<<<     ΛΛΛ     >>>   

Любопытен в этой связи отрывок из письма масона Н.И.Тургенева к брату Сергею от 11 февраля 1818 года: «Князь Баратаев пишет мне, что завел ложу в Симбирске, «Ключ к добродетели», и предлагает мне титло почетного члена и представителя их ложи у здешней директориальной ложи. Я от сего отказался, видя, что масонство у нас процветать теперь не может… В здешних ложах я также не бываю, да оне того в теперешнем их церемониальном ничтожестве и не стоят» [905].

Однако самое важное здесь - это то, что не оправдывала себя из-за жесткого правительственного контроля над ложами первоначальная установка организаторов первых декабристских кружков на широкое использование их в революционных целях. «По справедливости следует заключить, - отмечала в связи с этим Т.О.Соколовская, - что ко времени образования ложи «Трех добродетелей» все ложи того союза, к которому принадлежала ложа «Трех добродетелей» (Провинциальный союз - Б.В.) для правительства не были тайными» [906].

Смущали будущих декабристов и господствовавший в мастерских Великой провинциальной ложи мистицизм и обскурантизм. Убедившись в безнадежном консерватизме большинства своих «братьев» и явном несоответствии масонских работ своим собственным видам, большая часть будущих декабристов уже в 1818-1819 гг. покинула ложи.

И хотя массовому исходу их из петербургских лож во многом, как теперь оказывается, способствовали чисто житейские обстоятельства - перевод их как офицеров на новые места службы, в принципиальном плане это дела не меняет. Очевидно, что дороги декабристов, вставших на путь военного заговора, и дороги вольных каменщиков к началу 1820-х годов явно разошлись.

Убедившись в этом, П.И.Пестель, как один из наиболее дальновидных декабристов, перестал поддерживать организационную связь с петербургскими масонами еще в 1818 году. Это повлекло его автоматическое выбытие сначала из шотландской ложи «Сфинкса» (1818 год), а затем, 5 ноября 1819 года, и из иоанновской ложи «Трех добродетелей» [907]. Еще раньше, в 1818 году покинули ложу «Трех добродетелей» И.А.Долгорукий и Н.Муравьев.

В 1819 году были исключены из списка членов ложи С.И.Муравьев-Апостол и Н.М.Муравьев, в 1820-м такая же участь постигла Ф.Шаховского и М.Муравьева-Апостола [908]. В то же время следует иметь в виду, что часть будущих декабристов сохранила верность масонским ложам и продолжала свои работы в них вплоть до официального их закрытия: М.С.Лунин, Н.А.Бестужев, В.К.Кюхельбекер, К.Ф.Рылеев.

О том, какое значение имел для декабристского движения масонский фактор, можно судить на основании следующих данных. Из 121 преданного Верховному уголовному суду декабриста в масонских ложах состояло по крайней мере 23 человека: П.И.Пестель (1812-1819), А.Н.Муравьев (1811-1818), братья Матвей Иванович (1816-1820) и Сергей Иванович (1817-1818) Муравьевы-Апостолы, Н.М.Муравьев (1817-1818), князь С.П.Трубецкой (1816-1819), Ф.П. фон Визин (1820), князь С.Г.Волконский (1812), М.Ф.Митьков (1816-1821), Ф.П.Шаховской (1817), М.С.Лунин, Н.Бестужев (1818), братья Вильгельм (1819-1822) и Михаил (1818) Кюхельбекеры, Г.С.Батеньков (1818), А.Ф. фон дер Бригген (1817), Янтальцев (1816), С.Г.Краснокутский (1816-1818), Н.И.Тургенев (1814-1817), К.Ф.Рылеев (1820-1821), Е.Мусин-Пушкин (1821), И.Юрьев. Кроме того известно, что членами заграничных масонских лож были декабристы В.А.Перовский, П.П.Каверин и Н.И.Лорер.

Можно утверждать, что по крайней мере пятая часть, т.е. 20% декабристов, преданных Верховному уголовному суду, были членами масонских лож. Кроме того, масонами был еще целый ряд лиц - членов декабристских тайных обществ, привлеченных к следствию в качестве свидетелей. Среди них: П.Я.Чаадаев, князь И.А.Долгоруков, М.Н.Новиков, Ф.Н.Глинка, князь П.П.Лопухин, П.И.Колошин, граф Ф.П.Толстой, генерал П.С.Пущин, В.Глинка, И.Бибиков, В.Н.Бакунин, барон Г.Корф, Н.В.Мейер, А.Скалон, Ф.В.Гурко, И.Н.Хотяинцев, В.Ф.Раевский, князь С.П.Трубецкой, В.Л.Лукашевич, Г.Ф.Олизар, князь М.Баратаев, В.П.Зубков, С.Проскура, граф П.И.Мошинский.

Таким образом, даже по самым минимальным подсчетам масонов среди декабристов было не менее 50 человек. «Дальнейшие исследования, - выражал надежду впервые введший в научный оборот эти цифры историк В.И.Семевский, - нужно думать, еще более увеличат численность лиц, в которых проявилась непосредственная связь русских политических тайных обществ с масонскими» [909].

Они и увеличили. Так, согласно последним данным А.И.Серкова, с некоторыми допущениями число декабристов-масонов может быть увеличено до 120 человек [910]. О 121 декабристе-масоне пишет со ссылкой на материалы Т.А.Бакуниной из Особого архива в Москве и Олег Платонов [911].

Попытку разобраться в столь запутанном вопросе предпринял в последние годы О.П.Ведьмин. Всего, согласно его подсчетам, к следствию по делу декабристов было привлечено 83 масона. Однако 25 из них (М.П.Баратаев, Л.В.Дубельт, С.М.Кочубей, Эрнст-Вениамин Соломон Раупах и другие) никакого отношения к декабристскому движению не имели. Таким образом, в масонском декабристском списке остается всего 58 человек [912].

Можно констатировать, что не будь в России Александровского времени масонских лож, не было бы, скорее всего, и самого восстания. С другой стороны, по мнению ряда исследователей, именно с будущими декабристами связано возникновение и такого нового для первой четверти XIX века явления в русском масонстве, как появление в нем, наряду с либеральным и консервативным еще и так называемого радикального крыла, нацеленного на коренное изменение политического строя и проведение революционно-демократических преобразований в стране.

Но вернемся к судьбе масонских лож после августа 1822 года. Масоны - не герои. Царских рескриптов (в 1826 году указ Александра I о запрещении тайных обществ был повторен Николаем I) оказалось вполне достаточно, чтобы большинство братьев навсегда позабыло дорогу в ложу. Только немногие из числа просветленных и наиболее преданных ордену братьев высоких степеней в глубокой тайне осмеливались продолжить свои работы. Речь идет, прежде всего, о Капитуле Феникса, который и после 1822 года продолжил свои работы.

Кроме того, продолжали свои работы в доме И.А.Поздеева на окраине Москвы и московские масоны. Правда, в Петербурге в 1828 году хранившиеся в ложе масонские рукописи были изъяты правительством. Однако главные святыни, в том числе и большая пергаментная «Великая рыцарская книга» Капитула Феникса с именами всех русских рыцарей храма в руки правительства так и не попала.

Удалось сохранить масонам от конфискации и «Великую синюю книгу» со вписанными в нее великим префектом наименованиями всех русских лож, подчиненных Капитулу Феникса. Что касается розенкрейцеров, то уже в феврале 1828 года они полностью возобновили прерванные ранее собрания ложи «Теоретических братьев». Активное участие в них принимали С.С.Ланской, П.И.Шварц, В.В.Беликов и некоторые другие масоны [913].

Нет сомнения, что после официального запрещения масонских лож отношение русского общества к вольным каменщикам стало более критическим. Любопытен в этом плане следующий рассказ М.Ф.Каменской, относящийся к началу 1830-х годов. Речь идет о сватовстве некоего инженерного офицера Д.Н.Булгакова к дочери профессора А.Е.Егорова, которое чуть было не закончилось грандиозным скандалом. Оказывается, как пишет М.Ф.Каменская, «самодур Егоров чуть было Булгакова за дверь не выпроводил… И за что? - За то, что он раз обедая у них, положил около своего прибора крестом вилку с ножом (масонский знак, принятый в столовых ложах - Б.В.), а сложил только потому, что у Егоровых подставочек под вилки и ножи и в заводе не было. Заметил это на грех Алексей Егорович и на стену полез… - Чтобы я, - говорит, - русский человек, я, профессор Егоров, дочь свою за масона выдал!.. Да этому никогда не бывать!» [914].

В то же время следует иметь в виду, что и после официального запрета работ масонских лож масоны и масонство, по крайней мере на первых порах, представляли собой такую силу, не считаться с которой было нельзя. Стоит, очевидно, в этой связи привести обобщенные результаты так называемых «подписок», собранных среди масонов в 1822 и 1826 годах о их принадлежности к масонству.

Конечно, данные эти далеко не полны. Но и они впечатляют. Так оказывается, что одних только господ офицеров среди масонов этого времени насчитывалось 517 человек [915]. Немало было масонов и среди тогдашней профессуры: профессора и преподаватели Московского университета - И.И.Давыдов, Х.И.Лодер, А.А.Прокопович-Антонский, М.Я.Мудров, М.Я.Малов, М.Гаврилов, Ф.Рейсс, Ф.Кистер, И.Веселовский, О.Ежовский, В.Будревич [916].

Из петербургских масонов, принадлежащих к ученому миру, можно отметить профессоров петербургского университета К.И.Арсеньева и В.Шнейдера, а также профессоров Царскосельского лицея Н.Ф.Кашанского и барона Л.-А.Гауеншильда [917]. Масонами в эти годы были также А.С.Грибоедов, В.А.Жуковский, П.А.Чаадаев, Ф.П.Толстой, К.А.Тон, А.Л.Витберг, И.П.Мартос, И.Н.Воронихин, А.А.Дельвиг, Н.И.Греч, А.Григорьев и многие другие известные деятели отечественной культуры.

Успех масонской пропаганды в России во многом был связан с тем, что в условиях русской действительности масонство наши образованные классы воспринимали как некий символ прогресса. А отставать от прогресса, конечно же, никому не хотелось. «На масонство у нас смотрят как на людей высшей интеллигенции, как на людей «передовых», - констатировал современник описываемых событий [918]. Как отмечал в своих мемуарах масон Пржецловский, масонство в те годы составляло «едва ли не единственную стихию движения в прозябательной жизни того времени; было едва ли не единственным центром сближения между личностями даже одинакового общественного положения».

«Вне этого круга, - подчеркивает мемуарист, - общительность, как ее видим в европейских городах, не существовала; все как-то чуждались друг друга, да и не было таких центров, где можно было бы свести хотя бы случайное знакомство» [919].

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Революция
Первая четверть века существования русского зарубежного масонства новыйжурнал
Время расцвета русского масонства
2 марта 1917 годапетроградский совет выразил официальную поддержку правительству в его шагах
Считал масонство по своей конструкции организацией сложной