Пиши и продавай!
как написать статью, книгу, рекламный текст на сайте копирайтеров

 ΛΛΛ     >>>   

>

Стросон П. Грамматика и философия


Каждый, кто свободно и правильно говорит на своем родном языке, прошел через период овладения языком. В течение этого периода человек, без сомнения, воспринял множество предложений, произнесенных другими людьми, а его собственные предложения неоднократно подвергались исправлению. Однако результат овладения языком состоит не только в том, что человек приобретает способность повторять предложения, сказанные другими, или исправлять ошибки в собственных предложениях. Подлинный результат овладения языком состоит в способности человека произносить и понимать в принципе бесконечное множество новых предложений, смысл которых ему ясен, а также в умении отличать полностью правильные и осмысленные предложения языка, какими бы причудливыми они ни были, от предложений, в тех или иных отношениях и в той или иной степени отходящих от норм правильности и осмысленности, и, быть может, отмечать (в более или менее явном виде), какие именно особенности предложения не позволяют считать его нормальным.

Представляется вполне разумным допустить, что из способности носителя языка конструировать, интерпретировать и критически оценивать предложения следует существование набора или системы правил, которыми (в определенном смысле) овладел этот носитель языка. Это не означает, что он сознательно строит или интерпретирует предложения в соответствии с какими-либо правилами такого рода или что ему удастся сделать хотя бы первые шаги в формулировке этих правил с достаточной эксплицитностью или с учетом всей системы правил в целом. Правила могут “управлять” речевым поведением и даже способностью критически оценивать предложения таким образом, что человек не отдает себе отчета в их существовании. Поэтому не следует ожи-
___________
* P.F. Strawson. Grammar and philosophy.-In. “Semantics of Natural Language” (by ed. Davidson and Harman). Dordrecht-Holland: D. Reidel Publishing Company, 1972, р. 455—472. Сокращенный перевод.—Прим. ред.

[160]

дать, что человек, в совершенстве овладевший языком, сможет теоретически сформулировать суть того, что он применяет на практике.

Тем не менее вся речевая практика остается в пашем распоряжении. II поэтому в принципе возможно извлечь из нее теорию и сформулировать ее в полном виде, с учетом всей системы правил разных типов. Именно такую цель поставили перед собой современные ученые, работающие в русле трансформационной порождающей грамматики. Полностью эксплицитная и максимально систематическая формулировка правил, управляющих речевой деятельностью человека, составляет теорию языка этого человека. Такую теорию можно назвать грамматикой языка, если трактовать понятие грамматики достаточно широко. Она будет состоять из трех частей или компонентов: синтаксиса, семантики и фонологии. Если не стремиться к точности, то можно сказать, что эти три части имеют дело соответственно со структурами, смыслами и звуками; однако неточность в этом случае оказывается весьма несущественной, поскольку структура сама по себе в значительной степени детерминирует смысл. Именно синтаксическая или структурная часть языка подверглась наиболее тщательному исследованию и вызвала наибольший интерес специалистов в области трансформационной грамматики.

Из традиционной грамматики нам известны некоторые термины, которыми пользуются специалисты по трансформационной грамматике для описания фактов, касающихся структуры предложений. Так, мы знакомы с названиями таких грамматических классов и категорий, как существительное, именная группа, глагол, предлог, наречие и прилагательное, и с названиями таких грамматических отношений, как подлежащее предложения, подлежащее при глаголе, дополнение при глаголе, модификатор подлежащего [=определение], модификатор глагола [=обстоятельство] и т.п. Совершенно очевидно, что полный охват всех фактов, касающихся структуры, то есть грамматических отношений в предложении, связан с пониманием предложения. Описать разницу в смыслах таких пар предложений, как John loves Mary 'Джон любит Мери' и Mary loves John 'Мери любит Джона' или The old man sings a song 'Старик поет песню' и The man sings an old song 'Человек поет старую песню' — это значит собрать воедино те структурные факты, которые выражаются в грамматике следующим образом: в первом предложении первой пары слово John является подлежащим, а слово Маrу — дополнением, а во втором предложении той же пары — наоборот; прилагательное old является определением к существительному man в первом предложении второй пары и определением к слову song во втором предложении той же пары. В “школьном” варианте грамматического

[161]

анализа мы фиксируем факты, касающиеся грамматической структуры анализируемого предложения, в некоторой принятой форме. Конечно, мы можем неудачно выполнить упражнение такого рода, прекрасно понимая при этом разницу между парами приведенных предложений, и это иллюстрирует тот факт, что понимание структуры — это далеко не то же самое, что ее эксплицитное описание.

Таким образом, грамматическая структура, равно как и смыслы отдельных слов, обусловливают смыслы, или семантические интерпретации, предложений. Центральный тезис трансформационной грамматики, ее отличительная особенность состоит в том, что адекватная грамматическая теория должна различать базовую |структуру и поверхностную синтаксическую структуру, глубинную грамматику и поверхностную грамматику...*

Синтаксический компонент грамматики, или теории языка, представляет собой систему правил, допускающих или предписывающих выполнение определенных действий над элементами определенного типа. Эти терминальные элементы мыслятся как минимальные единицы смысла, атомы, которые язык структурирует посредством синтаксиса. Хомский называет эти минимальные единицы формативами. Формативы нельзя сравнить ни с одним из известных понятий, однако для нас не так уж важно в точности представлять себе их действительную природу. Формативы бывают двух типов — лексические и нелексические. Первые можно представить себе как аналог тех общих терминов или имен собственных смысл которых ни в коей мере нельзя считать синтаксически производным от какого-либо другого; сюда относятся такие примеры, как глаголы sing 'петь' или love 'любить', прилагательное red 'красный', имя Маrу Элементы второго типа имеют более гетерогенный характер; они включают, например, форматив, называемый Past, для обозначения прошедшего времени...

Синтаксический компонент теории задает как глубинные, так и поверхностные структуры предложений. Теперь вкратце о соотношении этих структур с двумя другими компонентами — семантическим и фонологическим. Правила фонологического компонента теории применяются к поверхностной структуре для получения реального, звукового представления предложения. "Информация, содержащаяся в семантическом компоненте, касается смысла индивидуальных лексических единиц и предназначена для того, чтобы совместно со структурной информацией глубинной структуры задать полную семантическую интерпретацию предложения...

В начале своей статьи я охарактеризовал языковую способность человека, в совершенстве владеющего своим языком, как
_________________
* Здесь и далее многоточие означает, что в данном месте текст сокращен. Прим. ред.

[162]

способность понимать, производить и критически оценивать неограниченное количество новых предложений данного языка. Сторонники трансформационной грамматики, по крайней мере в те моменты, когда они Не теряют осмотрительности, не утверждают, что владение этими языковыми способностями, присущее идеальному носителю языка, может быть полно и адекватно объяснено с помощью простого приписывания ему “подразумеваемого” или неосознанного знания той системы правил, которые задает подобная теория. Они полагают (или, вернее, настаивают на том), что адекватное объяснение языковой способности должно быть более серьезным. Отвлечемся на некоторое время от вопроса о том, каким образом сами специалисты в области трансформационной грамматики предполагают расширять ее для того, чтобы она могла объяснять эту способность, и рассмотрим вопрос о том, какое условие препятствует тому, чтобы человек, далекий от позиций трансформационной грамматики, признал эту теорию отвечающей его представлениям о понимании языка. Я буду называть это условие условием явности (perspicuousness).

Здесь мы вынуждены вернуться к рассмотрению глубинных структур предложений, которые, согласно Хомскому, играют решающую роль для семантической интерпретации предложений. Глубинные структуры порождаются базовыми правилами синтаксического компонента. Если мы отвлечемся от той части базы (включающей словарь), которая сопоставляет структуре терминальную цепочку, то останутся правила, работающие с узлами дерева, которые вводят грамматические категории (именная группа, глагол, предложная группа) в допустимых сочетаниях. Хомский видит особое значение этих правил и вводимых с их помощью грамматических категорий в том, что они задают основу для определения тех грамматических отношений, которые с точки зрения структурных соображений имеют первостепенную важность для семантической интерпретации предложении (хотя их роль и не исчерпывается этим). Именно поэтому столь существенны грамматические категории и правила, их задающие. Их роль состоит в том, что в совокупности они задают те термины, с помощью которых могут быть определены грамматические отношения для данного языка. А эти отношения существенны в силу своей важной роли для семантической интерпретации предложений. Однако, если не касаться словаря, грамматика пока не дает нам такой информации о важности этих грамматических отношений, которая была бы независимой от их определения в терминах грамматических категорий. Символы грамматических категорий и правила построения древесных структур, содержащих эти категории, как утверждается, приводят нас к грамматическим отношениям, столь важным для понимания предложений; однако

[163]

имена грамматических отношений, по определению, уводят нас обратно к символам грамматических категорий и их последовательностей, а поскольку грамматика — это эксплицитно заданный набор правил, мы не вправе считать, что располагаем пониманием каких бы, то ни было типов терминов, если эти термины не заданы в эксплицитных правилах самой грамматики.

Конечно, грамматика, или история языка в целом, располагает средством, позволяющим выйти из этого круга технических терминов. Таким средством является словарь, в синтаксических зонах которого лексическим формативам сопоставляются грамматические категории, а в семантических зонах, как можно себе представить, содержится вся остальная информация об элементах языка, необходимая для его понимания. Однако, как указывают критики трансформационной грамматики и как признают ее сторонники, удовлетворительное теоретическое решение проблемы построения семантического компонента пока отсутствует. Я не собираюсь подробно останавливаться на этой проблеме, сформулированной здесь в общем виде. Достаточно констатировать, что, в полном виде правила теории, включающей семантический компонент, должны полностью задавать смысл всех формативов, как лексических, так и нелексических. Далее, поскольку грамматика соотносит отдельные формативы с грамматическими категориями, то она обеспечивает непосредственную связь смыслов формативов с грамматическими категориями и соответственно обеспечивает опосредованную связь смыслов формативов с возможными грамматическими отношениями в глубинной структуре, то есть с теми отношениями, которые помогают определять смысл предложения в целом. Однако — и именно это является сутью моей критики — этот особо важный набор связей не основывается на каких-либо теоретических положениях трансформационной грамматики. Имеется лишь перечень лексических единиц, никак не учитывающий общие принципы регулирующие сопоставление грамматических категорий с лексическими единицами. А ведь именно отношения такого рода особенно важны для теории, которая отвечает условию явности.

Следует еще раз указать, какие причины заставляют нас настаивать на сформулированном выше требовании. Мы не должны забывать, что первостепенная важность грамматических категорий и их допустимых сочетаний в глубинных структурах языка кроется в том, что они задают термины, в которых смогут быть определены грамматические функции и отношения между элементами в этом языке. А эти функции и отношения должны совпадать с функциями и отношениями, ощущаемыми обычным носителем языка при понимании предложений, которые он слышит или производит. Он ощущает их имплицитно, не имея, как можно

[161}

 ΛΛΛ     >>>   

Осмысленные предложения языка
Какой бы ни была окончательная эмпирическая ценность теоретических построений философа
СтеблинКаменский М. Исландские саги филологии

сайт копирайтеров Евгений