ΛΛΛ     >>>   

Коллингвуд Р. Дж. Идея истории

ВВЕДЕНИЕ

§ 1. Философия истории

§ 2. Природа истории, ее предмет, метод и значение

Часть I. ГРЕКО-РИМСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ

§ 1. Теократическая история и миф

§ 2. Создание научной истории Геродотом

§ 3. Антиисторическая тенденция греческой мысли

§ 4. Греческое учение о предмете и значении истории

§ 5. Греческий исторический метод и его границы

§ 6. Геродот и Фукидид

§ 7. Эллинистический период

§ 8. Полибий

§ 9. Ливий и Тацит

§ 10. Характер греко-римской историографии: 1. Гуманизм

§ 11. Характер греко-римской историографии: 2. Субстанциальность

Часть II. ВЛИЯНИЕ ХРИСТИАНСТВА

§ 1. Воздействие христианских идей

§ 2. Характерные черты христианской историографии

§ 3. Средневековая историография

§ 4. Историки Возрождения

§ 5. Декарт

§ 6. Картезианская историография

§ 7. Антикартезианство: 1. Вико

§ 8. Антикартезианство: 2. Локк, Беркли, Юм

§ 9. Просвещение

§ 10. Наука о человеческой природе

Часть III. НА ПОРОГЕ НАУЧНОЙ ИСТОРИИ

§ 1. Романтизм

§ 2. Гердер

§ 3. Кант

§ 4. Шиллер

§ 5. Фихте

§ 6. Шеллинг

§ 7. Гегель

§ 8. Гегель и Маркс

§ 9. Позитивизм

Часть IV. НАУЧНАЯ ИСТОРИЯ

§1. Англия

I. БРЭДЛИ

II. ПОСЛЕДОВАТЕЛИ БРЭДЛИ

III. ИСТОРИОГРАФИЯ КОНЦА XIX ВЕКА

IV. БЬЮPИ

V. ОУКШОТТ

VI. ТОЙНБИ

§ 2. Германия

I. ВИНДЕЛЬБАНД

II. РИККЕРТ

III. 3ИММЕЛЬ

IV. ДИЛЬТЕЙ

V. МЕЙЕР

VI. ШПЕНГЛЕР

§ 3. Франция

I. СПИРИТУАЛИЗМ РАВЕССОНА

II. ИДЕАЛИЗМ ЛАШЕЛЬЕ

III. ЭВОЛЮЦИОНИЗМ БЕРГСОНА

IV. СОВРЕМЕННАЯ ФРАНЦУЗСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ

§ 4. Италия

I. ОЧЕРК КРОЧЕ 1893 г.

II. ВТОРАЯ ФОРМУЛИРОВКА КРОЧЕ: «ЛОГИКА»

III. ИСТОРИЯ И ФИЛОСОФИЯ

IV. ИСТОРИЯ И ПРИРОДА

V. ОКОНЧАТЕЛЬНАЯ ПОЗИЦИЯ КРОЧЕ: АВТОНОМИЯ ИСТОРИИ

Часть V. ЭПИЛЕГОМЕНЫ [ ДОПОЛНЕНИЯ, ДОБАВЛЕНИЯ ]

§ 1. Человеческая природа и человеческая история

I. НАУКА О ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПРИРОДЕ

II. ОБЛАСТЬ ИСТОРИЧЕСКОЙ МЫСЛИ

III. ИСТОРИЯ КАК ПОЗНАНИЕ ДУХА

IV. ВЫВОДЫ

§ 2. Историческое воображение

§ 3. Доказательство в исторической науке

ВВЕДЕНИЕ

I. ИСТОРИЯ КАК ЗНАНИЕ, ОСНОВАННОЕ НА ВЫВОДАХ

II. РАЗЛИЧНЫЕ ВИДЫ ВЫВОДА

III. СВИДЕТЕЛЬСТВО

IV. НОЖНИЦЫ И КЛЕЙ

V. ИСТОРИЧЕСКИЙ ВЫВОД

VI. КЛАССИФИКАЦИЯ

VII. КТО УБИЛ ДЖОНА ДОУ?

VIII. ВОПРОС

IX. УТВЕРЖДЕНИЕ И ОСНОВАНИЕ

X. ВОПРОС И ОСНОВАНИЕ

§ 4. История как воспроизведение прошлого опыта

§ 5. Предмет истории

§ 6. История и свобода

§ 7. Прогресс как продукт исторического мышления

Источник : Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография. -М.: "Наука", 1980. -485 с.

Через какие ступени и этапы проходила современная европейская идея истории? Так как я не думаю, что любой из этих этапов имел место где-нибудь помимо средиземноморского региона, т. е. Европы, Ближнего Востока от Средиземного моря до Месопотамии и североафриканского побережья, то я воздерживаюсь от всяких суждений об исторической мысли Китая или любого иного региона мира, исключая уже упомянутый мною.

Я привел один пример из древней истории Месопотамии, процитировав документ, относящийся примерно к середине третьего тысячелетия до нашей эры. Я сказал «истории», но правильнее было бы сказать «квазиистории», ибо, как я уже указывал, хотя мысль, выраженная в этом документе, говоря о прошлом, и напоминает то, что мы называем историей, она и отличается от нее. И тем, во-первых, что это не ответ на вопрос, не плод научного поиска, а простое утверждение уже известного автору, и тем, во-вторых, что описываемые деяния не являются человеческими действиями, а прежде всего действиями богов. Боги здесь мыслятся по аналогии с земными властителями – они направляют действия царей и вождей точно так же, как последние управляют действиями своих подданных; земная иерархическая система власти переносится вверх с помощью определенной экстраполяции. |17| Вместо иерархического ряда: подданный – чиновник низкого ранга – чиновник высокого ранга – царь – мы имеем другой ряд: подданный – чиновник низкого ранга – чиновник высокого ранга – царь – бог. Отличаются ли царь и бог здесь резко друг от друга, так что бог мыслится как действительный вождь общины, а царь – лишь как его слуга, или же царь и бог каким-то образом отождествляются, причем царь рассматривается как воплощение божества (либо, во всяком случае, наделяется какими-то иными, божественными, а не просто человеческими атрибутами), – все это вопросы, в которые нам нет необходимости вникать, так как и в том, и в другом случае мы имеем дело с теократической концепцией власти.

Историю данного типа я предлагаю называть теократической историей . В таком словосочетании «история» не означает историю в собственном смысле слова, т. е. научную историю, но рассказ об известных фактах к сведению тех, кому они неизвестны, но кто, почитая того или иного бога, должен знать те деяния, в которых это божество проявило себя.

Есть и другой тип квазиистории, примеры которого мы также находим в месопотамской литературе, а именно миф. Теократическая история, хотя и не является в первую очередь историей человеческих действий, тем не менее понимается в том смысле, что божественные персонажи истории выступают как сверхчеловеческие правители человеческих сообществ. Они воздействуют отчасти на эти общества, а отчасти и через них. В теократической истории человечество не самостоятельно действующее лицо, оно – отчасти инструмент действия, отчасти – объект воздействия. Кроме того, эти действия мыслятся как занимающие определенное положение во временн о м ряду, как случившиеся в определенные моменты времени в прошлом. Миф, напротив, вообще не касается действий людей. Он полностью очищен от человеческого элемента, и персонажами рассказа в нем выступают только боги. И действия божеств, описываемые в нем, – не события, случившиеся некогда; конечно, они мыслятся как имевшие место в прошлом, но в прошлом неопределенном, таком отдаленном, что никто даже не помнит, когда оно было. Оно вне всей нашей системы отсчета времени и называется «началом вещей». Отсюда – миф, рассказывая о событиях как следующих одно за другим в определенном порядке, облекается в некоторую на первый взгляд временн у ю форму. Но эта форма является, строго говоря, не временн о й, а квазивременн о й: рассказчик пользуется здесь языком временн о й последовательности как метафорой для выражения отношений, которые не мыслятся им как временн ы е в подлинном смысле слова. В мифе же как таковом на мифическом языке временн ы х последовательностей говорится об отношении между разными богами или различными элементами божественной природы. |18| Таким образом, подлинный миф всегда есть теогония.

Рассмотрим, например, в общих чертах вавилонскую поэму «О сотворении мира». Мы находим ее в тексте седьмого столетия до нашей эры. Но в самом этом тексте утверждается (и это, несомненно, правильно), что он представляет собою копию значительно более старых текстов, по-видимому восходящих к тому же времени, что и уже цитированный мною документ.

Поэма начинается с начала всех вещей. «Еще ничего не было, даже богов. Из этого ничто возникли космические силы: Апсу, свежая вода, и Тиамат, соленая вода». Первое звено в этой теогонии – рождение Мумму, первенца Апсу и Тиамат. «Число богов росло и множилось. Затем они восстали против [изначальной] божественной триады. Апсу решил уничтожить их... Но мудрый Эа победил с помощью волшебства. Он зачаровал воды, стихию Апсу, усыпил своего прародителя и пленил Мумму. Тиамат задумала отомстить за побежденных. Она вышла замуж за Кингу, поставила его во главе своей армии и доверила ему хранить скрижали судьбы». Эа, угадав ее планы, рассказал все древнему богу Аншару. Сначала Тиамат взяла верх над этим союзом, но тут появился Мардук, который вызвал Тиамат на единоборство, убил ее, разрезал ее тело надвое, «как рыбу», и сделал из одной половины небо, где он поместил звезды, а из другой – землю. Люди созданы из крови Мардука.

Эти две формы квазиистории, теократическая история и миф, господствовали на всем Ближнем Востоке, пока на историческую арену не вступила Греция. Например, Моавитский камень 1 (девятый век до нашей эры), этот превосходный документ теократической истории, показывает, как мало изменений претерпела она между вторым и первым тысячелетиями до нашей эры.

«Я Меша, сын Кемоша, царь Моава. Мой отец царствовал над Моавом тридцать лет, и я стал царем после своего отца. И я сделал это (высокое место) для Кемоша, ибо он спас меня от падения и помог мне победить моих врагов.

Омри, царь Израиля, угнетал Моав долгое время, потому что Кемош был сердит на свою страну. Его сын унаследовал ему, и он также сказал: “Я буду угнетать Моав”. Это он сказал в мой день. И я победил его и его дом. И Израиль исчез навсегда.

И Омри овладел землей Мегедеба и жил там всю свою жизнь, и половина его сыновей жили сорок лет. Но Кемош вернул ее нам при моей жизни».

Или же еще одна цитата из рассказа, приписываемого Асар-хаддону, царю Ниневии в начале седьмого столетия до нашей эры, рассказа о его сражении с врагами, убившими его отца Синахериба.

|19| «Страх перед великими богами охватил их. Когда они увидели стремительный натиск моих войск, они растерялись. Богиня Иштар, богиня войн и сражений, та, которая любила моих жрецов, оставалась на моей стороне и разрушила вражеский строй. Она сломала их боевой порядок, и все они хором сказали: “Это – наш царь”».

В памятниках еврейской письменности немало от теократической истории и мифа. С этой точки зрения, с которой я теперь рассматриваю эти документы древней литературы, квазиисторические элементы Ветхого завета не отличаются существенно от соответствующих элементов месопотамской и египетской литератур. Главное различие состоит в том, что если в последних теократический элемент имеет в основном частный характер, то в европейских памятниках он тяготеет к универсализму. Я имею в виду следующее: боги, о деяниях которых рассказывается в месопотамской и египетской литературах, как правило, рассматриваются как сверхъестественные вожди отдельных обществ. Бог у евреев также, вне всякого сомнения, рассматривается как божественный (в определенном смысле) глава еврейской общины; однако под влиянием «пророческого» движения, т. е. приблизительно с середины восьмого столетия до нашей эры, все больше и больше в нем начинают видеть божественного главу всего человечества. Поэтому от него ожидают не только защиты интересов общины от других государств и обществ, но и того, что он воздаст им по их заслугам, что он будет вести себя в отношении других общин так же, как в отношении их собственной. Это движение от партикуляризма к универсализму затрагивает не только теократическую историю евреев, но и их мифологию. В отличие от вавилонского мифа о творении еврейский миф представляет собой попытку, хотя и не очень хорошо продуманную (ибо каждый ребенок, я полагаю, задавал старшим вопрос, на который невозможно ответить: «Кто была жена Каина?»), но все же попытку объяснить не только происхождение человека вообще, но и происхождение тех народов, на которые делилось известное авторам мифа человечество. Можно было бы даже утверждать, что особенность еврейского мифа о творении в сравнении с вавилонским состоит в том, что он заменяет теогонию этногонией.

КОММЕНТАРИИ ПЕРЕВОДЧИКА

§ 2. Создание научной истории Геродотом

По сравнению со всем этим греческая история, насколько мы в состоянии судить о ней в деталях по работам историков пятого века Геродота и Фукидида, переносит нас в новый мир. Греки ясно и твердо осознавали и то, что история есть или может быть наукой, и то, что ее предметом являются человеческие действия. История греков – не легенда, это – исследование, это – попытка получить ответ на определенные вопросы, касающиеся таких дел и событий, в которых спрашивающий признает свое незнание. |20| Она не теократична, она гуманистична, в ней исследуется не ta Jeia , a ta anJrwpina [не божественное, а человеческое ( греч .)] . Более того, она не мифологична. Изучаемые события – не события недатированного прошлого, периода начала вещей, а события датированного прошлого, случившиеся столькото лет тому назад.

Это, однако, совсем не значит, что легенда в ее теократической или мифологической форме была чужда греческому сознанию. Труды Гомера – не исследование, а легенда, и в значительной мере теократическая. Боги, показанные Гомером, вмешиваются в человеческие дела почти так же, как они вмешиваются в теократических историях Ближнего Востока. Точно так же и Гесиод дал нам пример мифотворчества. Нельзя сказать, что элементы легенды в ее теократической или же мифической форме полностью отсутствуют даже у классических историков пятого века. Ф. Корнфорд в своей книге «Thucydides Mythistoricus» (Лондон, 1907) обратил внимание на существование таких элементов даже у трезвого и научно мыслящего Фукидида. Он был, конечно, совершенно прав, а что касается Геродота, то его частое обращение к легендарному – печально знаменито. Однако замечательным у греков было не то, что их историческая мысль содержала некоторые остатки того, что мы назвали бы неисторическим, а то, что наряду с ними она включала в себя и элементы того, что мы называем историей.

Четырьмя особенностями истории, которые я перечислил во Введении, были: 1) она научна, т. е. начинается с постановки вопросов, в то время как создатель легенд начинает со знания чего-то и рассказывает о том, что он знает; 2) она гуманистична, т. е. задает вопросы о сделанном людьми в определенные моменты прошлого; 3) она рациональна, т. е. обосновывает ответы, даваемые ей на поставленные ею вопросы, а именно – она обращается к источнику; 4) она служит самопознанию человека, т. е. существует для того, чтобы, говоря человеку о его прошлых деяниях, рассказать ему, что он такое. Из перечисленных особенностей истории первая, вторая и четвертая ясно обнаруживаются у Геродота. 1) Само слово «история» свидетельствует вплоть до наших дней о том, что история как наука была открыта греками. «История» – греческое слово, и означает оно просто исследование или изучение. Геродот, использующий его в названии своей книги, «производит настоящую революцию» (как говорят Круазе, историки древнегреческой литературы). Писатели, работавшие до него, были logograjoi [логографы ( греч .)] , регистраторами, записывавшими современные им сказания. «Историк же, – говорят Хау и Уэллс, – принимается за работу для того, чтобы “найти” истину» * . |21| Именно использование этого слова и всего того, что с ним связано, делает Геродота отцом истории. Превращение простой регистрации преданий в науку истории не было изначально присуще греческому сознанию. Это было изобретением пятого века, и принадлежит оно именно Геродоту. 2) Столь же очевидно, что история для Геродота гуманистична в отличие от мифологичной или же теократической истории. Как он сам говорит в предисловии к своей работе, его задача – описать деяния людей. 3) Цель Геродота, по его словам, состоит в том, чтобы эти деяния не были забыты потомством. Здесь мы сталкиваемся с четвертой чертой истории, а именно с тем, что она служит познанию человека человеком. В частности, Геродот указывает, что в истории человек выступает как рационально действующее существо, поэтому ее задача, с одной стороны, выяснить, что сделано людьми, а с другой, объяснить, почему они это сделали ( di hn aitihn epolemhsan ) [почему они (т. е. греки и персы. – Пер .) воевали друг с другом ( греч .)] 2 . Геродот не ограничивается просто событиями. Он рассматривает эти события целиком в гуманистическом духе как действия людей, имевших основания поступать именно так, как они поступали. Историк же исследует эти основания.

С этими тремя пунктами мы вновь встречаемся в предисловии Фукидида к его сочинению, которое, очевидно, было написано под влиянием труда Геродота. Фукидид, писавший на аттическом, а не ионическом диалекте, не употребляет, правда, самого термина istorih [история ( греч .)] , но передает его содержание другими словами. Так, чтобы дать понять, что он не логограф, а ученый-исследователь, задающий вопросы, а не пересказывающий легенды, он защищает выбор предмета своего исследования, говоря, что события, предшествовавшие Пелопоннесской войне, не могут быть установлены с точностью – sajwV men eurein adunata hn 3 . Он подчеркивает гуманистическую цель и значимость истории для самопознания человека словами, воспроизводящими мысли его предшественника. В одном отношении он улучшает Геродота, ибо тот не упоминает о необходимости фактического подтверждения выводов историка (третья из перечисленных нами черт), заставляя читателя самого искать в тексте книги, каковы взгляды Геродота на этот вопрос. Фукидид же совершенно открыто утверждает, что историческое исследование основывается на определенных свидетельствах: ek tekmhriwn skopounti moi – «когда я рассматриваю в свете данного свидетельства» 4 . Что именно они думали о природе исторического свидетельства и о способе, которым историк его интерпретирует, – это вопрос, который я рассмотрю в § 5.

ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА

КОММЕНТАРИИ ПЕРЕВОДЧИКА

§ 3. Антиисторическая тенденция греческой мысли

 ΛΛΛ     >>>   

Представляющих исторический интерес
Коллингвуд Р. Идея истории всеобщей истории 10 истории
История была главным предметом его размышлений
Последователь геродота в развитии исторической мысли история времени
Это положение противоречит здравому смыслу достоверность древней истории в силу указанных причин отнюдь
Колесницкий Н. Священная Римская империя притязания и действительность истории античности