<<<     ΛΛΛ     >>>   

Своей повышенной активностью обратили на себя внимание свидетелей два человека: 34-летний газорезчик НЭВЗ В. А. Уха-нов, с семиклассным образованием, осужденный в 1947 г. по «закону о колосках» (10 лет), и 46-летний стропальщик Ф. В. Фе

340

тисов, с семиклассным образованием, также имевший судимость (1949 г., 2 года лишения свободы). Не очень внятные, но эмоциональные «выступления» этих обиженных властью людей запомнились многим, хотя Уханов впоследствии упорно писал в жалобах: «Я никаких выкриков там не делал»724.

Виктор Уханов был человеком с подмоченной репутацией. На работе к нему особых претензий не было, «характеризовался положительно»725. Но по собственному признанию Виктора, после развода с женой он начал сильно пить, вел себя «очень глупо и бесшабашно». Утром 1 июня Уханов должен был идти на работу, но после вчерашней выпивки проспал и решил опохмелиться. У буфета он встретил своего собутыльника и выпил с ним по кружке пива. За выпивкой речь, конечно же, зашла о повышении цен и несправедливости властей. Тут-то приятели услышали гудок и решили посмотреть, что происходит. На путях стоял остановленный поезд, а навстречу шли трое мужчин и кричали: «Правильно поступили люди, с партией нужно все порвать».

Не совсем ясно, но не исключено, что «товарищем, с кем выпивали», был не кто иной, как Фетисов. Он 1 июня собрался ехать к матери, но не поехал^ так как встретил товарищей и «запьянствовал»726. Фетисов, по утверждению следствия и суда, «взобрался на переднюю площадку паровоза остановленного пассажирского поезда и вместе с осужденным Ухановым неоднократно обращался к толпе с провокационной речью». Оба были сильно пьяными и, как сказал впоследствии Уханов, «что мы говорили народу, я не помню»727. Но в общем-то Уханов и Фетисов могли повторять то, что в это время говорили все вокруг: «Нас поддержат Ростов, Шахты, Таганрог, все бастуют», «повыг сились цены на мясо, масло, молоко» и т. п. Примерно через полчаса после этого Уханов подошел к своему знакомому и горько сказал: «Меня могут расстрелять»728. Фетисов никаких особенных «программных» заявлений не делал, но на вопрос из толпы: «Куда ты залез, старый?», — патетически ответил: «Я добиваюсь своих прав»729. Однако, добиваясь «своих прав», Фетисов сумел отключить тормозную систему остановленного поезда, что создало серьезную опасность для окружающих.

Там же. Л. 41. Там же. Л. 77. Там же. Л. 68. Там же. Л. 66, 70.

ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 95432. Л. 70. Там же. Л. 69.

341

У остановленного поезда развернулся стихийный митинг. На тепловозе кто-то мелом написал «Хрущева на мясо»730. В душных вагонах, без воды, оставались недоумевающие пассажиры. Хулиганы из толпы били в вагонах стекла. По некоторым данным, тех, «кто высказывался против начавшихся беспорядков, отталкивали в сторону и избивали». Пытавшегося пробраться на паровоз для прекращения гудков главного инженера завода Елкина тоже избили. Начались «отдельные драки между пьяными, разбрасывались бутылки, толпа шарахалась из стороны в сторону»731.

Мужественное поведение главного инженера завода Н. С. Елкина в ходе волнений высоко оценил в своих недавних воспоминаниях один из активных участников событий П. П. Сиуда. В 1962 г. ему было 25 лет и работал он слесарем-сборщиком на электровозостроительном заводе. Описывая бездействие «начальства» на первом этапе беспорядков, Сиуда отметил, что Елкин никаких обещание и заверений не давал, но упорно уговаривал рабочих прекратить волнения и приступить к работе732. По воспоминаниям П. Сиуды, никто главного инженера не избивал, хотя на суде сам Сиуда показал, «что придя на электровозостроительный завод, он увидел, как рабочие били главного инженера Елкина и в числе других потребовал прекратить избиение»733.

Остановка поезда, тревожные гудки паровоза, крики, стихийные выступления взбудоражили завод и окрестные поселки. В водоворот волнений вливались рабочие второй смены, которая в конце концов тоже прекратила работу. Появились новые «зачинщики». 26-летаий токарь В. И. Щербаков «1 июня 1962 г., явившись на работу в крепежный цех Новочеркасского электровозостроительного завода во вторую смену, к работе не приступил, выпил водки и учинил в цехе подстрекательские к беспорядкам надписи». Надписи эти были хотя и маловразумительны, но политически остры: «Коля, это начало, жди конец. Победа будет за нами» (на дверях кабинета начальника); «Привет большевикам, продавшим Россию» (на стене в коридоре)734.

Известия о начавшейся забастовке поползли по близлежащим заводам. Осужденный за участие в беспорядках С. Е. Ефремов (1936 г. рождения, член КПСС с 1959 г., ранее не судимый, женатый, отец двоих малолетних детей, токарь НЭВЗ) рассказал,

342

что после обеда, когда все уже бросили работу, он отправился домой. По дороге решил заглянуть на старое место работы — в инструментальный цех завода им. Никольского, «четырем рабочим рассказал о событиях на электровозостроительном заводе и с иронией заметил, что они несознательные, работают и не поддерживают рабочих электровозостроительного завода. Постояв в цехе минут 5—7, он ушел домой, а рабочие продолжали работать»735. Ефремова запомнили, поэтому он и получил за свои достаточно невинные разговоры жестокий приговор. Десятки людей, разнесшие по всему городу весть о забастовке на НЭВЗ, к счастью для себя, остались неузнанными. Но можно не сомневаться, что «оскорбительных отзывов» и призывов присоединиться к мятежному НЭВЗ прозвучало в тот день немало по всему Новочеркасску.

У остановленного поезда в ход событий вмешалось несколько весьма колоритных личностей, тут же и исчезнувших из поля зрения свидетелей. Предварительное следствие обратило особое внимание на 48-летнего грузчика Ефима Сильченкова. Жизнь этого человека сложилась неудачно. Он имел четыре судимости и с 1933 по 1953 г. (с перерывом на войну, которую он от начала до конца провел в армии) сидел в тюрьмах и Лагерях. «Я родился в бедной крестьянской семье Смоленской области, — рассказывал о своих злоключениях Ефим Федорович, — окончил сельскую школу" (3 класса. — В. К.). В 1933 г. голод выбросил меня из деревни в город, где я в поисках работы и куска хлеба был забран органами ОГПУ (обут в лапти) и назначен заочно срок 3 года... По окончании срока, ровно через 11 дней, только я успел приехать на место назначения, я также был забран и был осужден заочно... срок 5 лет. В 1941 г. 30-го июня по окончании срока меня забрали на фронт... был четыре раза ранен и имел награды. Демобилизовался в звании старшины. После демобилизации.., не имея опоры, куда мог бы преклонить голову и не имея достаточно собственной силы, <чувствуя> радость за Победу и горе за одиночество, я по новой стал выпивать с кем попало в публичных местах. Оконцовка опять тюрьма. 2 года. 48 г. — 10 лет и до 1953 г. Когда я был освобожден по амнистии со снятием судимостей в возрасте 38 лет, я вышел за ворота, дал клятву, что больше не быть там. Поступил на работу на электровозостроительный завод, где освоил специальность столяра, завел семью, женился. Получил хорошую квартиру, жена работала в буфете на том же заводе. Я радовался жизнью и отдыхал на

ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 98311. Л. 2.

343

том же заводе после прошлого, залечивая как душевные, так и фронтовые раны в доме1 отдыха или в санатории. И располагал на трудовую пенсию. Но Ростовский суд повернул обратно»736.

По своим психологическим данным Сильченков никак не «тянул» на роль зачинщика. Ефима Федоровича затащило в воронку беспорядков волею случая и обстоятельств. Сам он, рассказывая о событиях на заводе им. Буденного, подчеркнуто отмежевывался от «отъявленных», хулиганов, действующих «произвольно, не признавая разума»737, а о себе говорил, что «стал жертвой в толпе общественной невоздержанности»738. На беду Сильченкова в «толпе общественной невоздержанности» его многие видели739, а четыре судимости делали из него идеального «козла отпущения» для предвзятых следствия и суда.

Ефима Федоровича обвинили в том, что перед толпой он «поставил на голосование» вопрос о пропуске поезда740. По рассказу самого Сильченкова, дело обстояло так. Сначала на требование какого-то неизвестного сойти с насыпи он ответил: «Почему я должен сойти, я такой," как и ты. Я тоже Родину защищал, а поэтому мне близки ее интересы», — и поделился услышанным: якобы на станции Хатунок разобран путь железной дороги: «Как бы не было плохих последствий». Но тут Ефим Федорович увидел знакомых коммунистов с завода, которые пытались пропустить поезд. «Для меня стало ясно, — рассказывал впоследствии Сильченков, — что для них больше известно, разобран путь или нет. И я крикнул в толпу: „Товарищи, пропустим поезд!". Послышались голоса: „Пропустить!". И паровоз дал гудок отправления, а я пошел домой с товарищем по работе...»741

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Тоже били в милиции
25-летний шофер алексей федоров653

Заключенными других лагерей поднять восстание
В москву поступили сведения о неких массовых беспорядках