<<<     ΛΛΛ     >>>   

В это время бояре делили власть; в Думе «был мятеж во многих боярах», «захотели на царство многие». 19 мая часть бояр вывела на Красную площадь князя Василия Шуйского и среди толпы «выкликнула» его на царство. Народ заставили присягать «царю Василию» – но многие не хотели, через несколько дней появились «подметные письма», в которых говорилось, что «добрый царь Дмитрий жив», что бояре убили его двойника. 25 мая на Красной площади собралась огромная толпа, требовавшая, чтобы бояре вышли к народу – но Шуйский заперся в Кремле, и москвичи, не зная, что делать, разошлись.

Между тем, южные окраины отказались признать власть Шуйского: здесь тоже говорили, что Дмитрий жив. Действительно, из Польши приходили люди, утверждавшие, что видели царя, что он бежал и скрывается от недругов у своих польских друзей. Позднее выяснилось, что один из товарищей погибшего самозванца, Михаил Молчанов, бежал из Москвы с царской печатью; он выдавал себя за «чудесно спасшегося царя Дмитрия» и составлял грамоты, скрепленные печатью государя. Однако Молчанов боялся показаться на Руси, где «Дмитрия» видели очень многие, – поэтому он послал на Русь своего «большого воеводу» Ивана Болотникова, дав ему грамоту с царской печатью.

Болотников был лихой казак, повидавший на своем веку многое. Он побывал в плену у турок, несколько лет был прикован к веслу на галере, потом сражался с турками в Венгрии и за свою смелость был избран атаманом. Когда Болотников прибыл на южную «украину», вокруг него сразу же собрались все, кто год назад сражался за «царевича Дмитрия». Царской армии снова пришлось осаждать южные города – и обнаружилось, что в этой армии мало кто желает сражаться за «боярского царя Василия»; после нескольких боев царское войско отступило к Туле, и здесь «дворяне все поехали без отпуска по домам, а воевод покинули». Часть дворян из Рязани и Тулы по старой памяти о щедрости «царя Дмитрия» перешла на сторону его воеводы Болотникова. Шуйскому пришлось собирать новое войско из московских дворян и «великих бояр»; 25 октября повстанцы «побиша и разогнаша» эту рать у села Троицкого, а затем подступили к Москве.

Московский люд волновался: по рукам ходили призывы Болотникова «побивать бояр и забирать их жен, и поместья, и вотчины». С другой стороны, бояре и священники говорили, что Болотников пришел отомстить за смерть царя и не пощадит никого из москвичей. В лагерь повстанцев пришла депутация с просьбой показать царя Дмитрия – но царя Дмитрия не было, и москвичи не поверили, когда Болотников стал говорить, что царь в Польше: они своими глазами видели, что в действительности сталось с «добрым царем». Сомнения стали посещать и самих повстанцев: рязанским дворянам не нравилось, что Болотников призывает холопов «побивать бояр» – у них и у самих были холопы. 15 ноября полтысячи дворян во главе с Прокопием Ляпуновым ушли в Москву, воеводы Шуйского осмелели и решили дать повстанцам большое сражение. 2 декабря 1606 года царские полки пошли на штурм лагеря повстанцев у деревни Коломенское; повстанцы ожесточенно сопротивлялись, но в разгар боя к врагам перешел еще один дворянский отряд. Лагерь был взят и царские воеводы захватили 6 тысяч пленных; их ставили в ряд и убивали дубиной по голове, а трупы спускали под лед Яузы.

Воевода Болотников с остатками своего войска отступил в Калугу и был осажден царской армией, весной 1607 года вокруг Калуги разгорелись ожесточенные бои; отряды казаков во главе с атаманом Илейкой Муромцем прорывались на помощь Болотникову – и прорвались; объединенное войско повстанцев перешло из Калуги в Тулу. Илейка Муромец называл себя «царевичем Петром», сыном царя Федора, – и Болотников подчинился новому «царевичу», отличавшемуся крутым нравом. Гражданская война становилась все более жестокой, царь Василий приказал касимовским татарам «воевать» казацкую «украйну». Дворяне тысячами топили пленных стрельцов, а казаки убивали пленных дворян; «царевич Петр» травил «изменников» медведями и сбрасывал их с крепостных башен.

Царь Василий стал собирать новую армию и пообещал дворянам, что вернет всех крестьян, бежавших аж с 1592 года. Это помогло восстановить дисциплину, и в мае царь двинулся на Тулу с огромной, 100-тысячной ратью. 5 июня 1608 года на речке Восьме разыгралась жестокая битва между дворянской армией и казаками; казаки не выдержали удара тяжелой конницы и были разбиты, 5 тысяч пленных были казнены на поле боя. «Где же царь Дмитрий?!» – кричали казаки своим воеводам – и Болотников отправил атамана Ивана Заруцкого на поиски «хоть каково» Дмитрия. Заруцкий нашел на черниговской «украйне» человека, внешне похожего на убитого царя; это был школьный учитель, пришедший из Белоруссии; его научили, как себя вести, и объявили «чудесно спасшимся царем».

«Возвращение Дмитрия» вызвало взрыв ликования на «украйне», к нему стекались толпы казаков; приходили отряды наемников из Польши, выражая готовность снова служить «московскому царю». Между тем, войска Шуйского осадили Тулу, где оборонялись «царевич Петр» и Болотников; повстанцы сражались отчаянно и отразили все штурмы – тогда царь распорядился построить плотину на реке Упе и затопить город. Были согнаны десятки тысяч крестьян, которые за два месяца возвели плотину; вода поднялась и затопила улицы – так что «можно было только на плотах ездить». Погибли все хлебные запасы, в городе наступил страшный голод, защитники едва держались на ногах и вступили в переговоры с царем. Шуйский обещал выпустить повстанцев «свободно и с оружием» – но не сдержал обещания: он отпустил простых казаков, но приказал схватить атаманов. Илейка Муромец был казнен и навсегда остался в легендах, как «славный казак Илья Муромец»; Болотников был сослан на север, в Каргополь; когда год спустя повстанцы снова подошли к Москве, царь приказал утопить знаменитого атамана.

Тула лишь немного не дождалась помощи: «царь Дмитрий» уже шел на подмогу и находился в Козельске. Узнав о падении Тулы, «Дмитрий» и Заруцкий отступили на юг и провели зиму в Орле. Дмитрий рассылал воззвания к холопам, «чтобы холопы шли к нему, присягнули и получили поместья своих господ – а если там остались господские дочери, то пусть берут себе в жены». В Орле собрались толпы «боевых холопов», казаков и крестьян; приходили и польские отряды: в 1607 году в Польше был подавлен большой шляхетский мятеж, и преследуемые королевской армией отряды мятежников шли прямо к «царю Дмитрию». В апреле 1608 года войско «Дмитрия» двинулось на север и в двухдневной кровавой битве под Болховом разбило царскую армию; в июне повстанцы снова подошли к Москве и укрепились в деревне Тушино. На сторону «Дмитрия» перешли все города центральной России и даже некоторые города Севера – в том числе и Псков, где простонародье заставило «лутших людей» целовать крест «доброму царю». К осени Москва оказалась в блокаде и начался открытый «отъезд» знати и «всяких людей» в Тушино. «Учали из Москвы в Тушино отъезжати стольники, и стряпчие, дворяне московские, и дети боярские, и подьячие, и всякие люди». «Дмитрий» завел собственную Думу и приказы, стал жаловать поместья и собирать налоги; у «Дмитрия» появился собственный патриарх по имени Филарет – насильно постриженный Годуновым в монахи боярин Федор Романов. В сентябре казаки привели к «Дмитрию» освобожденную из московского плена его «законную жену» Марину Мнишек – и Марина, желавшая вновь стать царицей, со слезами на глазах обняла своего «мужа».

Казалось, что «Дмитрию» вскоре подчинится вся Русь, – но ему не подчинялось собственное войско. Польские наемники постоянно требовали денег, а когда царь просил подождать, начинали бунтовать и грабить уезды. Командир одного из отрядов Ян Сапега пытался взять штурмом и ограбить богатый Троице-Сергиев монастырь – но монахи с трудом отбились; командир другого отряда, Лисовский, безнаказанно грабил в Галиче и Костроме; подделывая царские грамоты, поляки собирали подати по второму и третьему разу. Насилия поляков вызвали восстания в городах на Волге, и «Дмитрий» приказал повесить одного из польских командиров – но другие продолжали грабить, и царь ничего не мог поделать: «Дмитрий» был многим обязан полякам; польские гусары были лучшими воинами его армии и лучшими кавалеристами Европы; они были обучены сражаться в строю, и это им «Дмитрий» был обязан победой в битве при Болхове.

Русские ратники не могли противостоять западным наемникам – и царь Василий, в свою очередь, попросил шведского короля нанять для него целую армию: 15 тысяч мушкетеров и пикинеров. В июле 1609 года эта армия под командованием князя Скопина и шведского маршала Делагарди разбила отряд повстанцев под Тверью; как всегда после победы, наемники потребовали жалованья и, не получив его, отказались идти дальше. Москва оставалась в блокаде, жители голодали – и вдобавок пришло известие, что 21 сентября король Сигизмунд III перешел с польскими войсками границу и осадил Смоленск. Послы Сигизмунда прибыли в Тушино, предлагая всем полякам присоединиться к королевскому войску; наемники согласились и попытались было захватить «царя Дмитрия», чтобы увезти с собой, – но «Дмитрию» удалось бежать, переодевшись в крестьянскую одежду. В суматохе мятежа царица Марина бегала между палатками и в слезах умоляла гусар не изменять своему мужу – а ночью переоделась казаком и с луком за плечами ускакала следом за «Дмитрием».

Бывшие в Тушино русские казаки ушли вместе с «Дмитрием» в Калугу; поляки отправились к Смоленску, а бояре по большей части вернулись к царю Василию. Воспользовавшись этими событиями, князь Скопин с наемниками вступил в Москву; в июне 1610 года объединенное войско из 40 тысяч русских и 8 тысяч наемников двинулось к Смоленску. Утром 24 июня у села Клушино 10 тысяч гусар гетмана Жолкевского смело атаковали многократно сильнейшего противника; они десять раз бросались в атаку – и на десятый раз наемники, которым опять не заплатили жалованья, подняли копья и перешли на сторону поляков. Главнокомандующий Дмитрий Шуйский растерялся и, бросив свою саблю, булаву, знамя, умчался с поля боя – впрочем, гусары не преследовали русских, а занялись грабежом богатого обоза.

Когда брат царя с позором вернулся в столицу, возмущенные дворяне решили заставить Шуйского отречься. 17 июля Захар Ляпунов «со товарищи» вошел к царю и стал говорить: «Долго ль за тебя будет литься кровь христианская? Земля наша опустела, ничего доброго не делается в твое правление, сжалься над гибелью нашей, положи посох царский!» Шуйский отвечал Ляпунову с бранью и вытащил нож – тогда дворяне пошли на Красную площадь и созвали народ; собралась вся Москва и «всякие люди» приговорили «бить челом государю Василию Ивановичу, чтобы он, государь, царство оставил». Шуйского свели с престола, а через день тот же Захар «со товарищи» насильно постригли его в монахи; один из них произносил за Шуйского монашеские обеты, а другие держали брыкающегося старика за руки и за ноги.

Захар Ляпунов был приверженцем «Дмитрия», который снова стоял под Москвой с казаками, ожидая, когда «всякие люди» откроют ему ворота. С другой стороны города стоял гетман Жолкевский, предлагавший боярам в цари сына Сигизмунда, королевича Владислава. Бояре не стали слушать Ляпунова: «Лучше служить королевичу, – говорили они, – чем быть побитыми от своих холопей и в вечной работе у них мучиться!» Однако Владислав был католик, и посадить на престол неверного иноземца – это было дело, невиданное на Руси, это была измена вере и народу. Патриарх Гермоген говорил, что это нечестье, но бояре сказали ему, чтоб в мирские дела не вмешивался; они обманули народ, пообещав, что Владислав перейдет в православие, и ночью на 21 сентября впустили в Москву поляков.

Бояре были бы не против иметь, как в Польше, избираемого монарха, который царствует, но не правит, – и Сигизмунд вознаградил изменников. От имени сына король даровал боярам в вотчины целые волости, и бояре всю осень посылали гонцов под Смоленск, упрашивая короля дать побольше. Однако оказавшиеся среди сокровищ Кремля польские гусары думали о другом, они не могли долго сдерживаться; как только гетман уехал к королю, передав команду Гонсевскому, начался грабеж: поляки забирали драгоценную утварь в соборах, сдирали золотые оклады с икон и покровы с гробниц великих князей. Они захватили царскую казну и, найдя в ней золотую статую Христа, распилили ее на кусочки – так, чтобы досталось каждому солдату.

Узнав о том, что происходит в Москве, города центральной России стали снова переходить к «Дмитрию». Даже далекие Казань и Вятка «поцеловали крест» калужскому царю; Псков по-прежнему держал его сторону, а осажденный Смоленск не признавал никого, кроме своего воеводы Шеина. Однако царствование «Дмитрия» закончилось так же внезапно, как началось: поссорившись с касимовскими татарами, «Дмитрий» приказал убить их хана – и стал жертвой мести. Татары из числа ханских приближенных застигли царя на охоте, окружили и изрубили «Дмитрия» саблями. Рыдающая царица Марина бросилась к казакам, заклиная отомстить, – и казаки вырезали всех татар в Калуге, но это не могло помочь делу: они остались без вождя и не знали, что теперь будет. Ближайшим товарищем «Дмитрия» был знаменитый атаман Заруцкий, и Марина – хоть и была на последнем месяце – сумела ему понравиться. В январе 1611 года она родила сына, которого назвали царевичем Иваном, – и Заруцкий с казаками поклялись посадить его на престол.

Тем временем, на Руси поднималась волна ненависти против поляков, воевода Прокопий Ляпунов из Рязани прислал к Заруцкому с предложением объединиться «всем миром». Города центральной России посылали своих дворян и стрельцов – и под Рязанью собралось огромное ополчение; вместе с казаками едва ли не 100 тысяч воинов. «Мир» собрался, чтобы защитить православие от оскверняющих церкви латинян; поляки и бояре в Москве были напуганы и попытались заставить патриарха Гермогена благословить их власть – но Гермоген отказался и продолжал рассылать призывы к восстанию. Тогда поляки стали отбирать у москвичей оружие, отобрали у плотников топоры и дошли до того, что запретили продажу колотых дров: боялись, что москвичи набросятся на них с поленьями. Боярин Салтыков убеждал поляков учинить резню, чтобы предотвратить бунт; 19 марта произошли первые стычки и наемники, выступив из Кремля, набросились на почти безоружных москвичей. В это время к городу подходил авангард рязанского ополчения, ополченцы во главе с князем Пожарским проникли в город и вместе с москвичами перегородили улицы завалами из бревен; в схватках на улицах поляки потеряли много людей и отступили в Кремль. Не в силах вытеснить повстанцев из Москвы, поляки решили сжечь город; они подожгли кварталы, где укрепились восставшие; сильный ветер подхватил пламя, и вокруг Кремля разлилось огненное море. Ополченцы, подошедшие к Москве через день, увидели на месте города груды дымящихся развалин; на улицах лежало 7 тысяч обгорелых трупов, а пушки Кремля продолжали стрелять по немногим уцелевшим кварталам.

После нескольких сражений с ополченцами поляки отступили в Кремль и сели в осаду. Они ждали помощи от стоявшего под Смоленском короля Сигизмунда – но помощь не приходила: Сигизмунд никак не мог овладеть Смоленском. Осада продолжалась уже полтора года, смоляне умирали от голода и цинги – но не сдавались. В начале июня залпы стенобитных бомбард разрушили часть крепостной стены и поляки ворвались в Смоленск – тогда уцелевшие защитники взорвали пороховые погреба, и большая часть города обратилась в груду развалин. Взятие главной русской крепости вызвало взрыв ликования в Польше, и король отправился в Варшаву праздновать победу; осажденные в Москве поляки получили в подкрепление лишь небольшой отряд, доставивший им продовольствие.

Однако среди осаждавших Кремль ополченцев не было согласия. 30 июня они собрали «совет всей земли» и утвердили «приговор», избрав своими воеводами Ляпунова, Заруцкого и Трубецкого. В этом приговоре содержались статьи по решению важных дел, в том числе статья, требовавшая «по сыску крестьян и людей беглых отдавать назад старым помещикам». «Приговор» был написан дворянами и детьми боярскими по совету с Прокопием Ляпуновым; узнав о нем, казаки (среди которых «беглых людей» была добрая половина) вызвали Ляпунова на «круг» – и Прокопий из того «круга» не вышел: казаки зарубили его саблями. После этого дворяне стали уезжать из подмосковного лагеря и искать новых вождей, наступило страшное время безвластия. Сбор налогов превратился в грабеж, поляки требовали деньги от имени короля Владислава, казаки – от имени «царицы Марины», помещики требовали свою долю. На севере шведы внезапным нападением захватили Новгород, на юге крымская орда возобновила набеги и опустошала земли вплоть до берегов Оки. В это время, когда никто не знал, что делать, и многих охватило отчаяние, нижегородский староста Кузьма Минин предложил посадским людям и дворянам создать свое ополчение, отдельное от того, которое стояло под Москвой и в котором верховодили казаки. Главное для дворян и посадских людей было то, чтобы «Марине с сыном не служить», но в то же время «против польских и литовских людей стоять крепко»; Кузьме Минину было поручено «списываться с городами» и собирать деньги, а в воеводы пригласили князя Пожарского. Многие города центральной России поддержали почин новгородцев; зима и весна ушли на сборы; в июле 1612 года 10-тысячное ополчение выступило из Ярославля к Москве.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Нефедов С. История Нового времени. Эпоха Возрождения истории 5 торговлю
Заседавших в парижском парламенте парламент великого
Отныне русь стала частью золотой орды александр великого
Нефедов С. История Нового времени. Эпоха Возрождения истории 11 империи
Германия была совершенно разорена