<<<     ΛΛΛ     >>>   

280

бужденных людей, начальник патруля отпустил Греня и предложил ему явиться в военную комендатуру, что тот впоследствии и сделал.

Инициатива и роль «мотора» беспорядков в это время перешла к Николаю Остроуху, 25-летнему уроженцу станицы Елизаветинской Краснодарского края, имевшего на иждивении жену и двоих детей522. Этот малограмотный человек был в день событий пьян и впоследствии утверждал, что ничего не помнит. Однако, попав в гущу событий, он действовал как бы по наитию и фактически направлял действия толпы. Остроух одним из первых напал на патрульного Паишева, участвовавшего в задержании Греня. Именно Остроух предложил «устроить демонстрацию» и вести Паишева по улицам города. В результате возбужденные участники беспорядков повернули к Красной улице, где находился штаб армейского корпуса и военная комендатура. Николай всячески привлекал внимание жителей к происходящему, время от времени выкрикивал: «Стой! Пусть народ видит», — и призывал повесить патрульного на ближайшем дереве523. Именно действия Остроуха положили начало стихийной самоорганизации толпы, но после того, как эпицентр событий переместился на Красную улицу, Остроух как будто исчерпал запас энергии и выпал из активного «ядра» бунтовщиков524.

15 января. 14.30. КРАСНАЯ УЛИЦА. ПОБОИЩЕ У ВОЕННОЙ КОМЕНДАТУРЫ' И ШТАБА АРМЕЙСКОГО КОРПУСА. СМЕРТЬ САВЕЛЬЕВА

В 14 часов 30 минут толпа с рынка (120—150 человек) подошла к зданию штаба корпуса, где помещалась и военная комендатура. Люди кричали, что изуродовали солдата и требовали освободить его. Грень 3—4 раза выходил к толпе с заявлениями, что его никто не избивал. Однако в ответ на эту «игру не по правилам» — толпа была убеждена, что «солдатик» должен быть избитым, — зазвучала типичная в такие моменты тема: солдат подставной, ненастоящий, верить ему нельзя. Красная улица через короткое время оказалась запруженной народом. Собралось около 3000 человек. Среди них было много молодежи, и подростков. Толпу неумолимо затягивало в воронку погрома, одновременно

ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 90228. Л. 53. Там же. Л. 43—44. Там же. Л. 193.

281

она выдвигала из своей среды все новых «лидеров на час». Они определяли физиономию событий, выкрикивали призывы к погрому и расправе с солдатами, охраняющими здание штаба, с дружинниками и работниками милиции. Среди этих людей оказались не только городские маргиналы и завзятые хулиганы, но и некоторые вполне благополучные, если судить по их биографиям, обыватели.

Рассказывая впоследствии о своем участии в событиях, 24-летний Анатолий Ляшенко (судимостей в прошлом не имел, в хулиганстве не замечен, отец грудного ребенка525) ссылался на некую «неведомую силу», которая пробудилась в нем после того, как он выпил после работы с приятелями526. Ляшенко рос сиротой. Когда ему пошел четвертый год, погиб отец, в 1952 г. умерла мать. Оставшись с братом и сестрой, он рано начал работать. Во время службы в армии Анатолий заболел и вернулся на гражданку инвалидом527. Оказавшись очередным «пьяным мотором» беспорядков, Ляшенко, очевидно, и в самом деле не задумывался о смысле своих поступков. Его увлекала вперед сама по себе стихия активного действия.

Другой «благополучный» участник волнений — двадцатипятилетний Петр Симоненко — состоял в комсомоле, имел жену и дочь, работал токарем в мастерских528. В его организующих действиях можно обнаружить гораздо больше осмысленности и даже политической целеустремленности. Оказавшись у военной комендатуры, он назвал себя «представителем народа» и, по оценке обвинения, «организовывал других хулиганов и подстрекателей, чтобы их пропустили в помещение комендатуры, выставляя провокационные требования об освобождении задержанных, возбуждал толпу криками: „Давай офицеров и генералов!"»

Одним из первых в ходе погрома Симоненко озвучил антисоветскую тему: призывал «смести советскую власть, устроить здесь вторую Венгрию». Те же мотивы прозвучали из уст пятидесятичетырехлетнего Владимира Никулина, человека без определенного места жительства и работы, в молодости попавшего в маховики бездушной репрессивной машины и с тех пор не вылезавшего из тюрем и лагерей. Впервые Никулин был осужден в 1929 г. за хулиганство к году лишения свободы условно, в 1934 г. как «социально-опасный элемент» получил 3 года ссыл

ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 90228. Л. 46. Там же. Л. 98, 98об. Там же. Л. 98об. Там же. Л. 47.

282

ки. В 1935 г. — еще три года лишения свободы за побег из ссылки, в 1938 г. потерял паспорт и получил месяц исправительно-трудовых работ. 1939 г. — новый приговор. На этот раз за злостное хулиганство и антисоветскую агитацию (в 1965 г. это дело было пересмотрено и прекращено). В 1946 г. был вновь осужден за злостное хулиганство к 5 годам лишения свободы. С 1953 по 1960 г. Никулин жил в одиночестве, без семьи и близких, в Красноярском крае, окончательно опустился, постоянно пьянствовал; за Это его часто увольняли с работы. Несколько раз привлекали к ответственности за мелкое хулиганство529. У этого сломленного режимом человека были все основания ненавидеть власть и ее представителей. В Краснодар Никулин приехал в день событий — 15 января 1961 г. на товарном поезде около 16—17 часов. Тут же напился пьяным и утверждал, что своих действий не помнит530. По показаниям свидетелей, Никулин вторил Симоненко, кричал у здания комендатуры, что «народ добивается правды», а над ним издеваются, призывал «к уничтожению руководителей Коммунистической партии и Советского государства» и обещал «устроить лучше, чем в Венгрии»531.

Стихийные лидеры беспорядков не только воодушевляли толпу на подвиги, но и подавали личный пример. Когда попытка проникнуть в помещение комендатуры не удалась, Симоненко вместе с Ляшенко организовали погром комендатуры. Именно их исступленная и заразительная активность, воодушевила многих присутствовавших на участие в беспорядках. Несмотря на предупреждения военнослужащих, Симоненко вместе с Ляшенко разбил стекла в окнах первого этажа комендатуры, размахивал железной коробкой (багажник мотоцикла), кричал, что этой «миной» подорвет комендатуру. Достав из «мины» несколько металлических деталей, он начал вместе со стоявшим рядом подростком швырять их в окна второго этажа. Затем Симоненко снова бросился к дверям комендатуры, ломился в них, выкрикивал требование освободить солдата, но был, наконец, задержан военнослужащими.

Толпа потеряла «вождя», но не утратила способности «регенерировать» своих стихийных руководителей. Когда волнения вступили в новую стадию, произошла очередная смена стихийных лидеров. Во время нападения на комендатуру бунтовщикам удалось прорваться внутрь помещения. Двадцатитрехлетняя Анна

ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 90228. Л. 54. ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 90228. Л. 193. Там же. Л. 44—45.

283

Полусмак написала записку с призывом освободить задержанных и выбросила ее из окна в толпу. В сумятице погрома раздались первые предупредительные выстрелы. Стрельба велась как холостыми, так и боевыми патронами. Когда нападавшие попытались проникнуть в комнаты с секретными документами, прозвучали новые выстрелы. Семнадцатилетний десятиклассник был убит, а двадцатичетырехлетний пожарный легко ранен. Пролилась первая кровь. Толпа получила повод для продолжения волнений — месть за убитого.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Избила милиционера
Только активизацию стремления заключенных к побегам
Провокационные призывы громить милицию
Протесты заключенных
С дерзкой настойчивостью требовала немедленного соединения с москвой