<<<     ΛΛΛ     >>>   

Но в новых условиях национальное «развитие» настойчиво требует всеобщего движения в направлении, некогда доступном только малочисленной, особо выделенной группе. Когда-то государство было заинтересовано в защите такого меньшинства, которое ему было легче доить. Теперь государство больше заинтересовано в лишении меньшинства его экономической монополии, и, поскольку это меньшинство находится на виду и обладает богатством, государство, чтобы заслужить расположение более широких слоев населения, начинает притеснять меньшинство и лишать его собственности. Это случается неизбежно. Именно так в угоду большинству создается для него весьма приятное (правда не для его жертв) и трогательное зрелище унижения группы, некогда вызывавшей зависть. Порой подобным удовольствием может наслаждаться не только ограниченная по численности группа, унаследовавшая положение преследуемого меньшинства, но и значительно более обширная категория — и это тоже политически веское соображение, делающее такой ход событий привлекательным для государства.

Такие обстоятельства ставят меньшинство перед выбором, подобным тому, который приходилось делать (хотя и в несколько иных условиях) нашим рабочим-мигрантам из Руритании. Оно может, например, ассимилироваться, и иногда именно это и случается со всем меньшинством или с довольно значительной его частью. Оно может, напротив, попытаться покончить со своей специализацией и со своим статусом меньшинства, создав собственное государство, которое теперь возьмет на себя функцию защитника неспециализированной новой национальной культуры. Для рассредоточенного городского населения первоочередной проблемой является, конечно, обретение необходимой территориальной базы. Жители Руритании, будучи крестьянами, разумеется, имели свою территорию, которой и суждено было превратиться в Королевство Руритания, а впоследствии в Социалистическую Народную Республику Руританию. Но на что могла рассчитывать городская, профессионально специализированная и рассеянная группа, практически не имевшая сельских корней?

Для национализма подобного типа обретение территории было первой и, вероятно, главной задачей. Эллины вначале думали не столько об отделении от Османской империи, сколько об изменении иерархии внутри нее и захвате власти и, таким образом, о возрождении разрушенной турками Византии. Первое Греческое восстание [8] произошло не в Греции, а на теперешней территории Румынии f 9], где греки составляли меньшинство, и при этом весьма успешно существовали вне османской системы. Нынешняя южная Греция стала использоваться как единственная территориальная база намного позднее.

Наиболее знаменитый и драматический пример успешного национализма диаспоры — это Израиль. Он также шляется, по словам Хью Тревора-Ропера , «последним и наименее типичным из европейских национализмов». (Поскольку он решил европейскую проблему, создав азиатскую, о которой израильтяне лишь начали задумываться.)

В диаспоре еврейская религия всегда была обращена к Иерусалиму. Возвратившись в Иерусалим, полусекуляризованный сионизм использовал устаревшие к тому времени социалистические или народнические клише Европы XIX века. Почти двухтысячелетняя история рассеяния лишила евреев какой-либо территориальной базы, и более всего в земле Израиля, и сделала их скорее утратившим целостность и сильно специализированным слоем внутри структуры других обществ, чем сбалансированной популяцией, способной стать основой более или менее автократического современного государства, geschlossener Handelstaat . Тем не менее это удивительное превращение было осуществлено в значительной степени благодаря инициативе, вызванной преследованиями, начавшимися в Восточной Европе, а затем и во всей Европе в период катастрофы [10]. Эти преследования — самый наглядный пример судьбы культурно выделенных, экономически преуспевающих и политически беззащитных сообществ в момент, когда эпоха таких специализированных сообществ и традиционной формы органического разделения труда подходит к концу.

Личностные изменения, которые пришлось претерпеть евреям, приехавшим из разных стран в Израиль, шли вразрез с общей тенденцией мирового развития: городское, космополитическое население с высоким уровнем грамотности и знаний было по крайней мере частично возвращено на землю и ограничено более жесткими территориальными рамками. Обычно националистический процесс противоречит своим собственным формулировкам и лозунгам: говоря о крестьянах, он на деле создает горожан. В данном случае было совершенно необходимо создать некоторое количество «искусственных» крестьян. По сути дела, это оказались крестьяне, объединенные определенными основными племенными признаками: типом местной организации, состоявшей из единиц, осуществляющих одновременно производственные и военные задачи. «Изготовление» таких крестьян-соплеменников из людей городского происхождения — явно нелегкая задача, и искусственные крестьяне-солдаты были, в сущности, созданы по образцу несекулярного монашеского устава [11]. Этот процесс нуждался в своей идеологии; и в силу исторической случайности подходящая смесь из социализма и народничества оказалась наиболее доступной и распространенной в той интеллектуальной среде, из которой устав вербовал своих новых членов. Такие черты этой идеологии, как пропаганда сельского образа жизни, коллективизма, неприятие разделения труда, находились в идеальном соответствии с ее целями. Ответить на вопрос, так ли хорошо живется современному человеку в киббуце, как верили и надеялись создатели этой идеологии, пока не удалось. Но в качестве способа успешного освоения земли и возвращения на нее представителей сильно урбанизированного и обуржуазившегося населения и столь же успешной защиты этой земли в период военного кризиса с помощью минимальных и ограниченных средств киббуцы доказали свою исключительную целесообразность и эффективность.

Проблемы общественных преобразований, культурного возрождения и обретения территории, неизбежность столкновений с естественной враждебностью тех, кто претендовал на эту территорию ранее, свидетельствуют о тех особых и весьма серьезных трудностях, с которыми сталкиваются национализмы диаспоры. В лучшем положении оказываются те, кто удерживал за собой хотя бы часть древней территории. Но проблемы, которые встают перед культурой диаспоры, не сделавшей националистического выбора, могут быть столь же печальными и трагическими, как и в случае, если она примет идею национализма. На самом деле можно сказать, что именно крайняя опасность альтернативной угрозы, ассимиляции, заставляет сторонников националистического решения отстаивать свою точку зрения.

Опасность положения, в котором оказываются народы, живущие в диаспоре, если они не делают выбора в пользу национализма, и то, как явно вся ситуация может быть выведена из общих закономерностей перехода от аграрного к индустриальному порядку, показывает, что совершенно неверно рассматривать национализм диаспоры как пример, опровергающий нашу теорию национализма:

«Греческий и армянский национализм возник среди народов, которые всегда были более процветающими и способными лучше понять производительные экономические системы современной Европы, чем их османские мусульманские правители» .

В случае с нашей Руританией национализм объяснялся тем, что экономически и политически отсталое население было способно выделиться в культурном отношении и так оказалось перед националистическим выбором. Но то невыносимое положение, в каком оказываются культурно выделившиеся народы, с началом процесса индустриализации, совсем не отсталые в экономическом отношении (и даже напротив), но лишенные политических прав вследствие своего статуса меньшинства, вытекает из тех же общих предпосылок и ведет к тому же выводу, хотя и особым путем. Сосредоточиться исключительно на экономической отсталости, которая в большинстве типичных случаев, разумеется, имеет значение, — значит, исказить нашу позицию. Индустриальный порядок требует внутренней однородности в пределах политических единиц хотя бы в той мере, чтобы обеспечить более или менее беспрепятственную мобильность, и потому лишает «этническое» выделение как его преимущества, так и неудобства — и политического, и экономического одновременно .

Смышленые ( фр .)

CM.: Hirschman Albert О . The Passions and the Interests. Princeton , 1977. Разумеется, возможно, что свободный индивидуалистический дух предвосхищал на много веков, по крайней мере в одном обществе, наступление индустриального порядка. CM .: Macfarlane Alan . The Origins of English Individualism . Oxford , 1978. Это не противоречит нашей теории, хотя может бросить свет на раннее возникновение национального сознания в Англии. Чтобы представить себе, как настоящая теория национализма соотносится с более широкой социаль­ной философией, см.: Hall John A . Diagnoses of Our Time . London , 1981.

* Этот факт, касающийся важнейших несоответствий в обществе, кажется, был признан автором, продолжающим считать себя марксистом. CM.: Nairn Тот . The Break-up of Britain . London , 1977.

Невмешательства ( фр .)

Plamenatz John. Two types of Nationalism. — E. Kamenka (ed.). Nationalism. The Nature and Evolution of an Idea. London , 1973.

Оскорблением величества (фр.)

Перевод С. Маршака. В оригинале: 'Кто в эти времена был торговцем?' — Прим. ред.

Trevor-RoperH. Jewish and other Nationalism. London , 1962.

Закрытой корпорации ( нем .).

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Геллнер Э. Нации и национализм политологии 1 национализм
Сам принцип национализма в противоположность тем аватарам
Можно назвать культурным империализмом
Затрудняет функционирования всего общества
Геллнер Э. Нации и национализм политологии 11 культуры