<<<     ΛΛΛ     >>>   

Уорф, далее, находил связь между тем, как передается объективное время в системах глагольных времен в европейских языках, и такими чертами европейской культуры, как датировка, календари, летописи, хроники, дневники, часы, а также исчисление зарплаты по затраченному времени, физические представления о времени. Очевидность ньютоновских понятий пространства, времени, материи Уорф объяснял тем, что они д а н ы, как бы н а в я з а н ы "среднеевропейской" культуре языками (Новое в лингвистике. Вып. 1. 1960. С. 135-168).

Однако эксперименты психологов не подтверждают эту "удивительно красивую" гипотезу, как писал о ней Ю.Д. Апресян. Но и не опровергают вполне, потому что могут сопоставлять значимости для сознания отдельных языковых фактов, но не громады языков в целом.

"Лингвистическая относительность", зависимость сознания человека от языка продолжает волновать людей, о ней по-прежнему спорят. Потому что многие убеждены: язык – это один из главных наставников человечества. 130. Лингвистическая философия
Людвига Витгенштейна и Джорджа Мура

Казалось бы, в неопозитивизме, доверяющем только строгой логике и фактам, невозможны преувеличения на почве "веры в слово". И тем не менее.

Людвиг Витгенштейн (1889-1951) еще в Австрии в раннем "Логико-философском трактате" (1921) развивал идею структурного сходства языка и мира: язык – это образ (проекция) мира, представляющего собой мозаику атомарных фактов. При этом под "фактами" понимались те объективно регистрируемые данные, с которыми имеют дело естественные науки, идеальным языком признавалась символика математической логики, а подлинный предмет философии виделся в логическом анализе языка науки. В свое время эти идеи потрясли логиков и философов, они вызвали бурное развитие математической логики и структурных исследований в разных науках. У Витгенштейна, конечно, были предшественники и вдохновители: не только Бертран Рассел, но и более отдаленные – Лейбниц, Декарт, Луллий. Однако главный источник аналогий между структурой языка и структурой мира – это вера в язык и в его значимость для понимания мира.

Позже глава английских "аналитиков языка" Джордж Мур (1873-1958) и под его влиянием Витгенштейн (уже "поздний", в Англии) переходят от анализа символического логико-математического языка к логическому анализу естественного языка и тех наивных смыслов, из которых складывается языковая картина мира и обыденное сознание человека. Это течение аналитической философии (иногда его называют "лингвистическая философия") видит свою задачу в том, чтобы путем "терапевтического" анализа обычного языка устранять недоразумения, возникающие между людьми из-за "неправильного" употребления языка. Мур, Витгенштейн и их последователи постоянно пишут об опасной власти языка над людьми, о его "вине" и "недугах" как источниках человеческих заблуждений и псевдопроблем. В "Философских исследованиях" Витгенштейна (1953) язык не раз сравнивается с чем-то обманным, враждебным, держащим человека в плену*.

* Ср. несколько тезисов: "Философия есть битва против околдования нашего разума средствами нашего языка" (№ 109); "Мы в плену у образа. А наружу мы не можем выйти, потому что он лежал в нашем языке, и казалось, что язык лишь непреклонно повторяет его нам" (№ 115); "Результат философии – это обнаружение тех или иных проявлений простой бессмыслицы и ссадин, которые мы получаем в процессе понимания, наталкиваясь на границы языка" (№ 120). Цит. по публикации в издании: Новое в зарубежной лингвистике. Вып. ХУ?. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985.

Какие же "недуги", чреватые для людей "обманом", "пленом" и "ссадинами", усматривают в языке лингвистические философы? Например, такой "подлог": мы употребляем глагол знать для обозначения фактически совершенно разных познавательных процессов и состояний, ср.: Я знаю, что это яблоня; Я знаю, что он уехал; Я знаю урок; Я знаю, что делать; Я знаю, что Земля круглая; Я знаю – город будет!; Я знаю этого человека и т.д. В самом деле, в приведенных высказываниях нет двух одинаковых значений или употреблений слова знать . Однако эта многозначность давно известна, а для языков, имеющих толковые словари, с той или иной степенью подробности – описана*. Что касается логической и психологической характеристики тех процессов и состояний, которые люди обозначают словом знать , то, судя по работам Мура и Витгенштейна, они с блеском и не без самоиронии освобождались от "оков" языкового "плена".

* Например, в 4-томном Словаре русского языка под редакцией А.П. Евгеньевой (М.: Русский язык, 1981) в слове знать выделено 7 основных значений, несколько употреблений и более десятка фразеологически связанных значений (вроде значения 'ничего другого не делает, кроме...', возникающего в высказываниях модели Только и знает, что.. .).

В целом лингвистическая философия и связанный с ней концептуальный анализ обыденного сознания – это перспективные области гуманитарного знания, в которых уже сделаны замечательные открытия в лингвистической семантике, теории коммуникации, социальной психологии; предложены реалистические концепции в теории этики*. При этом рассуждения о "недугах" и "вине" языка можно понять отчасти как риторику и "украшательство", отчасти – как наследие фидеистических традиций в оценке роли языка в познании.

* Подробно см.: Мур Дж. Принципы этики. М., 1984; Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М., 1988; публикации Проблемной группы "Логический анализ языка" (Институт языкознания РАН). M., 1987-I995 гг.. 131. Философско-поэтическая герменевтика
Мартина Хайдеггера

Образ языка, найденный Хайдеггером, привлекает своей мудростью, человеческой теплотой и богатством следствий: Язык есть дом бытия . В "Письме о гуманизме" (1947) эти слова не раз повторены автором – почти как поэтический рефрен. Есть повторы с вариациями, и глубина видения языка становится бездонной, почти мистической: "Язык – дом истины Бытия", "В жилище языка обитает человек", "Язык есть просветляюще-утаивающее явление самого Бытия", "Язык есть вместе дом бытия и жилище человеческого существа", "Язык есть язык бытия, как облака – облака в небе".

Мартин Хайдеггер (1889-1976), один из основоположников немецкого экзистенциализма, видит в языке "самое интимное лоно культуры" и истинным познанием считает "вслушивание в язык". Традиционное определение языка как средства общения кажется ему слишком техническим и плоским. Смыслы, аккумулированные в языке, значительнее того, что люди могут сказать друг другу. Не люди "говорят языком", а язык говорит людям и "людьми" – пишет Хайдеггер.

Романтической ностальгии Хайдеггера по утраченной цельности человеческого бытия созвучен и его пессимизм в оценках эволюции языка: "Повсюду и стремительно распространяющееся опустошение языка не только подтачивает эстетическую и нравственную ответственность во всех применениях языка. Оно коренится в разрушении человеческого существа. <...> Язык все еще не выдает нам своей сути: того, что он дом истины Бытия. Язык, наоборот, поддается нашей голой воле и активизму и служит орудием нашего господства над сущим" (Хайдеггер, 1993, 195).

Язык, открывающий "истину бытия", продолжает жить прежде всего в поэзии – уверен Хайдеггер. Однако здесь понятие "язык" становится у Хайдеггера размытым, и тот язык, который есть "дом и истина Бытия", противопоставляется "просто языку" или "традиционному языку с его грамматикой". Ср.: "Только этот Язык – не просто язык, который мы себе представляем, и то еще в хорошем случае, как единство фонетического (письменного) образа, мелодии, ритма и значения (смысла). Мы видим в звуковом и письменном образе тело слова, в мелодии и ритме – душу, в семантике – дух языка". Однако, продолжает Хайдеггер, такое "метафизическое телесно-духовное истолкование языка скрывает Язык в его бытийно-историческом существе" (Хайдеггер, 1993, 203).

Понятно, что хайдеггеровский Язык "с большой буквы" – это, в сущности, уже не язык, а поэтический символ "всего высокого и прекрасного", может быть, и лестный для "традиционного языка с его грамматикой", но и уводящий проблему "язык и познание" в область поэзии и мифологии.

В стремлении назвать Языком все лучшее, что есть в человеческом духе, Хайдеггер не одинок. Германско-швейцарский философ Ойген Розеншток-Хюсси (1888-1973), развивая образы "Евангелия от Иоанна", пишет: "Бог – это сила, дающая человеку способность говорить и объединяющая его со всеми людьми. Поэтому вера в Бога, и право говорить, и долг говорить – это одно и то же"*. Дарованное людям Божье Слово-Логос Розеншток-Хюсси противопоставляет этническим языкам, разделяющим людей на разноязыкие изолированные группы. Но именно христианский Логос создает общность, единство человечества; это и есть "язык языков" внутри каждого языка, говорит Розеншток-Хюсси. И предвидя возражения тех, кто не отождествляет язык и Евангелие, язык и поэзию, т.е. язык и сказанное на языке, он пишет: языковеды "остаются приверженными к своим грамматическим орудиям пытки", поэтому "от них ускользает нечто такое, что мне кажется самым главным. От них ускользает отношение между Богом и человеком, между силой языка и способностью к языку, т.е. между Отцом, Сыном и Святым Духом" (Розеншток-Хюсси О. "Идет дождь...", С. 55-56).

* Розеншток-Хюсси О. "Идет дождь", или язык стоит на голове. В электрической сети языка // Философские науки. 1994. № 1-3. С. 43. "Идет дождь" – это полемический выпад против неопозитивистов-аналитиков языка: цитата сразу из целой серии работ, в которых высказывание Идет дождь и подобные заурядные фразы обыденной речи послужили материалом для ряда важных логико-лингвистических наблюдений, в том числе открытия тех "скрытых" правил организации смысла, которые оказались бы нарушены в высказывании: Идет дождь, но я так не считаю (знаменитый парадокс Мура).

Такова "лингвистическая философия" поэтов. Ср. строки из "Нобелевской лекции" Иосифа Бродского: "Кто-кто, а поэт всегда знает, что то, что в просторечии именуется голосом Музы, есть на самом деле диктат языка; что не язык является его инструментом, а он – средством языка к продолжению своего существования. <...> Поэт, повторяю, есть средство существования языка". 132. "Диалогические мыслители" XX века

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Почему из всех славянских языков самое большое воздействие церковнославянский оказал именно на русский язык
К которым обращено откровение бога
Многие политеистические религии

Большинство народов сохраняет традиционную для своей истории религиозную ориентацию