<<<     ΛΛΛ     >>>   

Свыше восьмидесяти лет прошло с «проклятых дней февраля». Редкая книга, изданная в СССР, за рубежом и в «новой России» не называет Царя «кровавым», царствование Его — неудачным, а Его самого — бездарным. Что же было на самом деле? Думается, от власти Государя отстранили за то, что Россию Он привел к процветанию, а весной 1917 года — к победе, которая была не за горами. Государь сделал все, чтобы облегчить задачу и самозваному временному правительству, которое убеждало русский народ и себя в том, что оно-то и является выразителем его чаяний. На следующий день после прощального приказа Государя «благоверное» Временное правительство арестовало Государя Императора и Его Семью. Чего оно добилось этим?
«Достаточно было одного дня после ухода от власти «безвольного» и «пассивного» Русского Царя, — писал в книге «Крушение Великой России и Дома Романовых» Н. И. Назанский, — чтобы заколебалось могучее здание государства и победившее ничтожество почувствовало себя над бездной, в которую скоро пало, увлекая за собой Россию».
8 (21) марта в Могилев прибыли четыре комиссара «временного правительства», чтобы препроводить Государя в Царское Село. Позавтракав в последний раз с Императрицей Матерью, Николай Александрович нежно попрощался с Ней и направился в свой вагон. Императорский поезд тронулся, навсегда увозя Императора из Ставки. С Марией Феодоровной, Вдовствующей Императрицей, ни Государю, ни Его Семье встретиться больше не доведется никогда.

Тем временем адская мельница продолжала свою работу, о чем свидетельствовала «Петроградская газета»:
«Телеграмма генерала Алексеева из Ставки»
Генерал Алексеев прислал из Ставки председателю совета министров и военному министру следующую телеграмму:
«9-го марта все чины могилевского гарнизона и вверенного мне штаба приняли присягу на верность Отечеству и новому государственному строю. Считаю долгом доложить, что все чины гарнизона и штаба готовы искренно приложить все силы и умение, дабы совместной работой в правительстве служить на благо дорогой России и, прежде всего, достигнуть главной цели — победить ненавистного нашего врага. Выражаю твердую веру, что с помощью Божиею новое правительство, ответственное перед всей Россией, внесет успокоение стране, наладит могучую работу тыла и окажет армии мощную поддержку, дабы обеспечить ей возможность скорей достигнуть окончательного часа победы.
Подписал: Алексеев»

Зловеще звучит следующее сообщение газеты:

«Совет рабочих депутатов об аресте Николая II»
«Вчера (10 марта 1917 г.) состоялось заседание совета рабочих и солдатских депутатов в зале Михайловского театра.
Первым был выслушан доклад Н.Д.Соколова от исполнительного комитета об аресте отрекшегося императора. Докладчик довел до сведения совета рабочих и солдатских депутатов о том, что Временное правительство намеревается отправить низложенного царя в Англию и уже вступило по этому поводу в переговоры с английским правительством.
Исполнительный комитет узнал об этом случайно и признал, что такими действиями Временное правительство нарушает договор, заключенный им с исполнительным комитетом.
Для того, чтобы не допустить отъезд царя из России, исполнительный комитет распорядился отправить в Царское Село свою комиссию вместе с военными частями, которые окружили царскосельский дворец. Сделав это, исполнительный комитет вступил в переговоры с временным правительством, которому пришлось санкционировать решение исполнительного комитета».

Это сообщение опровергает утверждение современного американского писателя Р. Масси, будто бы, арестовав Императора и Его Семью, Временное правительство заботилось о его безопасности. Если оно согласилось с исполкомом в том, что не следует допустить выезда Царской Семьи за границу, оно как бы одобряло дальнейшие шаги немецких ставленников.
Преступники имеют обыкновение сваливать свою вину на других. Об этом свидетельствовал Роберт Вильтон, петроградский корреспондент лондонской газеты «Таймс» 4 (17) марта 1917 года:

«Петроград. Четверг. Утро.
Нынешним утром город совершенно спокоен. Сильны антигерманские настроения. Население охотится за высокопоставленными лицами с пронемецкими симпатиями или немецкими именами.
Престарелый граф Фредерикс, чей дом был разграблен вчера, был обнаружен скрывающимся и доставлен в Думу.
Солдаты и обыватели давно охотились за княгиней Клейнмихель, которая подозревается в том, что она немецкая шпионка. Ее нашли укрывающейся в китайском посольстве.
Вчера из окна своей квартиры стрелял по солдатам барон Штакельберг. Его вытащили из дома, притащили на набережную и тотчас казнили... Благодаря решительной и организованной помощи Преображенского полка <командиром одного из батальонов которого в бытность свою Наследником Цесаревичем был Государь>, страна была освобождена от цепей старого режима, не будучи ввергнутой в пучину гражданской войны».

"Россия перед Вторым Пришествием". С. 219.

"Русская Летопись". Париж.  Кн. 3. 1922. С. 87-88.

Глава семнадцатая
ОТКРОВЕНИЯ «ДОБРОХОТОВ»

Сидней Гиббс, всего несколько месяцев назад приобретший «Новую школу языков» Притчарда, расположенную в красивом, украшенном лепниной доме № 96 по Невскому проспекту, был занят по уши. Из-за поездок в Царскую Ставку, где он занимался английским языком с Наследником, в Питере у него накопился ряд неотложных дел. Хотя помощники англичанина были людьми надежными и порядочными, некоторые вопросы следовало решать ему самому. Уладить ли вопрос с преподавателями, решить ли вопрос о денежных компенсациях в связи с некоторым падением уровня жизни — все это ждало его попечения.
Но сердцем он рвался в Царское Село, где ему всегда были рады — и Великие Княжны, в особенности, шаловливая Анастасия Николаевна, и Наследник, с которым он особенно подружился во время пребывания на Царской Ставке, как, следом за Государем, любил говорить и Алексей Николаевич. Неизменно приветливо встречала англичанина и Государыня Императрица. В последнее время она немного сдала, в роскошных золотисто-рыжеватых волосах ее появились седые пряди. Подлое убийство Григория Ефимовича Распутина, к которому вся Семья, в том числе и Дети, были привязаны, нанесло Императрице ощутимый удар. Особенно же ее угнетало то обстоятельство, что в действительности удар был направлен на нее самое.
Английское общество Петрограда представляло собой сплоченный кружок, поэтому все его члены хорошо знали друг друга и информировали обо всем, что представляло общий для них интерес. Как к генералу Хенбери-Вильямсу, так и к Роберту Вильтону, корреспонденту «Таймс», Сидней Гиббс относился с должным уважением. Но как, оказывается, можно ошибиться в человеке. Гиббс был неприятно поражен, когда Вильтон, первым узнававший обо всех важных событиях, со злорадством в голосе сообщил по телефону: «Добрались, таки, до него». Гиббс понял, о ком идет речь. Новый, 1917 год, начался для него с разговоров о смерти Распутина. Вильтон успел обзвонить всех членов английского общества Петрограда.
Министр внутренних дел Царского правительства предупредил Императрицу о том, что раскрыт заговор против нее и Анны Вырубовой. Некий господин являлся во дворец 22 раза с целью увидеться с Государыней Императрицей. Ему, естественно, было отказано. Предложение госпожи Ден передать его прошение через нее господин отклонил.

В ту ночь был предательски убит Григорий Распутин. Сидней Гиббс не разделял отношения как светской черни, так и обывателей к Распутину, как представителю «темных сил». Для него это был простой русский крестьянин, очень умный, хотя и себе на уме, преданный Царю и Его Семье. Добрый и щедрый. Деньги, которые ему давали за разные услуги состоятельные люди, он отдавал беднякам, обращавшимся к нему за помощью. Без сомнения, Распутин был наделен даром прорицателя. Он предчувствовал и свою смерть. Проезжая на санях в обществе своих почитательниц мимо Петропавловской крепости, старец пророчествовал: «Я вижу много замученных. Не отдельных людей, а толпы. Я вижу тучи трупов; среди них несколько Великих Князей и сотни графов. Нева будет красна от крови». Неужели предсказание отца Григория сбудется?
Обстановка в Петрограде, еще недавно спокойная, накаляется. По всему городу остановились трамваи. Рабочие, видно, действовавшие по определенному плану, поднимались в вагоны, отбирали у вагоновожатых ключи. Но и интеллигенция, и состоятельные горожане были настроены враждебно по отношению к Царской власти. Этого Гиббс не мог понять. С плакатами «Долой самодержавие» по Невскому шли не только рабочие и солдаты, но и так называемая «чистая публика». Как человек, наблюдающий русскую жизнь как бы со стороны, так как он являлся подданным его величества Короля Георга V, Сидней Гиббс четко просматривал в действиях недовольных работу германской пропаганды. Без Царя армия развалится, и гуннам [немцам] будет очень просто захватить и Петроград и даже Москву. А затем — диктовать собственные условия мира. Напор германских войск на французов и англичан возрастет неимоверно. И неизвестно, чем дело кончится.
В понедельник 27 февраля по старому стилю, все еще принятому в России, происходит немыслимое ни в одном цивилизованном государстве, каковым намерена стать и Россия. Из тюрем освобождены как политические (их единицы), так и уголовные (их подавляющее большинство) преступники. Естественным следствием этой акции стал пожар в Окружном суде. Революционеры заметают следы. Стало известно, что многие из них, в том числе редактор большевицкой «Правды», были осведомителями Охранного отделения. Хрусталев-Носарь, уже с полгода просидевший в Петропавловской крепости, по всем сведениям, сумасшедший, после того, как его выпустили, воскликнул, обращаясь к своим освободителям: «Товарищи, идите в Окружной суд, сожгите их гадкие дела, там есть и мое». Сказано — сделано. В войсках, расквартированных в Петрограде, восстание. Убиты офицеры, командиры полков и генералы. Приняв японского посла за офицера, убили и его. Стало известно, что толпа матросов, приехавших из Кронштадта, идя по набережным, сбрасывала на лед всех, кто им не понравится или смело посмотрит в глаза.
Появился и «манифест» Цека эсдеков — явных агентов германского генштаба: «Надо войти в сношения с пролетариатом воюющих стран против своих угнетателей и поработителей... для немедленного прекращения человеческой бойни, которая навязана порабощенным народам». Копию «манифеста» Гиббс сохранил на память.
На Среднем проспекте Васильевского острова и на соседних с ним линиях вывешены красные флаги: белая и синяя полоса оторваны, остался узкий красный лоскуток. Зловещее предзнаменование: от русского общества и страны останется лишь одна треть. Дворник у ворот горюет: «Кругом одни солдаты, нет у них старших. Ни к чему хорошему это не приведет».
Из Ораниенбаума прибыли пулеметные полки — Первый пулеметный запасной, Второй пулеметный и другие части. К ним присоединились артиллерийские части и броневики — так называли команды бронемашин.
— Не туда едете, братцы! — крикнул им солдат на костыле. — Немец-то под Двинском!
В ответ солдаты тупо улыбались. Один, до которого дошел оскорбительный смысл реплики, ответил, зло щерясь:
— Молчи, дядя, в тряпочку, а то и вторую ногу сломаем!
Несколько рот Измайловского полка, конная артиллерия и часть правительства укрепились в зданиях Адмиралтейства. Однако гарнизон Петропавловской крепости, переметнувшийся на сторону мятежников, пригрозил обстрелять Адмиралтейство из крепостных орудий, и солдаты сдались. Министры сумели скрыться. Арестованы директор Морского Кадетского корпуса адмирал Карцев, министр Щегловитов. Немцы на Двине, у Риги, в каких-то двадцати переходах от Петрограда, а в столице — разговоры об изъятии земель у землевладельцев, об отмене всех чинов, привилегий, об отмене дисциплины в войсках.
Сидней Гиббс вспомнил цитату из Евангелия от Марка: «Если царство разделится само в себе, не может устоять дом тот» (Марк, 3, 24, 25). Учитель английского языка попытался восстановить ход событий.
Бунт начался с того, что лавочники припрятали хлеб. Самозваное Временное правительство прежде всего ввело карточки на хлеб. Страшные вести из Кронштадта. Офицеров убивают. Убит адмирал Вирен и ряд других начальствующих лиц. Накупив уйму газет, Гиббс стал искать сообщений о судьбе Государя, ехавшего к Своей Семье в Царское. Выяснилось, что у Наследника корь, температура поднялась до 390 С. Он заразился от кадет, приезжавших к нему, по обыкновению, в гости поиграть. Бедный ребенок! Вслед за ним захворали и три Великие Княжны. Лишь Мария Николаевна еще держится, помогает Государыне.
Запасные батальоны Павловского, Преображенского и других гвардейских полков примкнули к волынцам, поднявшим руку на своих офицеров. Затем сработал «принцип домино». Поезд Государя задержали. Он повелел повернуть поезд в сторону Пскова, полагая, что Рузский поддержит его. Рузский, как выяснилось, вместе с другими главнокомандующими фронтами готовил отречение Государя. «Почин» в этом недостойном деле, как и следовало ожидать, принадлежал Великому Князю Николаю Николаевичу. Увы, и другие Романовы оказались не на высоте. Великий Князь Кирилл дважды нарушил клятву Царю. Более того, в «Петроградской газете» от 9 марта 1917 года была опубликована беседа корреспондента газеты А. Тонского с Великим Князем Кириллом Владимировичем под заголовком «Характеристика свергнутого императора как монарха, главнокомандующего и семьянина»:

Экс-император в качестве семьянина.
Могу вам сказать, что бывший император был редкий в наши дни семьянин. Его отношение к Александре Феодоровне и детям носило чисто патриархальный характер. С этой точки зрения бывший монарх не заслужил никаких упреков. Его забота и любовь к семье не имели никаких границ. Вот почему, мне кажется, он так слепо доверял своей супруге. Совершенно неверны слухи, одно время довольно распространенные в обществе, относительно испортившихся отношений между Николаем Александровичем и Александрой Феодоровной. Они ни на чем не были основаны.
Наоборот, в качестве одного из ближайших их родственников, заявляю, что со дня их свадьбы его чувство любви к бывшей императрице росло. Также безгранично Николай любил своих детей.
Николай — император
Я уже сказал, что любовь к супруге вызвала слепое доверие к ней. Александра же Феодоровна, как человек сильной воли и определенного взгляда на Россию, буквально захватила всю власть в свои руки. Без ее ведома ни один план, ни одно намерение не получало санкции.
Мы, члены и ближайшие родственники этой семьи, подчас собирались и говорили между собой о растущем в стране недовольстве и неминуемой в государстве революции. Для нас она была вполне ясна. Но всякий раз, когда мы предупреждали Николая относительно грозящей родине и династии опасности, он нам, мило улыбаясь, говорил:
— Я лучше вас знаю народ и страну, где я царствую уже двадцать с лишком лет.
Недавние события, которые мы предвидели — говорю это без всякой рисовки — показали, кто из нас был дальновиднее. Желая быть точным, я, — продолжал Кирилл Владимирович, — сошлюсь на два события, мало известные широкой публике.
Во второй половине прошлого года, ценя высокие личные качества, широкий ум, знания и популярность бывшего главы морского ведомства адмирала И. К. Григоровича, Николай поручил ему составить список совета министров, а ему, адмиралу, самому занять пост председателя того же состава.
Адмирал Григорович привез в Могилев список, в состав которого вошли некоторые министры нынешнего правительства, как, например, князь Г. А. Львов и А. И. Гучков. Узнав об этом «ужасном» составе правительства, Александра Феодоровна сделала все, чтобы помешать его утверждению, и она добилась своей цели. Так рухнула в то время благая идея.
Между тем, получи этот проект тогда осуществление, страна бы избегла только что пережитого переворота, все без различия классы населения удовлетворились бы, а сам Николай приобрел бы популярность, которой ему так сильно недоставало.
Второй пример. После убийства Распутина, в котором, кстати, Дмитрий Павлович не принимал непосредственного участия, Александра Феодоровна, не имея на то никакого права, приказала арестовать и отправить Дмитрия Павловича на персидский фронт, зная наперед, что она со стороны мужа не встретит никаких к тому препятствий.
Казалось бы, раньше, чем применить к Дмитрию Павловичу такое ужасное наказание, следовало бы Николаю позвать обвиняемого, расспросить его обо всем и только тогда применить то либо иное наказание. Если Дмитрий Павлович в чем-нибудь и виноват, то разве в том, что он знал о покушении на того мужика, который везде и всюду ронял достоинство не только семьи бывшего императора, но и всех нас. С пьяных глаз Распутин распускал такие слухи, от которых мы все приходили в ужас.
И вот невинный молодой Дмитрий Павлович без допроса, без суда и следствия был схвачен у себя дома, на Невском, и по приказанию Александры Феодоровны отправлен в Персию.
Мы, видевшие все ужасное зло, не раз задавались вопросом: не является ли экс-императрица агентом и союзником Вильгельма? Но всякий раз старались от себя гнать такую ужасную мысль. Вот Распутин, тот, конечно, был способен предать себя немцам и сообщать им все, что здесь происходило.
Недаром же в Германии были великолепно осведомлены обо всем, включая даже и планы действий царствовавшей семьи. Все это заставляло думать, что власть всецело перешла в руки Александры Феодоровны, этого злого гения России и собственной семьи. За могучей спиной властолюбивой женщины совершенно стушевалась непривлекательная личность бывшего императора.
Теперь перейду к вопросу о том, почему и как Николай принял верховное командование в армии.
Николай — Верховный Главнокомандующий
Единственной причиной решения принять на себя обязанности бывшего верховного главнокомандующего была боязнь со стороны Николая популярности в действующей армии Николая Николаевича. Все мы знали и знаем, насколько бывший царь мог оказаться на высоте верховного главнокомандующего и исправлять все то, что привело к отступлению из Галиции, сдаче Варшавы и Литвы.
Но, повторяю, опасность перед лишением трона и растущей в армии популярности Николая Николаевича заставила бывшего царя против воли своего предшественника на посту главнокомандующего удалить Николая Николаевича и встать самому во главе действующей армии...»
Сиднея Гиббса возмутила явная ложь Великого Князя. И Варшаву, и Литву отдали при Николае Николаевиче. Именно сдача польской столицы заставила Императора сменить его на посту Верховного Главнокомандующего. «Мели Емеля — твоя неделя», — вслух произнес англичанин.

«...Николай полагал, что его «популярность» в армии подымет ее дух. Но напрасно... «Популярность» эта была подтверждена событиями, показавшими, на чьей стороне армия.
За последнее время упорно говорили, что Николая спаивают. Возможно, что это и было так, но во время одного из разговоров с экс-царем я услыхал от него следующую фразу:
— С началом войны я бросил пить».

Сидней Гиббс, только что пришедший с улицы, где стояла по-зимнему холодная погода, прихлебывал крепкий чай. При этих «откровениях» Великого Князя честный англичанин едва не поперхнулся. Уж он-то знал, что за обедом Государь Император выпивал рюмку портвейна, не более того. Для чего же потребовалось Великому Князю клеветать на своего двоюродного брата? Уж не затем ли, чтобы окончательно его скомпрометировать. Похоже, весь этот переворот — дело рук таких вот «скверноподданных». Но плодами своего предательства им едва ли придется воспользоваться.
Англичанин решил до конца дочитать «показания» Великого Князя:

«Новые перспективы
Но прочь недавнее мрачное прошлое. Забудем то, что принадлежит уже истории и перейдем к радостному и светлому будущему. Будем откровенны. Все, что произошло в последние дни, объясняется только тем, что все, начиная с нас, великих князей, и кончая дворниками, наглядно видели, куда Николай, подпавший под влияние супруги, в единении с ней, ведет Россию.
Вот почему, без всякого сговора, без всякой агитации, все добивались того, чтобы избавиться от подобных правителей.
Скажу без всякой лести, что нынешнее правительство заслуживает поддержку всех слоев общества, без различия их политических воззрений. С другой стороны, весь мир должен преклониться перед величием русского народа, сумевшего в одну неделю совершить почти бескровно величайший переворот, от которого можно ожидать самые благие последствия.
Не мы, русские, должны воздвигнуть памятник свободы, а весь мир должен, оценив все значение великого переворота, построить памятник неоцененной до сих пор России.
Арест Николая
— Как вы оцениваете арест Николая? — спросил А. Тонский Кирилла Владимировича. Тот ответил:
— Могу вам сказать, что исключительные обстоятельства требуют исключительных мероприятий. Вот почему лишение Николая и его супруги свободы оправдывается событиями, происходящими в России.
Наконец, правительство имело, по-видимому, достаточно поводов, чтобы решиться на эту меру.
Как бы то ни было, но мне кажется, что никто из нас, принадлежащих к семье бывшего Императора, не должен теперь оставаться на занимаемых ими постах».

Сидней Гиббс, последние десять лет живший бок о бок с Царской Семьей, знал, что Великий Князь не лукавил, когда говорил корреспонденту «Петроградской газеты» о той любви, которая царила между Августейшими супругами и детьми. Все же остальное — ложь и клевета.
Причем, клевета преступная. Недаром Морис Палеолог, французский посол, превосходно изучивший историю собственной страны, писал: «Кто знает, не послужит ли скоро эта коварная инсинуация основанием для страшного обвинения против несчастной царицы». Он имел в виду слова Кирилла: «Не является ли экс-императрица агентом и союзником Вильгельма».
Подобные мысли возникали и у графа Бенкендорфа и его пасынка князя Василия Долгорукова, хорошо изучивших благородные натуры своих Августейших хозяев. Единственной нитью, связывавшей узников с внешним миром, были, по существу, газеты, которые оба штудировали от начала до конца. В газетах было столько грязи, что граф готов был подвесить журналистов за их длинные и ядовитые языки.

* * *

С того времени, как Лили Ден, покинув Петроград, приехала в Александровский дворец, чтобы остаться с обожаемой Императрицей и ее Семьей, прошло всего лишь несколько дней. Арестованную вместе с Анной Вырубовой приближенную к Царской Семье повезли в дом предварительного заключения с вокзала. В окно закрытой кареты, в которую их поместили, обе женщины внимательно разглядывали улицы и людей. Лили пришла в ужас. Она не узнавала Петроград. Куда подевался его мирный, благовоспитанный облик! Теперь он походил на забулдыгу, только что вышедшего из запоя. Повсюду красные тряпки. Возле булочных — длинные хвосты явно раздраженных обывателей. Забыв о своем бедственном положении, Анна Александровна наивно обрадовалась:
— Видите, Лили? После революции стало ничуть не лучше.
Показав глазами на охранников, Лили Ден дала ей знак замолчать. Карета застряла в куче грязного снега. Едва выбравшись, застряла в другой: улицы давно не расчищались дворниками.
Ни одного городового на улицах. Закон и порядок перестали существовать. На углах улиц собирались группами странного вида личности, слонявшиеся без дела. Так вот почему Петроград приобрел местечковый вид! — догадалась Лили Ден.

«Народ Мой глуп — не знает Меня... Между народом Моим находятся нечестивые; сторожат, как птицеловы, припадают к земле, ставят ловушки и уловляют людей... И народ Мой любит это... Слушай, земля: вот Я приведу на народ сей пагубу, плод помыслов их; ибо они слов Моих не слушали и закон Мой отвергли. (Иер. 4, 22; 5, 26; 6, 19)».

Такого же мнения о столице, какое сложилось у Лили Ден, были и те, кто давно не бывал в Петрограде.
Получив отпуск, Эраст Николаевич Гиацинтов с фронта поехал в Москву, где повидал родных и откуда направился в Петроград. Боевой офицер свидетельствовал:

«На меня Петербург произвел в это посещение ужасающее впечатление. Невский, блистательный Невский проспект был заплеван семечками... Вместо бравых городовых в черных шинелях с красными шнурами для револьверов стояли какие-то «милостивые государи» в обмотках, распоясанные, нечесанные и производили удручающее впечатление».

* * *

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Тридцатишестилетний великий князь михаил александрович
Когда офицер
До государыни давно доходили слухи о том
довитые плевелы большевизма поразили русскую армию
Императрица александра феодоровна были очень оживлены