ответственность руководства усматривается в том |
|
|
|
|
