<<<     ΛΛΛ     >>>   

"Было необыкновенно трудно, - говорит далее Кайтель, - делать ему самый
обыкновенный доклад. Он вас прерывал на первой же фразе и начинал говорить сам
вместо вас. Сотни идей рождались непрерывно в его мозгу. Нет в мире человека,
который имел бы столько идей, сколько Гитлер"

Он приписывал себе исключительную силу интуиции и синтеза. Он верил в свою
способность схватывать налету смысл событий и явлений. В то время, как другие
должны были идти путем кропотливого анализа, его интуиция сразу освещала ему все
дело. Он был убежден также, что он умеет сразу безошибочно разгадывать и
оценивать людей.

"Мне достаточно, - говорил он, - часу разговора с любым человеком, чтобы его
доподлинно изучить и знать точно, чего надо в нем опасаться и чего можно ожидать
от него".

Кайтель неоднократно предостерегал его от опрометчивых суждений, которые он
составлял о генералах. Гитлер даже не слушал его.

Он обладал недюжинными познаниями, которые позволяли ему сходить за гения в
глазах тех, кто его видел случайно. Он питал пристрастие к проблемам
наследственности и способен был часами говорить о сифилисе или о подборе рас. Он
никогда не сидел за рулем автомобиля, но точно знал все типы машин; он сравнивал
их качества, чертил схемы моторов, намечал усовершенствования. Благодаря
богатству воображения, он был сродни изобретателям.

И в то же время он глубоко презирал профессию техников.

"Техники, - говорил он, - это люди, которые знают лишь одно слово: нет. Что бы
вы от них ни захотели, они всегда начнут вам объяснять, почему это невозможно.
Никогда творческая искра не сверкает в голове техника. Я предпочитаю аматеров и
дилетантов: у них одних есть идеи".

На этом систематическом презрении к препятствиям Гитлер построил всю свою
систему командования.

"Я знаю, - говорил он, - что я требую невозможного. Это единственный способ
получить возможное, и то далеко не всегда. Если бы я требовал только возможного,
я не получал бы почти ничего".

Кайтель приводит примеры;

"Фюрер спросил меня однажды: Сколько мы выпускаем ежемесячно легких полевых
гаубиц? - Около 100. - Я приказываю производить 900. Сколько производим мы
зенитных снарядов? - Около 200.000. - Я хочу 2.000.000. - Но каждый снаряд
снабжен сложным детонатором, а у нас всего несколько заводов, изготовляющих эти
детонаторы. - Я поговорю со Шпеером. Он нам построит новые заводы и через шесть
месяцев я буду иметь два миллиона снарядов".

"В другой раз, в конце 1944 года он спросил Шпеера: сколько пулеметов выпускаем
мы ежемесячно? - 3.500. - Вы мне сделаете рождественский подарок, с Нового Года
я хочу иметь 7.000...Нет, нет, мой милый Шпеер, не говорите мне, что это
невозможно. Мне не надо вашего ответа, мне нужны пулеметы. Ведь вы не откажете в
рождественском подарке вашему фюреру?"

Когда финансисты говорили Гитлеру: "Нет денег", - он отвечал: "Вы здесь на то,
чтобы их найти". Когда промышленники ему говорили: "Не хватает времени", он
отвечал: "А вы поторопитесь, и тогда хватит". Когда генералы докладывали: "Не
хватает людей", он готов был ответить: "Так сделайте их".

"После высадки в Нормандии, - рассказывает далее Кайтель, - фюрер сказал мне: -
Так как у нас появился новый фронт, то нам нужно еще несколько дивизий. Сколько
вы можете сформировать из запасных частей? - Я думаю, десять. - Он вспылил:
Чепуха. Мне нужно сорок. - Мы спорили до изнеможения и сошлись на компромиссе -
двадцать пять дивизий. Но он на этом не успокоился. Он обратился к Иодлю,
начальнику Главного Штаба Армии, к командующему резервными частями, к
командующему Ландштурмом. Он произнес перед ними своего рода пропагандную речь и
дал им восемь дней для разработки конкретных мер. В конце концов мы сформировали
двадцать пять пехотных дивизий и пять танковых, итого тридцать дивизий. После
этого Гитлер сказал мне: - Видите, как я был прав. Если бы я вас послушался, я
имел бы всего десять дивизий. Надо всегда требовать невозможного. - Но в
действительности мы могли его успокоить лишь тем способом, что сняли несколько
полков с фронта, переформировали их и окрестили дивизиями".

Эта неумолимая требовательность, это отрицание невозможного, подкрепленные
бешеным гневом и страшными угрозами, без сомнения позволили Гитлеру выжать из
Германии гигантские усилия, подлинные подвиги, как в боях, так и в индустрии. Но
с другой стороны это вело к самообману и иллюзиям. "Мои генералы, - говорил
Гитлер с удовлетворениям, - никогда не заявляют мне, что им не хватает орудий,
снарядов или танков". Да, они остерегались этого. Но зато они подавали часто
фальшивые рапорты, и не раз вместо реальной силы, на которую Гитлер рассчитывал
на основании рапортов, он находил лишь фикции.

"И между тем, - говорит Кайтель, - Гитлер был крайне недоверчив".

"Я знаю, - говорил он, - что рапорты, которые мне подаются, всегда приноровлены
к моим идеям. Поэтому я должен дважды проверить, раньше чем поверить".

Недоверчивость была врожденным качеством Гитлера, существенной чертой этого
дикого, сумрачного характера. И она все усиливалась в течении всей его жизни,
начиная с его бедной, безрадостной юности, затем в течении его тяжелой борьбы за
власть. Несколько раз он чуть не был сметен водоворотом политических сил. Он
долго вел беспокойную, неуверенную жизнь, среди сомнительных людей, как Рем и
Грегор Штрассер. Достигнув вершины могущества, по-видимому несокрушимого, он и
там сохранил хмурый и беспокойный вид, свойственный тиранам. Полное
сосредоточение командования в его руках было не только следствием его абсолютной
авторитарности, но в то же время и мерой предосторожности.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Гудериан получил в командование танковую армию россией получил
Затем предстояло создать новых 15 дивизий
12 августа
Картье Р. Тайны войны военной истории 11 англией
В настоящее время переговоры с францией ведутся на основе моего свидания с маршалом петэном