<<<     ΛΛΛ     >>>   

Гаспаров Б. М.

Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. М.: “Новое литературное обозрение”,1996.— 352 с.

В книге известного литературоведа и лингвиста исследуется язык как среда существования человека, с которой происходит его постоянное взаимодействие. Автор поставил перед собой цель — попытаться нарисовать картину нашей повседневной языковой жизни, следуя за языковым поведением и интуицией говорящих, выработать такой подход к языку, при котором на первый план выступил бы бесконечный и нерасчлененный поток языковых действий и связанных с ними мыслительных усилий, представлений, воспоминаний, переживаний. В центре исследования — коммуникативный и духовно-творческий аспекты языковой деятельности.

ISSN-0869-6363 ISBN 5-86793-020-3

© Б М.Гаспаров,1996 © Новое литературное обозрение, 1996

* * *

Эта книга была начата осенью 1989 года, которую автор проводил в (Западном) Берлине. Я был свидетелем того, как открылась берлинская стена — одно из самых поразительных воплощений идеала имманентной упорядоченности, которого надеются достигнуть путем герметического замыкания “объекта”: идеала, имевшего такую сильную притягательность и такое множество воплощений в ныне уходящем веке. И хотя книга была задумана задолго до этого события, в моем представлении она остается неотделимой от той “среды”, в которой она сделала первые шаги к своему осуществлению, — берлинского ноябрьского пейзажа 1989 года.

42

Глава 1. ПОВСЕДНЕВНОЕ БЫТИЕ ЯЗЫКА И МЕТАЯЗЫКОВАЯ РЕФЛЕКСИЯ

1. 1. ИНТУИТИВНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ И ЕЕ РАЦИОНАЛЬНОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ

F. P. Ramsey hat einmal im Gesprach mit mir betont, die Lo-gik sei eine “normative Wissenschaft”. Genau welche Idee ihm dabei vorschwebe, weiS ich nicht; sie war aber zweifellos eng verwandt mit der, die mir erst spater aufgegangen ist: da6 wir namlich in der Philosophie den Gebrauch der Worter oft mit Spielen, Kalkulen nach festen Regein vergleichen, aber nicht sagen konnen, wer die Sprache gebraucht, rnusse ein solches Spiel spielen.... Wahrend die Logik doch nicht von der Sprache — bezw. vom Denken — handelt in dem Sinne, wie eine Na-turwissenschaft von einer Naturerscheinung, und man hochstens sagen kann, wir konstruieren ideale Sprachen. Aber hierware das Won “ideal” irrefuhrend, denn das klingt, als waren diese Sprachen besser, vollkommener, als unsere Um-gangssprache; und als brauchte es den Logiker, damit er den Menschen endlich zeigt, wie ein richtiger Satz ausschaut.

L. Wittgenstein, “Phiiosophische UntersucHungen”, 1:81

Прежде чем перейти к обсуждению того, какими конкретными путями, из какого материала, с помощью каких приемов совершается та непрерывная повседневная языковая деятельность, которую мы назвали языковым существованием, представляется полезным обсудить, какое место по отношению к этому процессу занимает “структура” языка: те повторяющиеся, закономерно организованные, предсказуемые черты, которые можно заметить в любом языковом высказывании и которые мы привыкли мыслить в качестве непременной — может быть, самой по себе недостаточной, но по крайней мере необходимой, — структурной основы нашего обращения с языком.

В самом деле, разве не является непреложным фактом всякого языка наличие правил построения, обязательных для его носителей? Разве не существуют такие грамматические правила и запреты, которым говорящий на данном языке следует всегда и безусловно и которые он не может нарушить, без того чтобы такое нарушение не сочли явной ошибкой? Если существительное — женского рода и имеет в исходной форме окончание -а, то в винительном падеже у него непременно окажется окончание -у, глагол сказать — переходный, и значит, его объект должен стоять в винительном падеже (если, конечно, объект вообще будет употреблен, или если он не осложняется предлогом, или если к глаголу не добавляется отрицание, или если те или иные жанровые или ситуативные

43

условия не обесценят вовсе это требование). Правила такого рода абстрактны и всеобщи, или по крайней мере могут быть представлены в качестве таковых, с большими или меньшими оговорками. Даже если применение правила в том или ином конкретном случае встречается с неловкостями и затруднениями, сами обобщающие понятия, на которых эти правила основаны,— такие как 'существительное', 'женский род', 'винительный падеж', 'переходный глагол', 'совершенный вид', 'объект', — представляются вполне разумными обобщениями, к которым может быть сведено бесчисленное разнообразие частных случаев, возникающих в употреблении языка. Все это так, и наша задача состоит не в том, чтобы отрицать очевидное; но в том, чтобы разобраться, в какой роли и в каких пропорциях находится эта очевидная (слишком очевидная) сторона языка в отношении к “целому” языкового существования и что представляет собой это последнее именно как целое.

Даже при поверхностном просмотре материала любого языка в нем обнаруживаются повторяющиеся или частично сходные явления. Путем целого ряда более или менее утонченных логических операций удается выделить в наличном языковом материале соотносительные элементы, сходство между которыми может быть формализовано в виде набора общих для них признаков, и объединить их, в соответствии с тем или иным набором таких признаков, в ограниченное число обобщающих классов, обладающих постоянными свойствами: так чтобы переход от обобщающего класса или абстрактной формулы к конкретному языковому выражению определялся и предсказывался при помощи алгоритмически действующих правил. Как много таких классов будет выделено и по каким признакам, насколько полно правила, определяющие парадигматические соотношения между разными классами и их синтагматическую сочетаемость, будут соответствовать исходному языковому материалу — это уже вопросы, относящиеся к характеру и качеству разных моделей языка. Однако каковы бы ни были строение и свойства той или иной модели, все они отправляются от общей исходной посылки, согласно которой целью языкового описания является переход от множества конкретных наблюдаемых в речи выражений к отвлеченной схеме, следуя которой, как по канве, мы могли бы построить все эти выражения упорядоченным и предсказуемым образом. Общим является и то обстоятельство, что языковой материал — любого языка — предоставляет широкие возможности для такого его препарирования, и все мы в большей или меньшей мере, с большим или меньшим успехом этими возможностями пользуемся: и ребенок, делающий первые шаги в языке, когда он пытается обобщить свой опыт и построить по аналогии новые слова, словесные формы и их комбинации (и при этом часто ошибается и научается узнавать о своей ошибке по реакции окружающих);

и школьник, для которого осознание родного или иностранного языка неразрывно срастается с терминами и категориями “грамматики” — какое бы смутное представление он ни имел об этом предмете и как бы плохо эта “грамматика” ни соответствовала тому языку, которым он реально пользуется; и лингвист, стремящийся к очередному уточнению

44

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Исходные фрагменты выступают
Гаспаров Б. М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования 13 выражений
Тем шире расходятся от них круги потенциальных выражений
В качестве объективированного продукта нашего опыта
Если процесс регистрации языкового материала может происходить при отсутствии установки на понимание