<<<     ΛΛΛ     >>>   

регионах и у разных народов капитализм развивался неравномерно: он неуверенно шел вперед, колебался и отступал в соответствии с многообразием различных путей. Один из таких кружных путей прослеживается в истории крупномасштабного колониального рабовладельческого производства на обоих американских континентах между концом семнадцатого и серединой девятнадцатого столетий, истории, которая не является докапиталистической, но скорее находится внутри сложного и противоречивого развития капитала.

Крупномасштабное плантационное производство с использованием рабского труда было начато на Карибских островах в середине XVII столетия английскими и французскими плантаторами, которые ввозили рабов из Африки, чтобы компенсировать малочисленность местного населения, уничтоженного европейским оружием и болезнями. К концу XVIII столетия продукция рабского труда на обоих американских континентах составляла одну треть стоимости европейской торговли1*. Европейский ка­питализм находился в весьма двусмысленных отношениях с этим рабовладельческим производством в Америке. Можно логически аргументировать, как делали многие, что, поскольку капитализм идеологически и материально основан на свободном труде или, в действительности, на собственности рабочего на свою рабочую силу, он должен быть противоположен рабскому труду. С этой точки зрения колониальное рабство должно рассматриваться как предшествующая форма производства, аналогичная феодализму, на смену которому постепенно пришел капитал, преодолев его. Капиталистическая идеология свободы в этом случае должна быть чистой силой просвещения.

Однако отношения капитала с колониальным рабством фактически являются куда более тесными и сложными. Во-первых, хотя капиталистическая идеология и в самом деле противоположна рабству, на практике капитал, тем не менее, не только подчинил себе и усилил существующие системы рабовладельческого производства по всему миру, но также создал новые системы рабства в беспрецедентном масштабе, особенно на американских континентах14. Создание капиталом рабовладельческих систем можно интерпретировать как своего рода приобщение к капитализму, где рабство должно выступать в качестве переходной стадии меж-. ду натуральными (то есть самодостаточными и изолированными) эко-Д" номиками, которые предшествовали европейскому вторжению, и собс-:*'•; твенно капитализмом. Действительно, масштаб и уровень организации 1у? Карибских плантаций XVIII века в определенных аспектах предвосхитили европейскую промышленную фабрику XIX века15. Рабовладельческое fy производство на американских континентах и торговля африканскими рабами, однако, не являлись просто или даже преимущественно переходом к капитализму. Они были относительно стабильной опорой, пье-

122

ПЕРЕХОДЫ СУВЕРЕНИТЕТА

десталом сверхэксплуатации, на котором стоял европейский капитализм. Здесь нет противоречия: рабский труд в колониях делал возможным капитализм в Европе, и европейский капитал не был заинтересован в отказе от него.

В тот же самый период, когда европейские державы создавали базу ра­
бовладельческой экономики по берегам Атлантики, в Европе, главным об­
разом в Восточной, но также и в Южной, происходила рефеодализация аг-
| рарной экономики, и, таким образом, возникла сильная тенденция к ог-
! ! I раничению мобильности рабочей силы и замораживанию условий рынка
j j j труда. Европа была отброшена во второй период крепостничества. Суть
; I i здесь состоит не просто в разоблачении иррациональности буржуазии,
! но в том, чтобы понять, как рабство и крепостничество могут быть пре­
красно совместимы с капиталистическим производством в качестве ме­
ханизмов, ограничивающих мобильность рабочей силы и блокирующих
1 I I ее движение. Рабство, крепостничество и все другие личины принудитель-
,l i ной организации труда — от кулизма в Океании и пеонажа в Латинской
I ' Америке до апартеида в Южной Африке — все являются важными элемен­
тами, присущими процессам капиталистического развития. В этот период
рабство и наемный труд ангажировали друг друга как партнеры по танцу в
скоординированных шагах развития капитализма16.

Конечно, многие благородные и просвещенные защитники аболици­
онизма в Европе и на американских континентах в конце XVIII и начале
XIX столетий, руководствуясь соображениями морали, выступали против
рабства. Доводы аболиционистов имели некоторую реальную силу лишь
тогда, когда шла речь об интересах капитала, например когда они служили
делу снижения прибылей рабовладельческого производства конкурента.
И даже в этом случае их сила была довольно ограниченной. Фактически ни
моральные аргументы дома, ни расчеты прибыльности за рубежом не мог­
ли подвигнуть европейский капитал уничтожить рабовладельческие ре­
жимы. Лишь бунт и революция самих рабов могли обеспечить необходи­
мое средство для достижения цели. Так же, как капитал делает шаги к рес­
труктуризации производства и использует новые технологии лишь в ответ
I на угрозу организованного противостояния рабочих, так же европейский

{ '[ капитал не отказался бы от рабовладельческого производства, пока орга-

II низованные рабы не стали представлять угрозу его власти и сделали эту

систему производства непригодной. Иными словами, рабство было отме­
нено не по экономическим причинам, но скорее уничтожено политически­
ми силами 17. Политические волнения, конечно, подорвали экономическую
выгодность системы, но еще важнее то, что восставшие рабы стали реаль­
ной контрвластью. Гаитянская революция, несомненно, была водоразделом
в истории восстаний рабов в эпоху современности — и ее призрак бродил
! S по Америке в начале XIX века так же, как призрак Октябрьской революции

ДИАЛЕКТИКА КОЛОНИАЛЬНОГО СУВЕРЕНИТЕТА 123

являлся европейскому капитализму более века спустя. Тем не менее не следует забывать, что восстание и антагонизм были постоянной частью рабства повсюду на обоих американских континентах, от Нью-Йорка до Баии. Экономика рабства, подобно самой экономике современности, была экономикой кризиса.

Утверждение, что режимы рабства и крепостничества внутренне присущи капиталистическому производству и развитию, указывает на глубинную связь между желанием субъекта труда избежать отношений господства и подчинения и попытками капитала удержать население внутри жестко установленных территориальных границ. Йанн Мулье Бутан особо отмечал важность этих процессов бегства в истории капиталистического развития:

Анонимная, коллективная, продолжающаяся и бессодержательная сила дезертирства подталкивала рынок труда по направлению к свободе. Та же сила обязывала либерализм создавать апологию свободного труда, права на собственность и открытых границ. Она также заставляла буржуазных экономистов создавать модели, которые снижали мобильность труда, дисциплинировали его и оставляли без внимания элементы непрерывного бегства. Все это служило открытию и переоткрытию тысячи форм рабства. Этот неизбежный аспект накопления предваряет вопрос пролетаризации в эру либерализма. Он создает основы современного государства18.

Стремление масс к территориальным перемещениям является мотором, приводящим в движение весь процесс капиталистического развития, и капитал должен постоянно пытаться сдерживать это стремление.

ПРОИЗВОДСТВО ИНАКОВОСТИ

Колониализм и расовое подчинение выступают как временное решение кризиса европейской современности не только в экономических и политических терминах, но также в терминах идентичности и культуры. Колониализм создает образы инаковости и соединяет их потоки в сложную диалектическую структуру. Конструирование в негативном плане неевропейских других в конечном счете оказывается тем, что формирует и поддерживает саму европейскую идентичность.

Колониальная идентичность действует прежде всего посредством ма-нихейской логики исключения. Как говорит нам Франц Фанон, «колониальный мир есть мир, расколотый надвое»19. Колонизированные исключены из европейских пространств не только в физических и территориальных категориях и не только в категориях прав и привилегий, но даже в категориях мышления и ценностей. Колонизированный субъект коне-

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Оно должно быть направлено прямо в сердце империи
Законы экономического развития могут преодолеть различия исторического пути государств
С самого начала аме­ риканское пространство было конституции суверенитета
Мощные выступления последних лет xx века события на площади тяньаньмынь в 1989 м пролетариата протеста
Диалектика идентичности ю 5