<<<     ΛΛΛ     >>>   

Разгром южных плантаторов привел к дальнейшей демократизации политической системы США. Период, называемый реконструкцией, привел к определенным сдвигам в структуре политической элиты США. На юг устремились те северяне, которые постарались возглавить процесс трансформации Юга по модели политсистемы Севера, сделать политическую карьеру и, прежде всего, обогатиться (недаром их называли «саквояжниками»). Процесс трансформации Юга был в значительной степени подчинен интересам элит, возвысившихся благодаря победе в гражданской войне. Роль народных масс в политическом процессе, сыгравших решающую роль в победе северян в гражданской войне была принижена, на первый план выдвинулись интересы элиты. Изменились идеологические установки Республиканской партии, эгалитаристские элементы в них вытеснялись элитаристскими. Это относится и к идеологии Демократической партии. Эти изменения получили отражение в сделке Республиканской и Демократической партий, получившей название компромисса 1877 г . В социально-политическом процессе возобладали интересы элиты промышленного и банковского капитала. Большой бизнес доминировал не только в экономике, но и в политической власти как в периоды правления Республиканской, так и Демократической партий. Сильно увеличился разрыв между новой элитой и основной массой населения, капиталистическая элита получила преобладающее влияние на политический процесс. В структуре элит экономическая элита заняла доминирующее место, оттеснив политическую элиту. Американский историк П.Берч отмечает, что в конце Х1Х века представительство социально-экономической элиты в высших эшелонах государственной власти к концу 70-х годов превысило 80%, к концу 90-х превысило 86%, а к 1913 г . превысило 90%. Причем это изменение в структуре элит носило не конъюнктурный, а долговременный характер, ведущая роль экономических элит сохранилась на всем протяжении ХХ века.

Мы уже отмечали противостояние двух тенденций в американской политической мысли – элитаристской и антиэлитаристской (с сильным вкраплением эгалитаризма), отражающими реальное противостояние элиты и масс. В последнюю четверть Х1Х – первую четверть ХХ века (и позже) она приняла форму противостояния либерально-консервативной, индивидуалистической идеологии (неограниченная свобода частной собственности, невмешательство государства в социо-экономический процесс), непосредственно выражавшей интересы капиталистической элиты, и эгалитарно-демократического либерализма, продолжавшего традиции Джефферсона, Джексона, Линкольна, подчеркивавшего принцип равных возможностей как стержня политической культуры США и выступавшего за недопущение крайнего неравенства в структуре населения. С идеологическим оправданием первой тенденции выступали, в частности. сторонники социал-дарвинизма, такие как У.Самнер , которые считали наиболее удачливых капиталистов о особенно финансовых магнатов «естественной элитой» общества, победителями в конкурентной борьбе, а социальные низы – побежденными в силу своей «меньшей приспособленности». Выразителем второй тенденции в рассматриваемый период выступил социал-реформизм, видный представитель которого Л.Уорд, в отличие от большинства других сторонников психологического направления в социологии, считал, что разделение людей на элиту и массу обусловлено не различием врожденных способностей индивидов, а является следствием того, что представители различных социальных страт поставлены в неравные условия и обладают неравными возможностями (в частности, в области образования), тогда как принципы социальной справедливости и демократический менталитет американского народа требует создания равных возможностей для каждого «продвигаться наверх», сделать карьеру, достичь элитного статуса .

Процесс усиления власти капиталистической элиты, магнатов финансового капитала, превратившихся в фактическую несменяемую элиту США, вызвал сильную массовую оппозицию. Громкие разоблачения публицистов и социологов (Л.Стеффенсом, Т.Лоусоном и др.), названных апологетами финансовой элиты «разгребателями грязи», показали, что крупнейшие состояния в США (Рокфеллера и др.) нажиты во многом при помощи грязных махинаций. Полемика о роли экономической элиты, прежде всего магнатов финансового капитала продолжалась и в 50-е годы. Дж.Чемберлен утверждал, что видные американские писатели такие как Дж.Лондон, Ш.Андерсон, Т.Драйзер, С.Льюис очень неглубоко трактовали образы лидеров американского бизнеса, чернили их. Проф. Гарвардского университета Н.Грас стал инициатором переписывания американской экономической истории с позиций подчеркивания творческой роли промышленных и финансовых магнатов США. Э.Сэвет писал в журнале «Форчун», что те «злоупотребления в практике бизнеса», которые, возможно, имели место, были «побочным продуктом огромных усилий людей, которые...совершили чудеса в области материальных достижений».Один из виднейших американских историков А.Невинс, защищая магнатов финансового капитала как творцов американской экономической мощи, писал, что Рокфеллер, например, благодаря своему организационному гению, своему упорству в достижении цели, проницательности ума и твердости своего характера вырисовывается как одна из наиболее выдающихся личностей того столетия, в котором он жил». С этими историками резко полемизировал с марксистских позиций американский публицист Г.Аптекер, писавший, что с точки зрения этих «историков бизнеса» Рокфеллер создал нефтяную промышленность, Карнеги – сталелитейную, Гульд построил железнодорожную сеть, Морган развил финансы, а «безликая масса, именуемая бедняками или неудачниками, жила в трущобах и представляла собой предмет филантропических забот героев». И далее: «Величие нашей страны создано трудом масс, которые заставляют землю плодоносить, а машины – производить продукцию» .

Во всяком случае, антимонополистические настроения масс в этот период были накалены и влияли на общественное мнение. Сторонники реформаторского крыла в Демократической партии требовали усиления антимонополистического законодательства, совершенствования системы замещения элитных государственных должностей на принципах меритократии. Реформаторское течение возникло и в Республиканской партии. Такие политики, как Р.Лафоллет, такие социологи, как Л.Уорд выступали за усиление эгалитаристских тенденций, заложенных Т.Джефферсоном, Э.Джексоном, А.Линкольном, за расширение демократических прав масс, ограничение власти финансовой олигархии.

Впрочем, на деле реформистский курс, проводимый президентом-демократом В.Вильсоном отнюдь не ослабил финансовую олигархию. Объективно политика реформаторов работала на экономическую элиту, роль которой возрастала не через конфронтацию с массами, а, напротив, через определенные компромиссы, уступки массам, от которых элита выиграла гораздо больше чем если бы проводила конфронтационную политику.

В период республиканских президентов консервативного крыла У.Гардинга, К.Кулиджа, Г.Гувера (1921 – 1933 г .г.) роль социально-экономических элит еще более укрепилась, ее представительство на высших государственных постах составило 80% . Позиции американских левых политиков значительно ослабли.

Положение существенно изменилось в период кризиса 1929 – 33 г .г., который американцы называли «великой депрессией». Выход из глубочайшего кризиса предложил президент Ф.Д.Рузвельт и его «мозговой трест». Это был знаменитый «Новый курс» – спасение американского капитализма путем глубоких реформ, прогрессивного налогообложения корпораций и перераспределения национального дохода в пользу широких народных масс. Характерно, что американский высший класс, прежде всего, экономическая элита, напуганная реформаторскими планами Рузвельта, увидевшая в них угрозу своим привилегиям, была в своем большинстве оппозиционно настроена к нему. Рузвельт доказал, что миссия политической элиты, особенно в годы кризиса,– видеть дальше, чем это делают сами представители класса, интересы которого она объективно выражает, (а вместе с тем интересы страны в целом), что «Новый курс» был оптимальным путем к стабилизации американской социально-политической системы. Этот курс предложил модель отношений элиты и масс, в которой противоречия не перерастают в конфликт, в социальную революцию, а разрешаются путем компромиссов, модель, которая вышла за временные рамки «нового курса» и продолжает существовать и поныне.

Нужно отметить, что благосостояние масс США с 30-х по 70-е г.г. ХХ столетия росло несколько более быстрыми темпами, чем обогащение высшего класса (впрочем, это нельзя сказать о экономической сверхэлите – мультимиллионерах, миллиардерах,появившихся в последние десятилетия ХХ века мультимиллиардерах). Если социологи и политологи больше используют категории «высший класс», «высший-средний», «средний» «низший средний», «низший», то американская экономическая статистика использует деление на пять квинт. В 80-е годы– годы «консервативной волны» – доходы высшей квинты возросли более быстрыми темпами, чем остальных, особенно низшей квинт, в 90- г.г. этот рост был более равномерным. Причем экономическая элита – сверхбогачи, финансовые магнаты топ-менеджеры крупнейших корпораций – это особая, специфическая группа, они не просто на несколько порядков богаче остальных страт, это люди, живущие в своем мире, они отгорожены от остальных оградами своих имений, закрытых аристократических клубов, закрытых элитарных учебных заведений, со своей элитарной субкультурой, формируемой фамильными связями ( элита США отличается сложным переплетением фамильных связей, наподобие тех, отмечает социолог и экономист Ф.Ландберг, которые связывали старинные аристократические семьи Европы. Не случайно в США издается «светский регистр», где перечислены «избранные». В их аристократические клубы (их социологический анализ дал известный американский социолог и политолог У.Домхофф) порой принимаются представители верхушки политической элиты, отдельные «герои потребления», чьи имена у всех на слуху, идолов массовой культуры, получающих гонорары в сотни миллионов долларов, преуспевающие интеллектуалы. Но основу сверхэлиты составляют «старые деньги» Северо-востока США (новые сверхбогачи – нувориши Запада и Юга принимаются не сразу). Естественно, эти люди не могут не привлекать внимание социологов, политологов, экономистов, исследующих этот феномен, то есть элитологов.

Американская школа элитологии сформировалась позже европейской школы. Ее основные направления начинают формироваться в 30-х – 40-х годах ХХ века, после того, как в США были переведены и изданы в 30-х годах основные труды В.Парето и Г.Моски, вырос интерес к элитологической проблематике, тогда и получил распространение сам термин «элита» (причем ряд американских политологов счел этот термин недемократическим, что в демократическом обществе предпочтителен термин «лидерство»). Предшествующие исследования политических, экономических и др. элит не носили системного характера и могут быть названы протоэлитологией.

В 30-е – 40-е годы создается несколько центров элитологических исследований в США. Основателем одной из них, на наш взгляд, самой плодотворной, был Г.Лассуэлл (1902 – 1978). Многие современные элитологи США считают Лассуэлла своим учителем. В 20-х –30-х годах он работал в Чикагском университете, затем – в Йельском и Нью-Йоркском. В области теоретической политологии он попытался синтезировать бихевиористский и фрейдистский подходы к политической науке, создать единую интегрированную политологию, ориентированную не на кабинетные, а но полевые исследования. В предисловии к книге Лассуэлла «О политической социологии» известный американский политолог Д.Мэрвик называет Лассуэлла «пионером изучения политики как научной дисциплины» . И с тем большим правом мы назовем его пионером изучения политической элитологии и безусловным лидером либеральной трактовки элитизма.

Лидером другой школы был профессор Нью-Йоркского университета Дж.Бернхэм, предложивший технологическое обоснование элитаризма. В своем программном произведении «Менеджерская революция» ( 1940 г .) пропагандируемой коммунистами социалистической революции он противопоставил революцию менеджеров, которая приведет к власти «новый правящий класс» – элиту управляющих. К этой элите он относит президентов, председателей советов, директоров крупнейших корпораций, а также лидеров правительственных институтов; он признает, что пропагандируемая им социально-политическая система (государственно-монополистический капитализм) может быть названа «типом корпоративной эксплуатации», менеджерская элита «эксплуатирует остальное общество» . В другой своей работе он обосновывает макиавеллиевскую школу элитаризма .

Начиная с 50-х годов ХХ века наиболее влиятельным направлением в политологии и социологии стал плюрализм. В начале 50-х годов такие его главные представители, как Д.Рисмен и др., считали, что термин «элита» – недемократический, предпочитали ему термин «лидерство», утверждали, что в США элита отсутствует. Позже Р.Даль, исходя из теории о совместимости элиты и демократии, выдвинул идею «полиархии», множества центров власти в плюралистическом обществе.

В 50-х –начале 60-х г.г. ХХ века наиболее ярким американским элитологом стал Р.Миллс. Это был леворадикальный социолог, лидер американских «новых левых», критик американской политической системы. Подвергался резкой критике, если не сказать, травле со стороны ряда своих коллег – консервативных, а порой и либеральных социологов и политологов, рано умер. Ныне наиболее влиятельным американским элитологов левого толка, близким к неомарксизму, предпочитающим понятию «элита» термин «правящий класс», является профессор Калифорнийского университета У.Домхофф.

В 70-х годах в американской элитологии возникает направление, которые многие политологи называют «неоэлитизмом». Его представители – Т.Дай, Х. Зайглер и ряд других критикуют плюралистическую интерпретацию американской политической системы, считая элиту атрибутом любой социальной структуры, и считают американскую политическую и экономическую элиты наиболее квалифицированными элитами в мире.

Но полемике по проблеме структуры политической власти и политических элит в США будет посвящена следующая глава.

См .:Brown R. & Brown B. Democracy or Aristocracy? Michigan Univ ., 1964.

Токвиль А. Демократия в Америке. М.,1992, с.60.

Там же, с.с.5–22.

Там же, с.406.

Там же , с .408.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

О плюрализме элит
Моска считает демократию камуфляжем той же власти меньшинства