<<<     ΛΛΛ     >>>   

БОРЬБА ЗА ВЛАСТЬ

Итак, противнику удалось толкнуть Цезаря на путь восстания и выжечь на его челе клеймо революционера. Когда Цезарь увидел, что другой возможности нет, он без колебаний всту­пил на этот путь, но не оставил попыток с помо­щью переговоров свернуть на легальный путь консульских выборов; они были для него непре­менной предпосылкой компромисса. Сначала Цезарь удивил своих противников стремитель­ным наступлением, которое они не ожидали в начале зимы. Календарь тогда был в таком бес­порядке, что 10 января, день начала войны, на самом деле приходился на 23 ноября. Цезарь не дождался прибытия сбежавших трибунов, но сра­зу же после получения известия о чрезвычайном постановлении сената перешел границу своей провинции с квартировавшим в Равенне легио­ном.

Пять когорт двинулись на Ареццо в Этрурии, пять других перешли пограничную реку Рубикон — на его берегу Цезарь произнес знаменитые слова: [229] «Жребий брошен!» — и заняли Римини. Там он встретил трибунов, представил их солдатам и по­просил у них помощи для себя и для них. Легио­ны с энтузиазмом выразили свою готовность. Стре­мительно продвигаясь вперед, Цезарь шел вдоль берега на юг, тогда как Антоний направлялся к Риму через Этрурию. В правительственном лаге­ре поднялась паника, когда Помпей заявил, что нужно покинуть Рим. Сенаторы спешно уехали.

Этот призыв законного правительства к бегству от Цезаря подчеркнул революционный характер его действий, тем не менее он еще раз попытался достичь компромисса. Цезарь был готов отказаться от своей провинции, после этого лично явиться в Рим на выборы и распустить свои войска в Ита­лии. Он потребовал отмены осадного положения, а кроме того, поставил условие, чтобы Помпей тоже распустил свое войско и отправился в Испа­нию. Только так, считал Цезарь, можно провести свободные выборы и восстановить конституцион­ную власть сената и народа. Но и это предложе­ние было отклонено, в качестве аванса от Цеза­ря требовали покинуть Италию и распустить войско. Тогда Цезарь прервал переговоры.

Стремительное продвижение Цезаря, которо­го по пути постепенно нагоняли легионы из Гал­лии, преследовало две стратегические цели. Во-первых, он хотел войти в италийские области рек­рутского набора сената, во-вторых, еще в Италии установить контакт с Помпеем и, может быть, разлучить его с оптиматами. Но Помпей зани­мался эвакуацией Италии и отступлением в [230] восточную часть империи, при этом он старался вы­вести с собой из Италии как можно больше солдат и рекрутов. Но Луций Домиций, назначенный преемником Цезаря в Трансальпийской Галлии, укрылся с набранными когортами в крепости Корфиний (район Абруцци). Там он со своими товарищами по партии был окружен Цезарем и капитулировал. Вопреки всем ожиданиям кара­тельных мер не последовало, Цезарь всех отпу­стил целыми и невредимыми, среди них также и действующих консулов.

«Насколько это в моих силах, я хочу попытаться завоевать все сердца и сделать победу постоянной, так как другие не смогли избежать ненависти и надолго удержать победы, кроме одного Суллы, которому я не хочу подражать. Это должен быть совершенно новый вид победы, которую я укреп­лю состраданием и милосердием». Так сказано в одном из писем Цезаря того времени, конечно же, предназначенном для распространения. Это ми­лосердие произвело большое впечатление на об­щественность, но помилованные тут же отправи­лись к Помпею, чтобы продолжать борьбу. Помпей тоже не поддался уговорам Цезаря, который пытался воздействовать на него через пленного офицера. Помпей находился еще в Брундизии, когда Цезарь после форсированного марша появился перед городом и окружил его. Но преж­де чем он успел заблокировать порт, Помпей по­кинул город в направлении к Греции и последо­вал за обоими консулами, покинувшими до него Италию. [231]

Этот поворот событий был неблагоприятным для Цезаря, так как с бегством консулов отпада­ла возможность добиться нормального заседания сената или, по крайней мере, быть избранным консулом на следующий год на выборах, которые формально были действительными только под председательством консулов. Сначала его мило­сердие резко изменило настроение и побудило оптиматов вернуться в Рим. Но Цезарю не уда­лось, например, уговорить такого авторитетного человека, как Цицерон, участвовать в заседании сената, хотя он испробовал все средства, в том числе и свое личное обаяние. Мы знаем ход этих бесед из письма Цезаря к Цицерону, это, пожалуй, самые личные документы, вышедшие из-под его пера. А тут еще последовало заявление Помпея, что Рим там, где находятся консулы, и тех, кто против него, он считает врагами, включая оставшихся в Италии сенаторов.

Итак, заседание поредевшего сената 7 апреля было не очень-то впечатляющим. В нем прини­мали участие только два бывших консула. Сена­торы не смогли уклониться от требований Цеза­ря начать переговоры с Помпеем, но не нашлось ни одного, кто, учитывая угрозы последнего, со­гласился бы в качестве посла отправиться в ло­гово льва. Так как народные трибуны тоже ста­рались помешать Цезарю, ему пришлось завла­деть государственной кассой, но не удалась и эта попытка хотя бы на время направить революцию в русло законных действий. Пришлось остано­виться на том, что Цезарь высказал на заседании [232] сената. «Он увещевал, — так сообщает сам Цезарь, — сенаторов и призывал их взять на себя руко­водство государством и совместно с ним управ­лять им. Если же они из страха уклонятся от это­го, он не станет им докучать и будет управлять государством сам ( perse )». Нигде более ясно не был сформулирован закон, по которому поступал Цезарь. Закон сердца призвал его к власти, он поставил перед ним задачу господства над миром и его преобразования. Рим и этот закон были высшими инстанциями, определяющими путь Цезаря. Когда они окончательно повели его по тропе революции, Цезарь несмотря на опаснос­ти, которые она таила, вступил на этот путь и про­шел его до трагического конца.

Прежде всего он приступил к военным делам. Теперь он повелевал Галлией, Апеннинским по­луостровом и Иллирией. В восточной части им­перии вместе с правительством хозяином был Помпей, но они только начали вооружаться. В Испании стояло принадлежавшее провинции войско Помпея, но без своего полководца, а под командованием легатов. Превосходство на море одно­значно принадлежало Помпею. Чтобы преодолеть эти трудности, Цезарь еще до заседания сената послал войска для оккупации Сардинии, Сици­лии и Корсики. Острова без труда были завоеваны. Курион, отобравший у Кагана Сицилию, получил указание переправиться оттуда в Африку, чтобы занять эту плодородную провинцию, экспортирующую гораздо больше зерна, чем остро­ва. Сам Цезарь решил воспользоваться [233] стратегическим преимуществом, которое ему давала эта расстановка сил.

Пока Помпей собирал войска, Цезарь решил разделаться с его войском в Испании. Двух легионов в Иллирии было достаточно для отражения грозящей с Востока опасности, а Публий Корнелий Долабелла и Квинт Гортензий стро­или военные корабли. Они были предназначены для отражения нападений с моря, а позже использовались при переправе на Балканский полуостров. Военное командование в Италии осуществлял Марк Антоний, а гражданское управление в Риме — претор Марк Лепид. Сам Цезарь сухопутным путем отправился в Испанию. По пути греческая колония Массилия (Марсель) закрыла перед ним ворота. Жители хотели остаться нейтральными, но вскоре назначили комендантом офицера Помпея.

Цезарь немедленно начал осаду, однако, уви­дев, что быстро добиться цели не удастся, пору­чил ее легату Требонию и поспешил в Испанию. Там галльским легионам Цезаря пришлось пе­реходить через Пиренеи. У Илерды, севернее Эбро, их остановили легаты Помпея Афраний и Петрей. Началась затяжная позиционная война. Когда паводок разрушил мосты, от которых за­висело продовольственное снабжение Цезаря, ка­залось, что близка катастрофа. Тогда обнаружи­лось, на какой зыбкой почве стоял Цезарь. В Риме перед домом Афрания состоялась демонстрация, и многие сенаторы сочли своевременным перемет­нуться к Помпею. Но Цезарь снова овладел [234] положением. Возведение нового моста и морская победа Требония у Массилии стимулировали развитие событий. Основные испанские общины севернее Эбро покорились Цезарю; Афраний и Петрей предпочли уйти в дружественную Помпею, южную часть полуострова.

После капитуляции войск Помпея не было никаких препятствий для освобождения остальной части Испании от власти Помпея и сената. Большая ее часть перешла к Цезарю добровольно. Испанские сторонники Цезаря были щедро вознаграждены. На обратном пути в Италию Цезарь принял капитуляцию Массилии.

Там он получил сообщение, что взбунтовал­ся легион, уже дошедший до Пьяченцы. Причи­ной, по-видимому, было недовольство небольши­ми трофеями, значительно отличавшимися от [235] тех, к которым привыкли солдаты из Галлии. Цезарь всегда делал различие между вражеской страной и землями империи, возможно, разжи­ганию недовольства содействовали агенты противника. Впервые за десять лет Цезарь не мог полностью положиться на свой легион. Он энер­гично взялся за дело, лично отправился к бун­товщикам и заявил, что по военному праву каз­нит каждого десятого, а остальных отпустит, и пусть они идут хоть к Помпею. Цезарь заслужил таких солдат!

Испуганные бунтовщики умоляли его разре­шить им остаться солдатами Цезаря. Он согла­сился, но потребовал назвать поименно сто двад­цать зачинщиков, из которых двенадцать будут казнены. Когда один из названных запротестовал и смог доказать свое алиби, Цезарь приказал казнить вместо него капитана, который на него до­нес. Приблизительно в то же время претор Лепид назначил Цезаря диктатором. Это была хотя и редкая, но легитимная мера для установления законного порядка, так как Цезарь как диктатор мог провести консульские выборы. На этих выборах консулами в 48 г. до н. э. был избран он сам и Публий Сервилий Изаврик. Будучи диктатором, Цезарь издал ряд законов, которые должны были устранить возникшие трудности или выпол­нить прежние обещания. Экономическая жизнь находилась в стагнации, денежный оборот почти прекратился в связи с небезопасной обстановкой, что привело к скупке золота, и земля сильно по­низилась в цене. Вследствие этого должники или [236] вообще не платили, или расплачивались землей, что опять же способствовало сокращению денеж­ного оборота.

Цезарь отверг все уговоры пойти по пути Катилины: полностью освободить от долгов и со­вершить экономический переворот. Он попытал­ся спасти положение, взяв за основу довоенные цены на землю для погашения долгов — при этом вычитались определенные проценты — и ограничив до 75 000 динариев сумму частных денеж­ных накоплений. Большая часть сосланных вер­нулась обратно, прежде всего сторонники Цезаря, а потомки объявленных Суллой вне закона могли теперь претендовать на должности. Транспаданы и жители родного города Бальба Кадиса, добровольно открывшие Цезарю ворота, те­перь официально получили римское гражданское право. Декрет народного трибуна Рубрия о порядке судопроизводства по ту и эту сторону По был следующим шагом для унификации общин­ной организации Италии. Цезарь повсюду стре­мился к компромиссу. Он не проливал кровь в проскрипциях. Никакие «Новые финансовые списки» не принуждали к изменению отношений владения.

Между тем наряду с победами Цезаря у Массилии и в Испании были и поражения. Хотя Курион благополучно переправился в Африку, но он потерпел там поражение от нумидийского царя (берберы) Юбы, ставшего на сторону сената, и погиб в сражении вместе со своими войсками. В Иллирии тоже были разбиты легионы, а на море [237] пропало сорок кораблей. Но Помпею нужно было время для вооружения и приведения Востока в боевую готовность.

К началу похода 48 года до н. э. за Цезарем стояли Италия, Галлия, Испания, Сицилия, Сардиния и Корсика, за Помпеем остальные части империи и клиентельные княжества Востока. Основной областью набора войск Цезаря оставалась Галлия. Все это означало, что Помпей опирался только на восточную, азиатскую часть империи, тогда как за Цезарем стояли европейские, населенные преимущественно индогерманцами территории. Разделение империи между двумя партиями, если не считать Африки, было таким же, что и шестнадцать лет спустя, когда Октавиан, будущий Август, и Антоний начали решающую военную кампанию.

Эту разницу ощущали многие, не в последнюю очередь из-за пропаганды Октавиана, которая пробуждала римско-италийские национальные чувства, когда столкновение европейской и азиатской частей империи и связь Антония с египетской царицей Клеопатрой, а также ее активное участие в борьбе делали более ощутимой эту разницу. Когда Цезарь и Помпей начали решающую военную кампанию, соотношение сил было равным, и то, что Цезарь осознавал демографическую раз­ницу между обеими сферами власти, следует из характеристики войска Помпея, которую он дает в начале описания похода. Оно состояло из вось­ми легионов римских граждан, еще два находи­лись на подходе, в целом более 40 000 человек. К [238] тому же у него было 11 200 человек легких отря­дов, кавалерия, лучники и катапульты.

Таким образом, основной упор делался на ле­гионы, состоящие из римских граждан. В пове­ствовании Цезаря общее подразделение войска Помпея прямо противоположное. Описание вспо­могательных групп из восточных частей империи и перечисление союзных восточных княжеств занимает в пять раз больше места, чем описание легионов, и иноземные названия встречаются так часто, что поневоле чувствуешь преднамеренность: «... (у него) девять легионов были обра­зованы из римских граждан, пять он привел с собой из Италии, один легион ветеранов был из Киликии... один легион ветеранов с Крита и из Македонии... два происходили из Азии, их на­брал консул Лентул.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Потин из дворца управлял восставшими александрийцами
Вступить в новую должность
Опперман Г. Цезарь. Открыватель новых путей Европы истории Рима 5 провинции
Если даже отдельные ко­лонии принадлежали к восточной части империи был восстановлен разрушенный в 146 г